Зачерпнув полный ковш, освящённой только что воды, он выплеснул его на раскалённые камни и жар пронзил измученное тело Кирилла.

А Александр взял с притолоки какую-то маленькую баночку и открыл её.

— Мир всем. Главы ваша Господеви приклоните! — и трижды дунул в неё, — Сам благослови и сей елей силою, и действом, и наитием Святаго Твоего Духа, якоже быти тому помазанию нетления, оружию правды, обновлению души и тела, всякаго диавольскаго действа отгнанию, во изменение всех зол, помазующимся верою или вкушающым от него в славу Твою, и Единороднаго Твоего Сына, и Пресвятаго, и Благаго, и Животворящаго Твоего Духа, ныне и присно, и во веки веков» — с той же притолоки он взял маленькую кисточку, окунул её в жидкость находящуюся в банке и, трижды перекрестил воду, — Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя…

И снова он зачерпнул ковш воды и выплеснул на камни. Раскалённый воздух в парилке стал густой и сладкий как кисель. Кирилл покосился на старенький спиртовой термометр, висевший на стене.

— Сто два, — выдохнул он, — Жесть…

Александр уже не слышал его. Создавалось впечатление, что он вообще ничего не слышит и не чувствует. Взяв два веника в руки, он начал размахивать ими, как опахалами. Затем, он положил один свежий веник на полок, а из под полка достал старый, сухой, облезлый. Собственно, это был даже не веник. Он больше смахивал на метлу, которой дворники метут улицу. Окунув старый веник в освящённую им воду, Аббат громко, на распев произнёс:

— ОТРЕКАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ, КИРИЛЛ, ОТ ДИАВОЛА, ВСЕХ ДЕЛ ЕГА И ПОМЫСЛОВ ЕГА? — и, со всего маху ударил Китяжа по спине связкой розог. На коже сразу же вздулись красные полосы.

— ААААААААА!!!!!! — заорал Тяжин, — АААААТРЕКАЮСЯ!!!!!

— ОТРЕКАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ, КИРИЛЛ, ОТ ДИАВОЛА, ВСЕХ ДЕЛ ЕГА И ПОМЫСЛОВ ЕГА? — снова, не своим голосом спросил Аббат и снова ударил Китяжа по спине, только, на этот раз, ещё сильнее.

— ААААААААААААААТРЕКАЮСЯ!!!

— ОТРЕКАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ, КИРИЛЛ, ОТ ДИАВОЛА, ВСЕХ ДЕЛ ЕГА И ПОМЫСЛОВ ЕГА? — в третий раз спросил Александр и ударил Тяжина так, что кожа на спине лопнула.

— ААААААААААААААТРЕКАЮСЯ!!!

Аббат наклонился к Тяжину и тихо, почти шёпотом, сказал на ухо.

— Держись, Кир. Ты справишься, — он снова замахнулся, но на этот раз, уже свежим, душистым веником, — САЧЕТОВАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ С ГОСПОДОМ БОГОМ, ОТЦОМ НАШИМ, И СЫНОМ ЕГО ИИСУСОМ ХРИСТОМ И ДУХОМ СВЯТЫМ???

Веник шлёпнул по спине и Кирилл зажмурился, но боль от предыдущих ударов уже была настолько сильной, что эти шлепки показались ему лёгким массажем. В то же время, сок с берёзовой листвы моментально попал в рассечённую спину, в раны. От чего пошёл нестерпимый зуд.

— СОЧЕТАВАЮСЯ…

— СОЧЕТАВАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ С ГОСПОДОМ БОГОМ, ОТЦОМ НАШИМ, И СЫНОМ ЕГО ИИСУСОМ ХРИСТОМ И ДУХОМ СВЯТЫМ??? — Аббат был сам не свой. Голос его был будто из трубы.

— СОЧЕТАВАЮСЯ… — спину одновременно и жгло, от попавшего в раны пота и листвы, и, в то же время, приятно остужало.

— СОЧЕТАВАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ С ГОСПОДОМ БОГОМ, ОТЦОМ НАШИМ, И СЫНОМ ЕГО ИИСУСОМ ХРИСТОМ И ДУХОМ СВЯТЫМ??? — последний удар был, как обычно, очень сильным и Кирилл даже дёрнулся.

— СОЧЕТАВАЮСЯ…

— Молодец, старлей… Чуть-чуть осталось. Сейчас будет совсем горячо, — Аббат набрал полный ковш воды и вылил его на раскалённые камни. Камни, не выдержав такого издевательства начали лопаться. Сам Аббат пригнулся а Кирилл лежал и терпел. Всё равно, сил передвигаться самостоятельно у него не было.

Пар обжигал спину так, что на ней вот-вот должны были проступить пузыри от ожогов. Но пузыри, почему-то не появлялись и кровь в жилах не сворачивалась.

А Александр, тем временем, взял последний веники продолжил процедуру таинства.

— ВЕРУЕШЬ ЛИ ТЫ В ГОСПОДА БОГА, ОТЦА НАШЕГО, В СВЯТУЮ ТРОИЦУ И ПРЕСВЯТУЮ БОГОРОДИЦУ???

Удар этого веника по спине, заставил Китяжа ойкнуть от удивления, настолько мягким и приятным он был. Словно и не удар, а так… Платком протёрли…

— ВЕРУЮ…

— ВЕРУЕШЬ ЛИ ТЫ В ГОСПОДА БОГА, ОТЦА НАШЕГО, В СВЯТУЮ ТРОИЦУ И ПРЕСВЯТУЮ БОГОРОДИЦУ???

— ВЕРУЮ…

— ВЕРУЕШЬ ЛИ ТЫ В ГОСПОДА БОГА, ОТЦА НАШЕГО, В СВЯТУЮ ТРОИЦУ И ПРЕСВЯТУЮ БОГОРОДИЦУ??? — в третий раз спросил бывший прапорщик, и после этих слов, на Китяжа нахлынула волна эмоций…

Он заплакал и тихо произнёс:

— ВЕРУЮ…

— ПЕРЕВОРАЧИВАЙСЯ!!! — прохрипел Аббат, — Благословен Бог, просвещаяй и освящаяй всякаго человека, грядущаго в мир, ныне и присно, и во веки веков! — раскалённый воздух, легким бризом начал ласково греть грудь Китяжу, — Помазуется раб Божий Кирилл елеем радования, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь. Во исцеление души и тела. — Аббат помазал тругцом лоб Китяжа, а сам Кирилл почувствовал, что дуновение горячего воздуха становится всё сильнее. Оно уже не было таким ласковым, как в начале. Сейчас, он уже жёг и колол. Да и Аббат махал им как-то странно, крест накрест, — В слышание веры, — Александр нарисовал кисточкой на ушах Китяжу крест, — Руце Твои сотвористе мя и создасте мя! — затем крестики появились на руках, — Во еже ходити ему по стопам заповедей Твоих!!! — и на ногах.

А дальше Кирилл уже с трудом понимал, что происходит. Он помнил, что Аббат взял его на руки и понёс к Белому озеру, как он зашёл в него, как попросил Китяжа задержать дыхание. Помнит как ледяная вода вокруг него кипела, когда Александр, трижды окунул его в озеро со словами: «ВО ИМЯ ОТЦА И СЫНА И СВЯТАГО ДУХА». А когда он сказал «АМИНЬ!», Китяж заснул. Заснул, как младенец.

После «баньки» Кирилл, действительно, быстро пошёл на поправку. Через два дня он уже самостоятельно вышел на улицу, а через неделю решился сходить к родителям. Даже не решился — Аббат сказал сделать это обязательно. Аббат сказал — Китяж сделал. Сейчас ему хотелось выполнять приказы.

Как только Кирилл шагнул в лес, он попытался включить свой «сканнер», но тот предательски молчал. Слух тоже работал не очень.

«Придётся надеяться только на глаза» — успел подумать Китяж и тут же был снесён мощным ударом в спину. Сгруппировавшись, свернувшись клубком, он сделал кувырок вперёд и снова оказался на ногах, но сразу получил удар по голове огромной пушистой лапой.

Завалившись на бок, он только и успел крикнуть:

— Рэси, всё!!!

И дикая, лесная кошка, будто поняла его слова и встала, выгнув спину.

Тяжин сел на землю, потирая место удара за ухом.

— Хорошо, что когтями не ударила. Могла бы мне и голову оторвать.

А кошка, урча, укоризненно посмотрела ему прямо в глаза.

— Ну, прости, — Кирилл жестом подозвал Рэси. Та нехотя, подошла и позволила себя погладить. А он и рад был её увидеть, — Давно мы не виделись, подруга… Очень давно… Как тут твой Рысик?

— Мяу! — громко выдавила Рэси, и из чапыжника медленно и статно вышел огромный зверь. Что не говори, а маму он перерос очень сильно. Таких больших рысей Кирилл никогда не видел. Рэси подошла к своему «малышу», взяла его зубами за ухо и потащила к Китяжу. «Малыш» сопротивлялся, но Рэси, как опытный разведчик, взяла его, что называется, «на болевой». Подведя его к Кириллу, она разжала зубы и легла у его ног.

— Как же ты вырос, дружище, — Кирилл медленно протянул руку, чтобы погладить дикую зверюгу.