засверкали вокруг, играя лучами света. Ничего подобного он никогда не видел. Во всяком случае, не помнил. Васнецов медленно повернулся и оторопел. Туманная дымка мутного, как грязная вода, горизонта расступилась, и в непроницаемом своде лениво плывущих облаков образовалась огромная круглая брешь. Николай задрожал от волнения. В этой бреши, разогнавшей вокруг себя тучные, пышные облака, каскадом спускающиеся почти к самой земле, зияла невероятная голубизна чистого неба. Васнецов зажмурился от яркого нестерпимого света, когда наконец солнце выглянуло из-за края гигантской воронки. Он прикрыл лицо руками, отгораживаясь от этого фантасмагорического зрелища, поскольку солнце било даже сквозь прикрытые веки. И больно было смотреть на сверкающий снег. Это было совершенно невероятно. С тех самых пор, как тучи затянули небо и началась ядерная зима, выжившие надеялись, что это временно. Это ненадолго. Что облака расступятся, как это обычно бывает в природе, и люди снова увидят солнечный свет и чистое небо. Но этого не происходило. И давно уже всем казалось, что теперь так будет всегда. Остатки людей, зажатые между промерзшей и покрытой снегом землей и низкими тяжелыми свинцовыми облаками… Но сейчас… Может, все это лишь почудилось? Ведь мерещилась ему Рана, катающаяся на коньках, и еще всякое прочее…

Николай осторожно приоткрыл глаза. Нет. Это действительно разрыв в облаках. Это действительно синее небо и то самое солнце, с которым человечество в разлуке уже долгие годы. Васнецов бросился бежать к луноходу. Людоед стоял возле машины, задрав голову. Непривычно было видеть его таким. Лицо удивленное и во взгляде что-то благоговейное. Даже рот от удивления приоткрыл. Берет, отягченный спрятанным в нем метательным лезвием, упал; с головы в снег и так и лежал позади Ильи, который на это не обратил никакого внимания. Он продолжал смотреть на это невероятное и красивое зрелище. Гигантская воронка в серых тучах медленно, но верно приближалась.

— Крест! Ты видишь это?! Или я сплю?! — Николай подбежал к Людоеду и схватил его за плечи.

— Небо, — с каким-то трепетом в голосе прошептал Крест. — Надеюсь, что ты не спишь. Тогда и я, значит, не сплю. Господи, а я и забыл, как оно красиво…

— Илья, надо ребят позвать! Они должны это увидеть!

Людоед ничего не отвечал. Только смотрел на разверзшуюся бездну чистоты и света. Словно сам Всевышний разогнал ладонями грязную пену облаков и взирал сверху на то, как там поживают те немногие из его питомцев, что умудрились остаться в живых после своего глобального суицидального шабаша.

— Илья! Ты слышишь меня?!

— Погоди. — Крест наконец пришел в себя и поднял свой берет. — Что-то тут не так. Разрыв почти идеально круглый. Километров пятьсот в диаметре. Или около того.

— И что ты думаешь?

Васнецов с тревогой взглянул на товарища. Неужели это фантастическое, великолепное зрелище, пробуждающее желание жить, таит в себе какой-то подвох?

— Такой ровный круг в облаках можно проделать термоядерным взрывом.

— Что?! — воскликнул Николай.

— Но посмотри. Облачный каскад по краю воронки медленно, по спирали закручивается. Да и вспышки взрыва с эхом мы не наблюдали. Значит, это не взрыв.

Внезапно дверь водительской кабины открылась и оттуда выскочил Юрий. Николай только сейчас заметил, что антенны на луноходе снова выдвинуты.

— Вы какого хрена стоите?! — воскликнул космонавт. — Быстро в машину!

— Юра, ты видишь это?! — крикнул ему в ответ Николай.

— Вижу, черт вас подери! Именно поэтому вам надо срочно в машину!

— А что…

— Быстрее, вашу мать!!!

Николай и Крест залезли через шлюз и уселись на сиденья. Варяг наблюдал за небом в перископ. Сквернослов продолжал спать, но от начавшейся суеты вроде стал просыпаться.

— Ну, теперь растолкуй, — обратился Крест к Алексееву.

— Я связался наконец с нашим космическим кораблем, — ответил Юрий.

— Ну, это я понял по антеннам.

— Короче, этот разрыв — формирующийся циклон. А воронка — область сверхнизкого давления. Там буквально спускается холод из самого космоса, если грубо говорить. В любой момент здесь может случиться резкий температурный перепад. Если находиться на улице, то даже глаза не успеете закрыть, как в лед превратитесь. Температура резко упадет в два-три раза. А сейчас за бортом минус тридцать. Никакая одежда не спасет.

— И такое бывает? — спросил Варяг.

— Бывает. Но не с такими температурными скачками. Это аномальный циклон. Формировались два фронта. Один естественный, а другой, похоже, был вызван ХАРПом. Он оттуда шел. От Аляски. И мощнее. Короче, два фронта столкнулись и начало формироваться вот это.

— Чертов ХАРП, — проворчал Яхонтов.

— Я что-то пропустил? — вздохнул сонный Вячеслав.

— Иди, погляди. — Варяг пригласил его к перископу. — Пока есть возможность увидеть чистое небо, сделай это. Другой возможности, может, и не будет.

— Ты все это от корабля своего узнал? — поинтересовался Крест.

— Разумеется. Он в автоматическом режиме работает как геодезический спутник.

— Господи… Красота какая… Невероятно… — бормотал Сквернослов, глядя в перископ.

— Что еще передал корабль? — задал очередной вопрос Илья.

— Да мало утешительного, — вздохнул Юрий.

— А конкретнее?

— На Урале вулканическая активность. Две горы превратились в действующие вулканы. Но это полбеды. Три вулкана активны на севере Аляски. Это тоже терпимо. Нам надо южнее той зоны. Самое хреновое — это вулканическая активность в национальном парке Йелоустоун, на территории бывших Соединенных Штатов.

— Что это еще за такое? — нахмурился Варяг.

— Это, по сути, гигантский вулкан. Самый крупный, известный науке. Уже давно ученые выяснили, что его активность циклична с периодом примерно в шестьсот тысяч лет. И после последнего извержения прошло примерно шестьсот двадцать тысяч лет. То есть очередной цикл ожидался в нашу эпоху. Может, в нашем веке, а может, и в течение ближайших двух тысяч лет. Или завтра… Но хомосапиенсы не стали дожидаться природного апокалипсиса, а устроили свой. Рукотворный. Этот вулкан начал просыпаться. Быть может, катализатором послужили ядерные удары. Быть может, воздействия ХАРПа на планету. Это уже не важно. Важно то, что сначала было одно извержение. Теперь их там пять. Они идут по кромке древнего жерла. Если эта пунктирная линия вулканов опишет круг по периметру древнего вулкана, то мы получим кальдеру диаметром около ста километров.

— Господи, Юра, ты по-русски можешь говорить? — нахмурился Людоед.

— Ну… Под землей, под этим национальным парком, гигантский магматический мешок. Представь, что ты на льду по кругу сверлишь лунки, а потом прыгаешь в центр круга. Лед проваливается, и большая масса воды выплескивается из бреши. Если вулканы очертят законченный круг по периметру древнего жерла, то есть магматической камеры, то огромное плато провалится в магму и может произойти гигантское извержение единого супервулкана.

— И чем это грозит?

— Выбросом большого количества пепла в атмосферу. Один такой вулкан может погрузить землю в ядерную зиму на несколько лет.

— Так уже почти два десятилетия ядерная зима. И что?

— Илья, ты совсем не понимаешь? Сейчас ядерная зима и поверхность земли скрыта от солнца. Если к этому прибавится еще и колоссальный выброс пепла, то пропускная способность облаков снизится, быть может, вдвое. Наступит ночь. И температуры упадут до шестидесяти или восьмидесяти градусов. Если конденсацию облаков ХАРПом остановить, то, быть может, тучи рассеются и пагубный эффект от извержения, возможно, минимизируется. Хотя было мнение, что подобное извержение способно сместить земную ось. Короче, хорошего мало.