– Ну что, Рамзан, остался единственный дом, который мы еще не осмотрели – это твой. Пошли.

Оставив у машины Козлова для охраны и прикрытия со стороны улицы, я и Субанов настороженно зашли во двор, а затем в течение десяти минут осмотрели дом и дворовые постройки. В доме, кроме жены Рамзана, никого не было. Закончив осмотр, мы остановились во дворе, а Рамзан, облегченно переведя дух, уже спокойно пригласил меня в дом попить чаю. Я согласился, но предложил расположиться на веранде, откуда хорошо просматривался двор, все постройки и подходы как к дому, так и ко двору. Субанова отослал к машине и шепотом приказал ему бдительности не терять. Сам же сел на веранде так, что со спины подойти было невозможно, все-таки у меня было подозрение, что стрелявший мог прятаться в доме у Рамзана. Я уже давно не верил чеченцам и вообще мусульманам. Слишком часто они призывают в свидетели Аллаха, но, как сведущие люди мне объяснили, у правоверных даже старики не считают грехом обман неверного.

Жена чеченца быстро накрыла на стол, Рамзан часть закуски отослал с женой моим солдатам, и мы начали пить чай. Я больше молчал, в основном говорил Рамзан: о своей жизни, о жизни деревни после того, как федералы разберутся с боевиками, и о многом другом.

Я просидел у Рамзана до двенадцати часов ночи и, ничего не дождавшись, уехал к себе. На блокпосту царила суматоха, которая прервалась с моим появлением, вызвав общий вздох облегчения.

Больше всех обрадовался замполит:

– Товарищ майор, мне передали из второго взвода, что вы помчались разбираться со стрельбой из деревни. Потом стрельба из автоматов, взрывы гранат и тишина, а вас все нет. Что делать – не знаю. Понимаю, что если с вами что-то случилось, то ехать вас искать уже поздно. В полк докладывать, а что? Успокаивало в какой-то степени, что из деревни никто не прибежал с плохой новостью. А ведь надо было что-то делать, и я решил: если еще в течение получаса не появится комбат, тогда организую поиски.

Я молча похлопал замполита по плечу, а про себя подумал, что надо бы подзаняться лейтенантом, чтобы он хоть опыт какой-нибудь приобрел, пока я командую батареей, а то придет какое-нибудь «чудо» вместо меня…

Через полчаса солдаты утихомирились: кому положено охранять, затаились на своих постах, а я стал прохаживаться по дороге, чутко вслушиваясь в ночную тишину. В час ночи послышался быстро приближающийся гул МТЛБ, за двести метров до блокпоста в ночное небо взметнулась красная ракета, обозначающая, что это свой. В принципе, этого можно было и не делать: на МТЛБ мог быть только майор Волощук, который ночами, если в этом была необходимость, доставлял тяжелораненых в госпиталь в Грозном. Вообще, Иван Волощук, несмотря на то что совсем недавно прибыл в полк, уже завоевал крепкий авторитет в полку и как врач, и как человек. Он мог пойти в атаку, мог сползать и притащить раненого из- под огня; что, кстати, он и сделал двое суток назад, когда ночью, лично, под носом боевиков эвакуировал раненых и уцелевших солдат 245-го полка с острова реки Аргун, куда их выбросило после того, как они спрыгнули с обрыва. Подружился и я с ним, часто он останавливался у меня на полчасика, когда возвращался из госпиталя, или же я приезжал к нему в гости.

Из-за домов темной тень выскочила МТЛБ и через минуту остановилась около меня. С брони соскочил Иван.

– Боря, дай прикрышку до Грозного, раненого из пехоты везу.

Пока я распоряжался и БРДМ первого взвода выруливал на дорогу, мы обменялись новостями, и Иван снова умчался в ночь. И хотя машины почти сразу же скрылись в темноте, еще в течение получаса можно было проследить их маршрут. Вот в пяти километрах взлетела красная ракета: это Иван доехал до блокпоста десантников на мосту через Аргун. Через десять минут несколько дальше вторая ракета – это Волощук подал сигнал, что свой, блокпосту десантников у цементного завода. Третья ракета у Новых Атагов, а четвертая на перекрестке дорог. Я наблюдал за ракетами и не знал, что через неделю между третьей и четвертой ракетой я и Иван, также ночью, попадем в засаду и пятая и другие ракеты будут сопровождать меня в госпиталь уже в качестве получившего сильнейшую контузию.

Утром, в пять часов, запыленные МТЛБ и БРДМ остановились на блокпосту, БРДМ первого взвода сразу же стал на свое место, а Иван спустился ко мне, где за столом я его угостил горячим кофе и бутербродами. Иван был уставший и вяло жевал мои мясные бутерброды, но, выпив одну порцию кофе, потом вторую, ожил и повеселел. Садясь на машину, он пригласил меня вечером к себе в гости.

…Незаметно прошло, без каких-либо серьезных происшествий, еще несколько дней. Я сидел у себя за столом с офицером железнодорожных войск, который прибыл ко мне принять в батарее БРДМ-2 командира второго взвода, для установки его на бронепоезд, чтобы сопровождать эшелоны до Грозного и обратно. БРДМ он принял быстро и остался доволен его состоянием, комплектацией, и мы это дело обмывали, с обоюдным удовольствием обмениваясь впечатлениями и наблюдениями о войне. Были мы уже изрядно подшофе, когда на дороге остановилась колонна и из кабины головной машины выскочил новый начальник службы РАВ капитан Юрка Сирик. Он сбежал к нам и по-хозяйски уселся за стол:

– Боря, наливай. Я тебе заменщика привез.

Я засмеялся:

– Юра! У меня уже один был. Вези этого сначала в штаб.

– Боря, этот капитан конкретно тебя едет заменять, а не кого-то другого. Иди принимай его.

Я недоверчиво посмотрел на капитана:

– Юра, не шути так. Второго такого «облома» мне не надо.

– Да, Боря, тебе, тебе. Я у него командировочное предписание смотрел. Иди, принимай.

Я разлил гостям водку, достал целую бутылку, взял из сейфа два стакана и поднялся на дорогу. Посередине асфальта стоял среднего роста худощавый капитан, и у его ног лежала объемистая сумка. Капитан был сильно пьян, но еще держался на ногах.

– Ты, что ли, заменять меня приехал?

Капитан медленно сфокусировал взгляд на мне и спросил:

– Ты командир противотанковой батареи?

Я кивнул. Тогда офицер приложил руку к головному убору и представился:

– Товарищ майор, капитан Волков прибыл на должность командира противотанковой батареи. – Он помолчал, потом протянул руку. – Юра.

Я пожал руку, медленно обошел его кругом и опять остановился напротив него:

– Ведь сбежишь, Юра.

– Нет, – насколько это было возможно в том состоянии, категорично произнес капитан.

– Хорошо, сейчас проверим. – Я зубами оторвал пробку от горлышка и налил по 250 граммов водки в каждый стакан, один из них протянул Волкову: – Пей. Выпьешь – значит, не сбежишь.

Заменщик взял в руки стакан, опасно качнулся, но устоял. А потом мучительно долго цедил водку сквозь зубы. А когда последний глоток жидкости исчез в его глотке, Юра мутным взглядом поглядел на меня и хрястнул стакан об асфальт:

– Я же сказал – не сбегу.

– Хм… – озадаченно хмыкнул я, залпом выпил свой стакан и тоже хлопнул его об асфальт. – Ну и хорошо, что не сбежишь.

В этот момент последние силы оставили Волкова, и он отключился, рухнув мне на руки. Со всеми предосторожностями мы отнесли его в салон и уложили спать, туда же отнесли и вещи. Гости через полчаса разъехались, оставив меня в радостном возбуждении. Наконец-то приехал мой, именно мой заменщик. Хотя где-то в глубине души шевелился червячок сомнения: а вдруг опять ошибка, и Волков спьяну что-то напутал. Не выдержав сомнений, я позвал замполита.

– Сергей, будешь свидетелем: я сейчас залезу к нему в карманы и найду командировочное предписание, чтобы точно знать, ко мне он приехал или нет. А то я до утра не выдержу этой пытки.

Лейтенант заулыбался, но помог мне, и вскоре я держал в руках предписание, где черным по белому было написано – командиром противотанковой батареи в/ч 61931. Камень с души упал, и я теперь мог спокойно вздохнуть. К замене был готов, только осталось дождаться, когда Волков проснется, чтобы начать передавать подразделение.

Лишь вечером новый командир батареи сумел выбраться из салона и сесть напротив меня. Ему было очень худо, мутным и тоскливым взглядом он осмотрел окрестности и снова воззрился на меня, мучительно вспоминая, кто я такой и где он находится. Но у него ничего не получилось. Пришлось ему помочь, и лицо офицера просветлело, когда узнал, что он все-таки в своей батарее. Но после того, как он попробовал