ли взять переносную установку, несколько ракет и уйти вперед, то ли все-таки взять БРДМ, противотанковую установку и выехать на берег, а не бегать потом за ракетами через все поле. Да и пулеметы на моей машине, если что, помехой не будут.
По-прежнему не обращая внимания на начальника артиллерии и не слушая его наставлений, я вскарабкался на БРДМ, подав команду на начало движения. Машина по моей команде обогнула земляной вал, за которым скрывались машины командно-наблюдательного пункта. Тяжело переваливаясь с боку на бок, за нами выехала противотанковая установка. Я махнул рукой, показывая сержанту Ермакову, чтобы он взял немного в сторону и шел параллельно моей машине, но вровень со мной. На малой скорости, осторожно мы двинулись в сторону дымящихся БМП. Вполне благополучно переехали поле и остановились в двадцати метрах от сгоревших машин, вокруг которых валялись автоматы, каски, части военного снаряжения и другое имущество. Махнул рукой, подзывая Ермакова к себе, а пока его машина подъезжала ко мне, я присел в люк и обратился к экипажу:
– Алушаев, наблюдаешь за зеленкой, остаешься старшим, а я сейчас сбегаю к разведчикам. Чудо, наблюдаешь за мной, я посмотрю, куда можно поставить машину, и махну рукой, тогда подъедешь.
Отдав распоряжение, я вылез на броню и быстро перебрался за башню, так как все чаще и чаще стали посвистывать пули. Машина Ермакова почти притерлась к моей машине, и Ермаков перепрыгнул ко мне. Мы присели на корточки сзади башни, и я стал ставить задачу сержанту:
– Видишь, Ермаков, за рекой по возвышенности проходит дорога: справа село Новые Атаги, а слева перекресток дорог. От перекрестка вправо идет зеленка и кончается около здания большого, типа ткацкой фабрики, – почему я назвал это здание ткацкой фабрикой, я сам не понял, но Ермаков послушно мотнул головой: типа, понял. – Вот в этой зеленке скрывается танк. Время от времени он выскакивает из зеленки и долбит сюда. Так что веди разведку: если засечешь – мочи.
Ермаков еще раз мотнул головой, перепрыгнул на свою машину и отъехал в сторону. Я же тяжело спрыгнул на землю и, пригнувшись, побежал к окопам разведчиков, откуда они уже с любопытством поглядывали в нашу сторону. Миновал БМП, а еще через двадцать метров соскочил в окоп, где меня с одобрительными возгласами встретили разведчики.
– Здорово, мужики! – бодренько прокричал я. – Как дела?
– Нормально, – улыбаясь, ответил ближайший из разведчиков, в котором я узнал сержанта Иванова, – принимайте, товарищ майор, разведроту. Вы тут сейчас единственный живой офицер, а нас осталось всего тринадцать человек. Два часа уже просим какого-нибудь офицера, пока не прислали вас. – Сержант теперь говорил без улыбки, с горечью.
– Иванов, ты чего? Командуй ротой сам. У меня другая задача – танк уничтожить. Говорят, он вас тут уже достал. Я рядом буду, если что, конечно, помогу, а сейчас показывай свое хозяйство и куда мне машины поставить.
Сержант повел меня по окопу. Хоть разведчики и были здесь уже два часа, но везде – на дне окопа, стенках и бруствере – виднелись следы крови и рукопашной схватки.
– А где убитые боевики? – удивленно спросил я.
Разведчик провел меня еще немного по окопу, который проходил по самому краю обрыва, и молча показал на выход из траншеи. Задней частью окопа служила полуметровая стенка, отделяющая сам окоп от края обрыва. Полуметровый выход заканчивался у деревянной лестницы. Я присел у края обрыва и осторожно выглянул. Картина была впечатляющей: отвесный обрыв, высотой с пятиэтажный дом, тянулся в обе стороны, и деревянная лестница на его фоне казалась хлипким сооружением, хотя по ней было видно, что боевики ею постоянно пользовались. Внизу, у основания лестницы, громоздилась куча мертвых бородатых чеченцев. Они навалом лежали друг на друге, кто лицом вниз, а кто вверх. В разные стороны, под разными углами, порой неестественными, торчали руки, ноги. Открытые рты в последнем предсмертном крике «Аллах акбар» дополняли эту жуткую картину. Я отодвинулся обратно в окоп, и тут же последовал удар пули в стенку. Снайпер хоть и не дремал, но все-таки опоздал с выстрелом.
– Товарищ майор, поосторожнее, – предупредил сержант.
– А, ерунда, – я беспечно махнул рукой. – Все равно придется высовываться из окопа и вести разведку местности и зеленки. Ты лучше расскажи, как тут все произошло?
Иванов достал сигареты и закурил, не спеша затянулся, поглядел на сгоревшие БМП и зло сверкнул на меня глазами:
– Ваши хваленые артиллеристы, товарищ майор, ни хрена не могли за эти сутки попасть по боевикам и уничтожить хотя бы эту позицию, я уж не говорю про другие. Не могут попасть, и все. А они контролируют отсюда практически все подходы к мосту и берегу. Поле ровное, как стол. Командование решило: атака на БМП. Стремительный рывок, спешиваемся у окопов – и врукопашную. Сначала так и получилось: практически все поле пролетели, несмотря на сильнейший огонь духов. А в тридцати метрах от окопов духи всаживают гранату в БМП. Кто уцелел, соскочил с брони, а их в упор тут же косят из автоматов и пулеметов. Вторая БМП резко заворачивает, своим корпусом заслоняет от огня боевиков ребят, чеченцы сосредотачивают огонь на нем и тоже сразу же подбивают БМПэшку. Но вот в эти секунды остальная рота спешилась и рванулась к окопу. Я дал очередь в окоп, потом спрыгнул вниз и – в драку. Опомнился уже, когда всех духов кончили. Из офицеров один старший лейтенант Сороговец остался, да и тому через пару минут пуля в глаз прилетела. Пришлось мне на себя брать командование. Осмотрелись: духи, человек семьдесят, уже Аргун вброд переходят и скрываются в кустах. Тут из-под обрыва несколько человек, видать, опоздавшие, выскочили и к реке побежали. Но никто из них не добежал – всех положили. Убитых духов в окопе собрали и покидали вниз, чтобы не мешали. Наших собрали, убитых и раненых, и на уцелевших БМП отправили в полк. Вот так, сидим уже два часа, ждем офицера или какую-нибудь команду, а прислали вас, да еще с другой задачей. – Сержант с досадой махнул рукой, потом продолжил: – Вы, товарищ майор, не обижайтесь. Мы вас знаем и считаем нормальным офицером, но все-таки обидно, что прислали артиллериста, а не пехотного офицера. Что, они там про нас забыли, что ли?
– Иванов, я понимаю твою горечь, обиду на всех, но ты не прав, – я старался не только подбодрить разведчиков, которые прислушивались к нашему разговору, но и в какой-то степени развеять обиду на командование и артиллеристов. – То, что вы сейчас совершили, будут помнить всегда, и командир помнит о вас, отдает необходимые распоряжения, чтобы вас отсюда заменили. В частности, меня прислали. На артиллеристов тоже зря обижаетесь. Смотри, окоп прямо по краю обрыва идет, половина снарядов пролетают мимо и рвутся внизу, не принося вреда боевикам, а половина на поле – тоже с минимальным эффектом. Это только в кино: показали цель, и туда прилетел снаряд. Боевики тоже не дураки, толково обустроили здесь позицию. И задача у нас с тобой одна: я бью танки противника, а ты пехоту. Так что все нормально, как говорится – держи хвост пистолетом.
Я дружески толкнул кулаком сержанта в плечо и только захотел обсудить с Ивановым ряд вопросов, как справа заработали десятки автоматов, и над окопом густо зажужжали пули. Протискиваясь через разведчиков, мы пробрались в крайнюю ячейку позиций и выглянули из нее. В трехстах пятидесяти метрах от нас виднелись постройки. Поливочная станция – сразу всплыла в голове информация. Около этой станции, разворачиваясь в цепь, двигалась в нашу сторону группа боевиков численностью до пятидесяти человек. Я бросил тревожный взгляд в сторону оставленных на открытом пространстве моих машин и успокоился: Чудинов с Алушаевым сами нашли укрытие для машины. Сейчас башня разворачивалась в сторону поливочной станции, готовясь открыть огонь, а противотанковая установка заезжала в выемку, которая практически полностью скрывала машину, но давала возможность вести огонь из пусковой установки. Послышалась стрельба со стороны позиций командно-наблюдательного пункта, но она была неэффективна, так как с той стороны боевиков частично закрывал кустарник. Сержант Иванов начал командовать разведчиками, но окоп был расположен фронтом в сторону МТФ и не давал возможности развернуться всем солдатам в направлении атакующих. Несколько разведчиков выскочили из окопа и, пригнувшись, перебежали к сгоревшим БМП, где заняли оборону. Я не считал нужным вмешиваться в распоряжения сержанта, так как считал, что он все делал правильно.
Боевики приближались медленно: истекли уже минуты три после начала атаки, но чеченцы прошли за это время метров пятьдесят, не прекращая огня из автоматов. Я вскидывал бинокль, оглядывая цепь духов. Перегибался через край окопа и старался осмотреть подножие обрыва, считая, что эта атака – отвлекающий маневр, а другая группа боевиков незаметно пробирается вдоль обрыва, чтобы внезапно ударить снизу. Поворачивался в сторону зеленки и быстро просматривал ее, также считая, что сейчас как раз самое
