Развязал узел, секунду подумал и начал извлекать совершенно невозможные вещи. А именно: две банки тушёнки, буханку хлеба, пачку чая, огромный, грамм триста, кусок сахара, такой же кусок литого шоколада, пакет макарон и банку сгущёнки.

Девчонка стояла, широко раскрыв глаза, и думала, что же из этого достанется ей.

— Бери, — сухо сказал человек в костюме.

— Что именно? — не поняла юная мама.

— Всё.

— Я… — она замялась, посмотрела на продукты, потом на человека, потом снова на продукты и начала судорожно расстёгивать кофточку, — Я поняла… Я… Я сейчас…

— Стоять! — остановил её человек, — Ты чё это удумала, чертовка?

— Я… Да я всё понимаю… У меня здесь и палаточка недалеко…

— ОТСТАВИТЬ! — сурово ответил человек, — Тебе который год?

— Двадцать мне… почти… — неуверенно ответила она и опустила глаза в пол.

— Ты это оставь… Ты мне в дочери годишься… Почти.

— Почти, не считается, — как-то по-детски сказала она.

— Я сказал, хватит. Это не обсуждается. А я… Я свою жену люблю. Но, торговля — есть торговля. Браслет я забираю.

Она кивнула головой и протянула ему браслет, а он начал нагружать её продуктами.

— Держи крепко сестричка. И малого своего корми и сама ешь. Скоро продуктов будет…

— А как вас зовут? — только и успела шепнуть она.

— А как и сына твоего, — человек махнул рукой солдатам и пошёл дальше, в сторону «Спасской». А по щекам девчонки ручьями текли слёзы. И толи из-за них, толи из-за чего-то другого, но над головой уходящего человека с автоматом почему-то засветился нимб…

— Святой… — только шепнула девочка и перекрестилась…

Инвалидная коляска ехала по просторной платформе «Садовой». Конечно, не сама. Во-первых, в коляске сидел старик. Лет девяноста, а может и больше. Некогда мощный, сейчас он представлял собой жалкое зрелище. Его било в «Паркинсоне». А во-вторых, коляску катил другой старик. Прескверного вида и запаха. Духан от этой парочки стоял такой, что бывалые сталкеры шарахались от них как испуганные коты. Раньше их здесь не видели. Поэтому граждане сразу позвали дежурного полицейского.

Пузатый прапорщик подошёл к странной парочке и, небрежно приложив руку к непокрытой голове, представился:

— Прапорщик полиции…ов, — невнятно произнёс он, — Кто такие?

— Братья мы, господин прапорщик, — шамкающим ртом прошепелявил тот, что вёз коляску, а второй лишь идиотски захохотал, тряся головой. Похоже он вообще не говорил.

— Откуда и куда следуете? Документы?

— C «Новочеркасской» на «Обводный канал», господин прапорщик, — дед похлопал себя по многочисленным карманам, щёлкнул пальцами и начал выгребать их содержимое прямо на пол. Содержимое добавила «озона» в воздух. Это было всё, что угодно, но только не документы: два презерватива, один из которых явно бывший в употреблении, смятая сигаретная пачка, фотография товарища Сталина, тряпки, гаечный ключ, игрушечный пластиковый револьвер китайского производства, детская соска и огрызок яблока двухнедельной давности.

— Вот они! — наконец, провозгласил говорящий старикан, гордо вскинув правую руку, сжимавшую замызганные паспорта, вверх. В левой руке он крепко держал огрызок яблока, — прошу вас, любезный, — Тут снова идиотски захохотал тот, что был в коляске.

Прапорщик поморщился, и нехотя, но всё же, взял документы.

— Где предписание на перемещение между станциями. Вы же знаете, что по правилам внутреннего распорядка все перемещения по главным тоннелям перегонов запрещены.

— Предписания проштампованы на последней странице, — учтиво напомнил прапорщику старикан, и начал жевать огрызок, — у нас всё в порядке, господин прапорщик.

— Куда следуете? — прапорщик, анализируя, внимательно рассматривал документы. Третья страница. Ламинировано в паспортном столе. Код подразделения… выдан… сроки…, год рождения двадцать второй, — Ваша фамилия?

— Бородович, — не задумываясь ответил старикан, — Граф, Юрий Венедиктович Бородович. Почётный член графской гильдии Санкт-Петербурга. Уроженец Нижних Пупков Самарской губернии. Родился четырнадцатого августа двадцать второго года. Вы не поверите, господин прапорщик, но в день, когда всё это случилось, — он шмыгнул носом, и слеза покатилась по морщинистой щеке, — Я отметил своё девяностолетие. А это, — он кивнул в сторону старого идиота в коляске, — Сам барон Сифонштейн! Последний, чудом спасшийся член совета баронов и баронесс России!

Милиционер слушал весь этот бред, хлопая глазами, а потом резюмировал:

— Каких, на хрен, баронесс! Вы что, дебилы? Я ни хрена не понял, о чём вы говорите! Следуйте на свой «Обводный», раз следуете. Здесь вам задерживаться не советую. Увижу через полчаса — сошлю наверх, на веки вечные… — но идиотский смех сидевшего в коляске старика, не дал ему договорить. Прапорщику только и оставалось ответить на это, — ТЬФУ! — и отойти от странной парочки.

А парочка, тем временем, продолжила свой путь в сторону тоннеля к «Звенигородской»…

— Ш-ш. Ну, ты Саныч, дал! Зачем девчонку в транс ввёл, — раздался в наушнике голос Рябинина, — Да и девка видная… Я бы её.

— Вот когда она овдовеет, ты её в жёны возьми, — шепнул Китяж в микрофон, прикрепленный за воротником, — у неё и сынишка годовалый имеется. Как там наши «Сифон» и «Борода»?

— Ш-ш. Им бы в театре выступать. Никотин такой цирк устроил. Огрызок сожрал и не побрезговал. Фашист тоже молодец. Так и хочется крикнуть, как Станиславский «Верю».

— Добро. Что у нас на «Спасской».

— Ш-ш. Ни Тёмы, ни Одессита не видал.

— Может с «Корками» что-то не то?

— Ш-ш. «Корки» великолепные. Ты же видел. А у Одессита вообще полностью легальная.

— Ага, — усмехнулся Кирилл, — Только как это он поверху прошёл, аж до Площади Мира?

— Не важно. Он в реестре сталкеров. Тёму мы тоже туда внесли. Не боись, Китяж. Успеют. Сто пудов, входной контроль проходят. Ну, точно. Два сталкера у пешего фильтра на «Садовой»… Прошли. Движутся к переходу на «Спасскую».

— Принял, Ряба. Что у нас с Ведьмами? — он уже подошёл к посту у «Спасской».

— Ш-ш. Ребята на мониторах сидят. Каждую дырочку просматривают. Две уничтожены на подходах к «Сенной». Ещё двух заметили на «Спасской». Их наши парни опознали. Видели с Ведьмаком. Как и четырёх на «Садовой».

— Принял. Дай описание Никотину и Фашисту. Что у меня за спиной?

— Ш-ш. На «Сенной» девочек замечено не было. Но не факт, что их там нет.

— Понял, — он посмотрел на полицейских, дежуривших на выходе с рынка, у эскалаторов к «Спасской». Те, по всей видимости, уже были предупреждены своими коллегами и, вытянувшись «в струнку», любезно пропустили Китяжа и его кортеж. Тяжин легонько кивнул в ответ и подошел к эскалатору.

— Ш-ш. Отставить! — вдруг рявкнул Рябинин, — Это не Архангел и Франгос. Это Ведьмак и Дон.

— Дай парням команду. Они должны передать Дону ствол. Как угодно, — он рявкнул в рацию так, что вздрогнули даже полицейские на посту, — И найди мне Архангела с Одесситом!

— Ш-ш. Не суетись, майор. И не ори на старших по званию, — сухо ответил Рябинин, — Не вижу я их. Нет их нигде. Сам же знаешь, Одессит сказал, что придут они на «Спасскую» одним ему известным способом…

Со «Спасской» донесся гудок электрички.

— Что там? — теперь уже напрягся Китяж, — «Вот только электрички нам и не хватало».

— Ш-ш… Я тебе честно скажу, майор. То что я сейчас вижу на мониторе, я бы хотел увидеть в живую.