Если понадоблюсь, ищите в голове колонны.

Млынский спустился на дорогу и зашагал так быстро, обгоняя красноармейцев, что те невольно смотрели вслед командиру, думая: 'И когда только отдыхает Млынский!'

Алиев ждал, пока подтянется хвост колонны. Ее замыкала новая рота, сформированная из жителей городка. Это были люди разных возрастов, профессий, характеров. И одеты по-разному: пальто, куртки, немецкие шинели. Все обвешаны немецкими автоматами, гранатами. Впереди, глубоко дыша, шел работник райвоенкомата старший лейтенант Ливанов. Он в больших не по ноге кирзовых сапогах, в дубленом полушубке, подпоясан пулеметной лентой, на груди немецкий автомат. Утром бойцы отряда освободили его из тюрьмы, и Млынский назначил его командиром роты.

Когда Ливанов поравнялся с Алиевым, тот спрыгнул на дорогу, подошел к старшему лейтенанту, спросил:

– Кто из местных жителей может провести отряд в лесхоз кратчайшим путем?

– Тут и гадать нечего, товарищ политрук. В моей роте сам директор лесхоза, да еще сын лесника в придачу. Закрой им глаза – и то доведут.

– Я хотел бы их видеть.

Ливанов повернулся к роте, крикнул:

– Командира третьего взвода Нечитайло и бойца Алексея Горецвита срочно к командиру роты!

Через несколько минут перед политруком стоял поджарый двухметрового роста старик в стареньком черном пальто с каракулевым воротником, в поношенных сапогах. Старик приложил руку к барашковой ушанке, на которой поблескивала красная звездочка, не без волнения доложил:

– Командир взвода Нечитайло по вашему приказанию прибыл.

Алиев подумал, что Нечитайло в свое время прошел неплохую военную школу. Вслед за стариком, придерживая кобуру пистолета, подбежал чернобровый с высоким лбом, умными глазами, но совсем еще детским лицом юноша. На ходу выпалил:

– Дядя Петь, Алешка прибыл!

Алиев улыбнулся. Положил руку на плечо парня.

– Сколько вам лет, Алеша?

– Скоро будет целых семнадцать.

– Не прибавляй, – окинул юношу ласковым взглядом Ливанов. – Тебе в этом году, в декабре, исполнится только шестнадцать. Это так, для точности. Возраст тут ни при чем. Раз тебя приняли в красноармейский отряд, теперь ты не Алешка, а боец Горецвит Алексей Павлович. Понял? И я тебе на службе не дядя, а командир роты старший лейтенант Ливанов. Дошло? Вот так, племянничек. Соображать надо, когда мирное время, а когда – война.

– В отряде быстро научусь, – покраснел Алешка.

Алиеву понравились эти люди.

– Кто из вас может кратчайшим путем провести отряд в лесхоз? – спросил он.

Ливанов, потиравший замерзшие руки, поторопился:

– Лучше всех это сделает бывший директор лесхоза товарищ Нечитайло.

Нечитайло метнул на него полные обиды глаза.

– Не бывший, а настоящий. Директором лесхоза я работаю восемь лет. Советская власть меня с этой должности не снимала, фашистам я не подчиняюсь. Все мои распоряжения рабочие лесхоза до сего времени признают и выполняют.

– Простите, товарищ директор: поторопился я освободить вас от должности, правильно вы ответили.

– Так оно лучше, – подобрел Нечитайло. И, обращаясь к политруку: – Все дороги в лесхоз знаю хорошо. Правда, за время, как немцы захватили нашу местность, там ни разу не бывал. В каком состоянии эти дороги, честно скажу, знать не могу. Может, боец Горецвит знает? Он бывал в лесхозе.

Алешка с достоинством ответил:

– Берусь провести отряд по любой дороге. Всего двое суток, как вернулся оттуда. – И для достоверности в сторону Ливанова: – Я там у сторожихи тетки Ульяны от немцев прятался. Она меня в райцентр послала за керосином и солью.

Алиев развернул перед парнем топографическую карту района и, подсвечивая фонариком, спросил:

– По какой дороге поведешь, товарищ Горецвит?

Алешка уставился на карту, смущенно признался:

– Я по ней не понимаю.

В разговор вмешался Нечитайло.

– Туда две дороги ведут: одна, нижняя, тянется через Медвежью балку. Там зимой не пройти никак. Очень много снега наметает с холмов, Другая – грейдерная, идет вдоль Белой горы. Если на перевале ее не перемело, значит, пройдем. Ежели… – Директор лесхоза надвинул на глаза шапку, почесал затылок. – Одним словом, риск здесь имеется.

Его перебил Алешка:

– Мы пойдем по третьей, в обход Медвежьей балки, через камыши, мимо питомника, по большой просеке прямо к усадьбе лесника выйдем.

– Ты что, парень, рехнулся? – ахнул Нечитайло. – Отряд погубить захотел? Там же, кроме топких болот и непроходимых зарослей, никакой дороги нет!

– До войны не было. А теперь есть, – обрезал его парень. – Бабы, старики и подростки с окрестных деревень прорубили просеку в чащобе, а болота в эту зиму сильно промерзли. По ним и проложили дорогу. Тысячи кубометров леса перетаскали на себе люди по этой дороге.

– Так уж и тысячи, – усомнился Нечитайло, которому стало неудобно: совсем еще мальчишка, а лучше его, директора лесхоза, знает лес.

– Все течет, все меняется, – заметил Алиев. – И к парню: – Если пойдем по твоей дороге, на сколько километров сократим путь?

– Точно не мерил, но по моему разумению – километров на пятнадцать.

Тут получил возможность показать свою осведомленность Нечитайло.

– Заниженную цифру называешь! Пожалуй, на все двадцать.

Конец дискуссии положил Алиев:

– Раз боец Горецвит ручается, пойдем по его дороге. Товарищ Горецвит, пошли в голову колонны, – предложил он.

Парень метнул лукавый взгляд на Ливанова, сказал:

– Вот так, дядя, соображать надо, когда мирное время, а когда война!

Ливанов вдогонку парню бросил поучительно и строго:

– Смотри, Алешка, дело серьезное, не напутай!

– Не напутаю, дядя!

Поравнялся с Алиевым и, задыхаясь – дорога трудная, а он бежал, – стал выкладывать ему свои обиды:

– Соли достал полкилограмма, а керосина не успел стащить у немцев. Теперь тетка Ульяна ругать будет. Она у меня очень строгая, но душа у нее!.. Побольше бы таких людей!

– Не волнуйся, у нас свечи есть, мы с ней поделимся.

– Спасибо, выручили, а то она, знаете, какая строгая.

– Пока не знаю. Может, не строгая, а требовательная она. Порядок любит. Так это неплохо. Мне нравятся такие.

– Поживете несколько дней в лесхозе, узнаете. Правда, я не боюсь ее, но очень не люблю, когда она перед своей дочерью меня распекает.

– У нее большая дочь?

– Взрослая. – Посмотрел на политрука, вздохнул: – Красавица. Как увидите, сразу влюбитесь. Оксаной звать ее.

– Я не могу влюбиться.

– Это почему же? – удивился Алешка.