Несчастная туда бредет В любое время дня и ночи; Там ветры дуют на нее И звезд взирают очи; Близ Терна Женщина сидит И в час, когда лазурь блистает, И в час, когда из льдистых стран Над ней проносится буран, — Сидит и причитает: 'О, горе мне! О, горе мне! О, горе, горе, горе мне!' VIII — Молю, скажи, зачем она При свете дня, в ночную пору, Сквозь дождь и снег и ураган Взбирается на гору? Зачем близ Терна там сидит И в час, когда лазурь блистает, И в час, когда из льдистых стран Над ней проносится буран, — Сидит и причитает? Молю, открой мне, чем рожден Ее унылый долгий стон? IX — Не знаю; никому у нас Загадка эта не под силу. Ты убедишься: холм похож На детскую могилу, И мутен пруд, и мрачен Терн. Но прежде на краю селенья Взгляни в ее убогий дом, И ежели хозяйка в нем, Тогда лови мгновенье: При ней никто еще не смел Войти в печальный тот предел. X — Но как случилось, что она На это место год от году Приходит под любой звездой, В любую непогоду? — Лет двадцать минуло с поры, Как другу Марта Рэй вручила Свои мечты и всю себя, Вручила, страстно полюбя Лихого Стива Хилла. Как беззаботна, весела, Как счастлива она была! XI Родня благословила их И объявила день венчанья; Но Стив другой подруге дал Другое обещанье; С другой подругой под венец Пошел, ликуя, Стив беспечный. А Марта, — от несчастных дум В ней скоро помрачился ум, И вспыхнул уголь вечный, Что тайно пепелит сердца, Но не сжигает до конца. XII Так полугода не прошло, Еще листва не пожелтела, А Марта в горы повлеклась, Как будто что хотела Там отыскать — иль, может, скрыть. Все замечали поневоле, Что в ней дитя, а разум дик И чуть светлеет лишь на миг От непосильной боли. Уж лучше б умер подлый Стив, Ее любви не оскорбив! XIII О, что за грусть! Вообрази, Как помутненный ум томится.
