куда-то исчез. Через минуту раздался его голос из подсобки:

 - Нашел! Сом в томате и крольчачья тушенка.

 - Ну, хоть что-то, - облегченно вздохнул Филин и сунул подмышку большую упаковку хрустящих хлебцев.

 - На безрыбье и рак – рыба, - поддакнул Сокол.

 Для штаб-квартиры Стас определил брошенные апартаменты на последнем этаже (лифт оказался исправным) в западной части кольцевого здания. Из окон были видны далекие огни Полынограда.

 - От поселка Солнечный до города что-то около десяти-двенадцати километров, - сообщил товарищам Скворец.

 - Ого! – покачал головой Филин, – разросся Полыноград. В мою бытность до него минут двадцать на маршрутке надо было пилить… Ну, ладно, сейчас отужинаем, доведу до вас график ночного дежурства и спать. Завтра план похода в Институт Времени в деталях разработаем, потом отдохнем хорошенько, подготовимся и к вечеру выйдем.

 Первым заступать на дежурство вызвался Скворец: после крепкого двухчасового сна в ожидании отправленного в разведку Воробья и плотного ужина он чувствовал себя великолепно. Во всяком случае, он так сказал. Однако, взглянув в помятое лицо новобранца, Стас скептически отнесся к его предложению:

 - Первым заступаю я. А ты, Скворец, от дежурства вообще освобождаешься.

 - Почему это? – кажется, обиделся тот.

 - Отдыхай, Федя, - мягко сказал Стас и похлопал Федора по плечу. – Тебе силы восстанавливать надо, они тебе скоро понадобятся. – И улыбнулся, вспомнив воробьевский прикол на марше: - К тому же, ты еще присягу не принял. До присяги в караул ставить нельзя, так по Уставу положено.

 Изголодавшиеся по нормальному «человеческому» мясу бойцы с энтузиазмом набросились на кроличью тушенку. Наверняка в доме имелись и столовые приборы и всякая разная посуда, но мужчины принялись уплетать тушенку, цепляя из банок куски мяса и отправляя их в рот ножами. При этом кое-кто откровенно чавкал, громче всех ел Воробей. Орел, печально посмотрев на жующих товарищей, сходил на кухню и принес пять вилок. Однако его трудовой подвиг оценен не был, все продолжали есть, как ели. Вздохнув и привычным движением вспоров ножом банку, Орел задумчиво посмотрел на содержимое, ковырнул вилкой раз, другой и отодвинул банку от себя.

 - Ты чё, - удивился Воробей, - не голодный что ли?

 - Аппетита нет.

 - Ну, коль нет, - Воробей, уже опустошивший свою банку, взял орловскую, - придется мне за тебя потрудиться, не пропадать же добру.

 Отужинав, бойцы разбрелись по комнатам устраиваться на ночлег. Благо комнат помимо гостиной, в которой они трапезничали, было еще пять: три спальни, детская с кроваткой под балдахином, рассчитанной не на грудничка, а на подростка и кабинет с кожаным диваном. Скворец с Соколом выбрали каждый по спальне, Орел решил скоротать ночь в кабинете, а Воробей обосновался в детской, кроватка, пришлась ему впору. Жилин ушел на лоджию.

 Вскоре послышался умеренный храп Воробья. Стас, как заботливый папа поплотнее закрыл дверь в детскую и потушил в гостиной верхний свет, оставив гореть бра в прихожей. Потом плюхнулся в кресло, но заметив, что полупрозрачная дверь в кабинет светится изнутри, решил проверить, чем занимается его товарищ, почему не спит.

 Орел лежал на диване, сложив руки на груди, и глядел в потолок.

 - Ну, ты прямо покойник, - усмехнулся Стас. – Свечки не хватает.

 - Я и есть покойник. А ты нет?

 - Я?.. Да вроде живой. А ты почему не спишь?

 - Не спится.

 - Часом не заболел? Не естся тебе, не спится…

 - Нет, я нормально себя чувствую.

 - Не похож ты на нормального… Тушенку есть не стал. По вкусу, что ли не пришлась?

 Орел спустил ноги с дивана и сел.

 - Далась тебе эта тушенка!

 - А что? – Стас недоуменно пожал плечами. - Тушенка, между прочим – высший класс!

 - Возможно. Только когда я банку вскрыл, вдруг мародером себя почувствовал.

 - А причем здесь мародерство? Мы никого не грабили: ни своих, ни чужих, ни живых, ни мертвых. Просто взяли…

 - Вот именно – просто… Ладно, Стас, к чему этот спор. Будем считать мое отношение к данному вопросу издержками дворянского воспитания.

 - Думаю, тут дело не в воспитании, - вдруг разозлился Стас. – Это чистоплюйство чистой воды!

 Орел посмотрел парню в глаза, сказал без вызова:

 - Может, и чистоплюйство.

 Стас понял, что Орел не только не хочет с ним спорить, но и вообще не возражал бы против его ухода. Но, будучи командиром и ощущая ответственность за моральное состояние каждого из своих бойцов, он решил остаться и выяснить все до конца.

 - Так, насчет тушенки разобрались, - сказал он. - А не спишь почему? Лежишь, в потолок уставился, думаешь о чем-то. О чем думаешь?

 Его вопросы остались без ответа. Орел молчал, глядя вбок на черное окно.

 - Не нравишься ты мне, - заявил Стас.

 - Я не девица, - пожал плечами Орел, не поворачивая головы.

 - Настроение твое мне не нравится… Ладно, не хочешь говорить, не надо. – Стас собрался уходить, но Орел вдруг сказал:

 - Неуютно здесь.

 Стас остановился.

 - Ну, если уж в таких хоромах тебе неуютно!.. Категория - президентский люкс, не ниже.

 - Ты не понял, Стас. Мне в этом мире неуютно, не мое это будущее. Оттого и странности, которые ты заметил. Но ты не обращай на них внимания – на результатах нашей миссии они не отразятся.

 - Ну, знаешь, Орел! Не обращай внимания… Ведь мы – команда! Один за всех, все за одного! Мы должны не только действовать, но и думать и чувствовать одинаково. Мы должны стать единым организмом. Иначе нам врага не победить. - Произнося эти патетические фразы, Филин поймал себя на мысли, что буквально цитирует своего ротного майора Труфанова. Ему вдруг стало неловко. – Орел, я не узнаю тебя. Что с тобой? Или ты думаешь, нам здесь уютно? Мне, Соколу, Воробью… И вообще, почему это: не твое будущее? Это наше общее будущее, какое уж есть. Нам его выбирать не пришлось.

 - Понимаешь… - Орел задумался. Наверное, над тем, стоит ли объясняться. Решился: – А тебе никогда не приходила в голову мысль, что вариантов будущего может существовать несколько? Даже не несколько, а огромное количество, бесконечно огромное.

 - Как это? Не понял…

 - Ты, наверное, представляешь себе время в виде реки? Течет себе речка от истока до устья или, другими словами: из прошлого в будущее. А ты на плоту по этой реке по течению плывешь. Там, где ты сейчас – там настоящее. Позади – прошлое, впереди – будущее. Все просто. Так?

 - Ну… - неопределенно промычал Стас.

 - А ты представь себе время в виде железной дороги. Ты сидишь в своем купе, пьешь чай с лимоном и в окошко от нечего делать смотришь. Деревеньку недавно паровоз проехал, она в прошлом осталась. Полустанок проезжает – это настоящее. А впереди большая станция, куда ты едешь. Ты  ее не видишь, до нее далеко еще…

 - Ага, - кивнул Стас. – Станция, которую не видно – это будущее. Ну и что? То же самое, что с рекой.

 - Не совсем. Ты не учел, что на железной дороге имеются стрелки. Перевел пьяный стрелочник стрелку и поехал паровоз по другому пути. Туда, куда тебе не надо…

 - Что-то подобное я, по-моему, где-то читал, - задумчиво пробормотал Стас. – Ну-ну, продолжай.