тоже сделал внушение за отсутствие инициативы и поставил ему задачу обшарить все кусты и обнаружить, где прячут солдаты брагу, которую они периодически хлещут. Дождавшись доклада о наведении порядка, построил солдат в полной экипировке перед своим салоном, проверил состояние оружия, боеприпасов и в очередной раз провел «воспитательную» беседу, но остался недоволен ее результатом. Бойцы уже протрезвели и, стоя под солнцем, мучились от похмелья: были хмурые, и мои слова отскакивали от них как от стенки. Контрактникам пригрозил, что их в качестве наказания буду посылать в седьмую роту на вершину горы, а срочников пообещал отправлять в пехоту на перевоспитание. Я бы, наверно, еще долго разглагольствовал на тему вреда пьянства, но на дороге остановился БТР, с которого слез командир полка полковник Матвеев и замполит полка подполковник Сорокин. Я развернул строй и доложил командиру о состоянии дел в батарее, после чего Матвеев с замполитом с удовлетворением осмотрели моих подчиненных, которые, увидев начальство, подтянулись и в полной экипировке выглядели вполне воинственно.
Отпустив солдат, командир сел в тень деревьев за стол.
– Давай, Копытов, свою рабочую карту, документы и рассказывай, как ты рулишь деревней и какая обстановка в округе.
Я разложил карту, схемы и в течение десяти минут докладывал полковнику Матвееву об обстановке в моем районе. Командир полка внимательно выслушал и удовлетворенно отодвинулся от карты.
– Я доволен, товарищ майор, положением дел в вашем подразделении. И на тебя лично мне дали положительную характеристику. Так что действуй так и дальше.
Зашелестели кусты, и из них вылез замполит, который, пока я докладывал обстановку, смотрел, как живет личный состав. Услышав последние слова Матвеева, решил показать, что он в полку тоже не последний начальник.
Сдвинув бесцветные, жидкие брови к переносице и напустив на худое лицо значимость, стал меня отчитывать:
– Товарищ майор, если у ваших солдат в палатке и вокруг нее порядок, то у вас бардак. Вы хотя бы ради зарядки убирали пустые бутылки из кустов и мусор. А здесь что за срач? – Замполит ткнул рукой в место, где мы лущили фисташки. Глупую мою инициативу про слой шелухи неожиданно поддержали и солдаты. Даже в пьяном состоянии они ползли сюда и лущили здесь фисташки. Теперь толстый слой шелухи неряшливым пятном серел недалеко от салона. Я поглядел на шелуху, а потом с презрением посмотрел на заместителя командира, который даже в жару был в бронежилете. Я многозначительно молчал, не считая нужным что– либо объяснять. Мое молчаливое презрение взбесило подполковника – побагровев, он начал орать:
– Товарищ майор, вы что себе позволяете? Что это такое? Почему ваши солдаты в бронежилетах, а вы без него? Видите, я тоже в бронежилете, – он немного сбавил тон, считая мое молчание покорностью, и был очень поражен тем, что я ему ответил:
– Ты кто такой? Ты кто такой, чтобы укорять меня за отсутствие бронежилета? Да пошел ты на… – дальше я произнес слово из трех букв, от которого замполит онемел и только беззвучно шевелил губами да возмущенно показывал рукой на меня.
Матвеев сильно хлопнул ладонью по столу и резко встал:
– Прекратить! А вы, товарищ майор, в семнадцать часов ко мне на беседу. Понятно?
Я проводил ненавидящим взглядом замполита, который пробыл в полку три дня и еще пытается качать права. Ты сначала покажи, какой ты в боевой обстановке, а потом уж перья распускай или наезжай на тех, кто с тобой приехал. В такой манере я бубнил, сидя за столом, но уже через пять минут забыл о происшедшем. Я тискал в своих объятиях Славку Упорова, который остановил колонну ремонтной роты на дороге.
– Боря, – радостно орал мне в ухо однополчанин, – теперь мы часто будем встречаться! Я со своей ротой переезжаю к вам. Давай выпьем за встречу.
Славка дернулся к своей машине, но я схватил его за руку и потащил к столу. Мигом достал бутылку и несколько кусков копченого мяса.
– Боря, погоди. Со мной же Гоблин, сейчас я его позову.
Упоров ринулся на дорогу, где нерешительно стоял зам по вооружению полка подполковник Арсентьев и смотрел в нашу сторону. Славка его позвал, но Арсентьев отрицательно покачал головой и отдал команду на начало движения. Колонна ушла, а Славка спустился ко мне:
– Гоблин чего-то отказался. Я ему говорю: пойдемте на пять минут, с однополчанином выпьем, но он не захотел, а мне разрешил попозже подъехать.
Упоров посидел у меня минут двадцать и уехал размещать роту, а через двадцать минут на блокпост заехал мой БРДМ и остановился. Саня и Костя молча сидели на броне и отрешенно смотрели на меня. Степанов вылез из люка, сел рядом с ними и дрожащими руками закурил сигарету. Были они, несмотря на загар, бледными и потрясенными.
– Ребята, что случилось? – обеспокоенно спросил я, подойдя к машине.
Костя медленно слез с машины и пальцем показал на водителя:
– Боря, вот этого солдата к медали «За отвагу» представь, что хочешь делай, но представь. Он нас тридцать минут назад из такого говна вывез, что мне до сих пор не понятно, как он это сделал.
– Ну-ка, ребята, давайте слезайте. Пошли к столу. Степанов, давай за стол тоже.
Только выпив залпом по сто пятьдесят граммов, они смогли членораздельно рассказать, что произошло:
– Боря, вышли на нас чеченцы из одного горного селения и попросили встречи, чтобы решить вопрос об обмене пяти пленных солдат на пленных боевиков. Как бы такие вопросы и раньше решали, поэтому мы поехали на встречу без всякой опаски. Приехали на горную дорогу в то место, какое нам указали. Узкая дорога: слева почти отвесная каменная стена, справа пропасть. Главное, развернуться негде. Смотрим, два духа стоят, видно, что без оружия. Костя остался на броне, а я пошел разговаривать с ними. Самое интересное, что о возможности засады даже не подумали. Только обратил внимание, что они ведут себя нервно. А когда осталось до них метров двадцать, они упали за камни и оттуда по нам открыли шквальный огонь. Это была сплошная стена металла, – у Сани даже глаза сделались большими, когда он дошел до этого места в своем рассказе, – как меня не смело с дороги, не понимаю до сих пор, и как в меня с двадцати метров не попали, тоже не понимаю. Практически одним движением я перекинул автомат из-за спины вперед и длинными очередями стал полосовать по засаде. Слышу, сзади Костин автомат заговорил, и я начал отходить к БРДМ, чтобы хотя бы броней прикрыться. Тогда был шанс дождаться подмоги, но когда я обернулся к машине, то оказалось, что твой Степанов каким-то образом сумел развернуться, и мне оставалось только запрыгнуть на броню, пока Костя огнем прикрывал меня. Я запрыгнул наверх и прикладом стукнул по броне, давая понять, что можно трогаться, Степанов так рванул с места, что я слетел с брони и, зацепившись за поручень, повис над пропастью. Так я и провисел, пока БРДМ не вынес нас из- под огня. Потом уж я забрался на машину, и мы спокойно двинулись в полк. Я Степанова и Костю всю дорогу расспрашивал, как они сумели развернуть «бардак» на дороге? Но оба ничего не помнят. Вот такие дела.
Я только руками развел, налил еще водки Степанову:
– Ну, молодец, Степанов, не опозорил батарею. Но если бы особисты не просили, хрен бы ты медаль у меня получил: очень уж ты говнистый.
Время подошло к семнадцати часам, когда я начал собираться к командиру полка «на ковер». Особисты поехали со мной и всю дорогу инструктировали меня, как вести себя:
– Боря, ты, самое главное, молчи, не вякай. Стисни зубы и стой молча, иначе они тебя сожрут.
Ровно в семнадцать часов я пересек завешенный масксетью вход на территорию командирского салона, где в пятикубовом резиновом резервуаре плескались командир полка с замполитом.
Я остановился перед резервуаром и, не глядя на начальство, прокричал:
– Товарищ полковник, майор Копытов по вашему приказанию прибыл. – И застыл в строевой стойке.
Первым вылез подполковник Сорокин, он взял полотенце и медленно обошел вокруг меня, потом встал напротив и начал со значительным видом вытираться, как бы показывая: я сейчас вытрусь и такой разнос тебе устрою… Я же еле сдерживался, чтобы не сорваться и не нагрубить этому дебилу. Но насладиться