светлые глаза, хотя кожа загорелая, как будто он отдыхал на юге. Мужчина был одет по-охотничьи, в куртку, которая сначала напомнила Маше обычный камуфляж, и лишь потом она разглядела, что вся ткань покрыта лиственным узором.

На плече у него висели два вытянутых брезентовых чехла с кожаными вставками. Маша догадалась, что там ружья. Или винтовки, она не знала, как правильно.

— Знакомьтесь, Мария Николаевна. Это Виталий Данилович, — представил их друг другу охранник. — Мария Николаевна, чайку нальёте, чтобы нам обсудить всё спокойно?

— Конечно. Проходите, пожалуйста.

Мужчины прошли на кухню, попутно заглянув в гостиную и поздоровавшись с уже одетыми детьми, сидевшими на диване. Дети вежливо им ответили и продолжили смотреть «Том и Джерри», которые включила им Маша.

На кухне все расселись за столом, заговорил Виталий Данилович:

— Мария Николаевна, вам Сергей Сергеевич уже сказал, что у меня есть дом в глухой деревне на севере Тверской области. Верно?

— Да, говорил, — подтвердила Маша.

— Деревня наполовину опустела, там одни старики живут, — продолжил он. — Есть пустые дома в приличном состоянии. На носу лето, так что прокормиться там проблемой не будет. Рыбалка хорошая, охота, люди огороды держат. Грибы-ягоды потом пойдут, можно прожить, пока не прояснится, что к чему. Не думаю, что в такую глухомань какой-нибудь мертвец забредёт, раньше ноги сотрёт до костей. Вот туда я вас и приглашаю. Поживёте немного, переждёте трудные времена, а дальше видно будет.

— Ох, даже не знаю… Я в деревне не была ни разу.

— Это не страшно, — улыбнулся Виталий Данилович. — Люди так веками жили. Вам даже понравится. Там безлюдье, лес божественный, река, озёра в лесу. Селигер оттуда неподалёку. Рай настоящий, вы такого в Москве и не видели никогда. Возвращаться оттуда не захотите.

— Как вы рассказываете… вкусно, — улыбнулась Маша. — Считайте, что согласна.

— Ну, вот и замечательно, — обрадовался Виталий Данилович. — А то Сергей Сергеевич без вас с детишками отказывался уезжать, говорит, что ни за что не бросит таких чудесных людей здесь.

Маша бросила слегка удивлённый взгляд на Сергея Сергеевича, а тот улыбнулся в ответ:

— Мария Николаевна, а кто меня кормит, поит? Считайте моей благодарностью.

— Предлагаю всем ехать на моей машине, — сменил тему разговора Виталий Данилович. — Она у меня большая, влезем все свободно. Дизель, бак полный, так что хватит туда и обратно дважды сгонять. А «меганчик» ваш, Мария Николаевна, в мою деревню не пройдёт. Даже с дороги свернуть не сумеет, в грязи завязнет. Нет там дорог, и даже направления приблизительные.

— Жалко… — нахмурилась Маша.

— Ничего с ней, как я думаю, и в нашем подземном гараже не сделается, — сказал Сергей Сергеевич. — Самое сохранное место. Не думаю, что кто-то теперь решит её оттуда украсть. А если наладится жизнь, то вернётесь. Ну как, вы готовы?

— Готова.

— Ну и прекрасно, — кивнул Сергей Сергеевич. — Тогда допиваем чай, потом проверим, чтобы свет и вода отключены были, да и поедем. Автомат свой заверните во что-то, спрячем под сиденье, чтобы милиция не приставала.

— Хорошо.

Вышли они все вместе примерно через тридцать минут. Сергей Сергеевич с Виталием Даниловичем несли Машины сумки, Маша же вела детей, Лику — за руку. На лифте спустились в гаражный этаж, прошли вдоль длинного ряда машин, пока не остановились у серебристого новенького «Мицубиси Паджеро». Мужчины подтащили сумки к задней двери, забросили их в багажник, где и так целая куча вещей лежала. Виталий Данилович гостеприимно распахнул заднюю дверь машины, приглашая садиться. Маша подсадила Лику, Сашка вскарабкался сам, а следом на сиденье из грубой серой ткани уселась Маша. Огляделась, вытянула ноги — действительно просторно. Так можно на край света ехать. Заглянула под сиденье. И обнаружила, что свободного места там нет. Тогда обернулась и положила полиэтиленовый толстый пакет, полностью скрывающий очертания автомата и подсумков, назад, в багажник. Проверила, как дотягивается, и этим удовлетворилась.

Виталий Данилович убрал ружья в чехлах туда же. Маша спросила, не лучше ли их вытащить, но Виталий Данилович объяснил, что возить незачехлёнными и заряженными незаконно, могут быть проблемы. Сергей Сергеевич пожал слегка плечами, но ничего не сказал. Виталий Данилович сел за руль, завел машину. Дизель затарахтел, как молотилка, разгоняя эхо по всей бетонной коробке гаражного этажа. Машина тронулась с места, проехала вдоль всего ряда и остановилась у подъёмных ворот. Виталий Данилович нажал на кнопку дистанционки, и ворота плавно поползли вверх. Над головой заскрипели направляющие. Прямо перед машиной открылся наклонный пустынный пандус. Внедорожник медленно тронулся с места, легко забрался наверх, вывернул на улицу и поехал в пасмурный весенний день.

— Один только крюк сделаем, Мария Николаевна, — сказал Сергей Сергеевич. — На минутку ко мне домой заедем, это почти по пути, я на Руставели живу. Надо и мне вещички прихватить. А то в чём пошёл на дежурство два дня назад, в том и хожу.

Город пересекли почти без проблем, хотя на всех улицах без исключения или брели мертвяки, или лежали трупы, или на асфальте виднелись кровавые следы. Маше стало страшно. Но мужчины на бредущих куда-то мертвецов внимания не обращали, машина ехала по почти пустынным улицам быстро, и вскоре они заехали в какой-то заросший кустами двор.

— Вот, вот здесь, — сказал Сергей Сергеевич, показывая на подъезд старой кирпичной пятиэтажки.

Виталий Данилович притормозил, охранник выскочил из машины и сказал:

— Десять минут катайтесь или припаркуйтесь в другом месте, чтобы здесь на вас мертвецы не навелись!

— Понял, Серёг, — сказал Виталий Данилович и тронул «Паджеру» с места.

А Сергей Сергеевич, достав из кобуры пистолет, направился в подъезд. Виталий Данилович, ничтоже сумняшеся, выехал из двора, пару раз свернул из переулка в переулок, после чего выехал на широкий неряшливый бульвар, где и остановился посередине. Маша огляделась, увидела вдалеке двоих мертвяков, но внимания на машину они пока не обращали. Так они и просидели минут десять, пока у водителя не зазвонил мобильный. Он ответил, сказал в трубку: «Понял», после чего тронул с места.

— Сергей звонил, — обернулся он к Маше. — Спускается. Через пару минут въехали в уже знакомый двор, подсадили Сергея Сергеевича без всяких приключений, при этом спокойно погрузив его сумки в багажник, и поехали дальше.

Маша успокоилась, расслабилась. Даже та жуткая картина, которую она наблюдала из окон автомобиля, серая и грязная Москва, по улицам которой тут и там брели ожившие мертвецы, не могла испортить её неожиданно поднявшееся настроение. После всего этого ужаса и запустения она представила себе жизнь возле леса, неширокую серебристую речку, протекающую рядом, играющих детей и, главное, безопасность.

Мужчины, сидевшие впереди, о чём-то негромко разговаривали, было включено радио, настроенное на какой-то новостной канал. Работала печка, машина слегка покачивалась, дизель урчал негромко и как-то убаюкивающе. Маша даже начала придрёмывать, а дети просто уснули.

Неожиданно рядом с ними, слева, взвыла пару раз сирена и сверкнули проблесковые маяки. Сине-белая машина с надписью ДПС на борту догнала их и требовала остановиться. Маша огляделась — улица была пустынна, кроме них здесь никого не было. Виталий Данилович дисциплинированно принял вправо, притормозил. Милицейская машина, скрипнув тормозами, встала перед ними наискось. Все её двери разом распахнулись, и оттуда выскочили четверо с оружием.

Двое были в серой форме с отражающими полосами на рукавах и штанинах, фуражках с красным околышем и надписями ДПС на спине. Ещё один был в серо-голубом камуфляже, без головного убора, в разгрузке, а стоявший рядом с ним был вообще в штатском, но в бронежилете. У всех в руках автоматы.

— Видите, Мария Николаевна, что не стоило везти ружья без чехла, — пробормотал Виталий Данилович.

В этот момент все трое милиционеров подскочили к машине, к обеим передним дверям, рванули их на себя, а штатский, перевесивший свой автомат на плечо и угрожавший пистолетом, схватил Виталия Даниловича за плечо и потащил из машины. Маша не поняла, что именно злым голосом крикнул их водитель, но в ту же секунду треснул выстрел, и тело того, кто вёз их в деревню, выпало на асфальт, и вокруг головы начала расплываться ярко-красная лужа. Камуфляжный же с одним из гаишников, не говоря по-прежнему ни слова, тащили из машины Сергея Сергеевича, вцепившись тому в руки и шею. Слева от Маши распахнулась дверь, туда заглянуло красное усатое лицо, чуть опешило при виде детей, но, распаляя себя, заорало:

— Ты, сука, вылазь из машины!

Мясистая ладонь с татуировкой вцепилась в её кожаную «косуху», выдернула Машу из салона, бросила на асфальт. К ней подскочил тот, который в штатском, с перекошенным от непонятной злости красным лицом, с ходу ударил ногой в рёбра, так, что она лишилась дыхания и упала набок. Дальше она плохо помнила, что происходило, толстяк с надписью ДПС вытащил её детей из машины, отволок в сторону, на газон и что-то орал на них, тот, который в штатском, снова её ударил и что-то кричал, а затем упал, как-то нелепо дёрнувшись и взмахнув руками.

На улицах машин почти не было, люди спрятались, скрылись. Город замер в ужасе, как жертва палача в ожидании выстрела в затылок. Москва ещё жила, но у меня было стойкое ощущение, что она уже чувствует грядущую гибель. А вот зомби на улицах были. Пока немного, но лиха беда начало.

Мы разогнались до восьмидесяти километров в час, оптимальной и экономичной скорости для наших машин на полувнедорожной резине, доехали до Дмитровки. Степаныч на своей «Волге» катил за «Патрулём» как привязанный на трос. У Савеловского заметили в отдалении группку бронетранспортёров, пять, а то и шесть машин, перекрывших шоссе. Зачем? Непонятно. Вокруг брони было видно множество солдат в камуфляже и с оружием.

Проехали дальше по Дмитровке, свернули налево, запетляли по поперечным улицам, до Ленинградки оставалось рукой подать, а оттуда — прямая дорога на базу, как я уже мысленно именовал дачу. Можно было бы проще проехать по наверняка пустынной МКАД, но её слишком легко перекрыть, а свернуть в сторону с неё далеко не везде возможно — огорожено почти везде, причём капитально. Лучше уж по нужному шоссе прямо из города выскочить.

Когда до Ленинградки оставалось с полкилометра, Лёха сказал:

— Что там такое? — и показал рукой вперёд.

Одновременно он остановил машину, прижавшись к тротуару. А я сказал в микрофон:

— Колонна, стой!

— Принял, — ответил Шмель.

Что-то там действительно происходит, неохота лезть, не проверив. Я вышел из машины, положил в открытое окно СКС, использовав дверь как опору. Лёха занял позицию у левой двери, с «Тигром» в руках. Произнёс негромко:

— Примерно двести. — Это он про дистанцию.

Через оптический прицел картина была видна как на ладони. В конце улицы, перед самым поворотом, стояла сине-белая «десятка» с буквами ДПС на борту. Возле неё, с