уже на исходе, если не закончилось вообще. Сейчас в кухню явится куча народа. Ну, так он и знал. Смешные надежды, безумные планы.

Не отдавая отчета в своих поступках, Швейцер ухватился за рычаг рубильника и дернул вниз. Наитие, не иначе. Свет погас, и не только на складе: мрак окутал столовую и прилегавший коридор. Но дверь тихо хрюкнула и приоткрылась. Перед тем, как проскользнуть внутрь, Швейцер вернул рычаг в прежнее положение. Затем он прыгнул в темноту, одновременно потянув дверь обратно. Шалости света — мало ли, что случилось. Решат, что виновато затмение, атмосферные выверты, электрические перепады… Бог с ним со всем, теперь — вперед!..

Швейцер чуть не упал, он стоял на второй верхней ступеньке каменной лестницы, которая вела неизвестно куда.

Он спустился, держась за стену, и скоро оказался на ровной площадке. Внезапно вспыхнул свет: перед Швейцером была странная комнатка-конурка, почти что ящик. На левой стенке ящика были стальные кнопки, с потолка светила круглая лампа.

Швейцер никогда не видел лифта, только слышал о нем.

Он шагнул внутрь, и створки сомкнулись.

Отец Савватий вошел в кабинет без стука. Доктор Мамонтов озабоченно хлопал по руке Вустина, оголенной по локоть. Плечо Вустина было перетянуто жгутом.

— Он не мог далеко уйти, — заявил ректор, словно они с доктором были одни.

— Юноша уже все осознал, — мрачно усмехнулся Мамонтов, выбирая шприц. Клянется, будто ничего не знает. Боится, что мозги разрежу.

Савватий выпятил бороду и шагнул к полумертвому от ужаса Вустину.

— Может быть, он что-то забыл, — сказал он с фальшивым сочувствием, по-прежнему обращаясь к одному доктору. — Может быть, Враг научил его ложному понятию о чести.

— Поможем, — пробормотал Мамонтов, наполняя шприц. — Сейчас он все вспомнит и все расскажет. И мы останемся друзьями. Верно я говорю?

Он обмакнул ватку в спирт, протер кожу.

— Худо ему не станет? — ректор нахмурился, а Вустин ухватился за его вопрос, как за соломинку: еще не все потеряно, о нем беспокоятся, а значит оставят в живых. С чего он вообще взял, что здесь убивают?

Но последняя гипотеза, к вящему удивлению Вустина, показалась ему правильной сразу, как только пришла в его голову. Более того — такое предположение каким-то волшебным образом ставило все на места, вот только Вустин не мог понять, что именно и куда.

— Не особенно, — успокоил ректора доктор. — Просто начнет болтать всякую чушь. А заодно и не чушь.

Савватий беспомощно рыкнул, рванул крест и заходил по кабинету.

— Прошло два часа, — он разговаривал сам с собой. — Их видели вместе во время затмения. Даже если допустить, что этот мерзавец все два часа бежал без остановки, то… Десять километров? Пятнадцать?.. Или он где-то притаился и ждет? Что он тебе рассказывал, сученыш? — ректор не выдержал и вцепился Вустину в волосы. — Куда он пошел?

Здоровенный Вустин закричал, как подстреленный заяц.

— А, тварь! — Савватий брезгливо оттолкнул его голову. — Давайте быстрее, доктор.

— Я все сказал! — Вустин дернулся, и Мамонтов попал мимо вены. Он легонько шлепнул воспитанника по щеке, и тот хлебнул полный рот воздуха.

Вторая попытка оказалась успешной. Доктор распустил жгут и медленно ввел раствор, окрасившийся красным и черным. Вустин откинулся на спинку кресла и стеклянными глазами уставился в потолок.

— Ну, что? — ректор склонился, ловя каждый его вздох.

— Обождите немного, не все сразу, — Мамонтов стянул перчатки и швырнул их в таз. Потом он раздвинул и без того распахнутые веки Вустина, заглянул в зрачки.

— Скоро начнется, — доктор вытряхнул из пачки сигарету и закурил, чего никогда не позволял себе в смотровом кабинете. И вообще нигде не позволял во всяком случае, на виду у лицеистов.

Лицо Вустина расползлось в глупой улыбке.

— Гы! — таким же глупым был и смешок. — Моем-моем трубочиста… щетка, знаете, вся стерлась, мастика налипла… Подлецы! Я покажу им… Я видел его, видел!

— Кого? — быстро шагнул к нему Савватий.

Вустин раздвоился, одна его часть отвечала на вопросы из внешнего мира, другая молола чепуху. Это было настоящее веселье, только немного муторное.

— Раевского. Поповское брюхо с крестом, и бумажка упала… Я думаю, что Враг все-таки есть, правда? С чего им врать? Подлецы, подлецы… Этого Листопадова я прижму в умывалке, форшмак приготовлю… Разбей очки — ну, я и разбил. Еще недоволен был чем-то. А я ему не сторож, нашел на подхват… Барышня оскорбилась, но я всего-то поскользнулся. Я с вами не буду танцевать, господин ректор. Честное слово, не бойтесь!

— А это не вредно для него? — снова забеспокоился отец Савватий.

— Ерунда! — Мамонтов махнул рукой и улыбнулся. — Это нестойкое соединение, быстро выводится с мочой.

Савватий склонился над Вустиным, сунув бороду прямо в лицо:

— Куда пошел господин Швейцер? Он говорил тебе что-нибудь?

Вустин начал петь какую-то песню, но тут же сбился на другое:

— Вражья записка, которую… нет, она не вражья, Раевский уронил, Саллюстий наступил… Сыплются бомбы, падает снег…

— О чем ты говоришь? Где эта записка?

Вустин неуклюже потянулся к карману, но руки его были прикручены к креслу. Мамонтов залез ему в карман двумя пальцами и ничего не нашел.

— Вот же сволочь, — проскрежетал зубами Савватий. — Ведь он, крысеныш, чистый брак в работе. А мнение имеет!

— Обучение логическому мышлению, — покачал головой Мамонтов. — А я ведь предупреждал, что весь этот колледж когда-нибудь выйдет боком. То ли дело залить формалином…

— Я тут ничего не решаю, — огрызнулся ректор.

— Ну, так скоро будете возить их на экскурсии, в Москву, — безжалостно сказал доктор Мамонтов. Он даже внешне изменился: черная челка упала на глаз, обнажились зубы, обычная ирония превратилась в грубый неразборчивый яд.

Вустин тяжело дышал и сидел уже молча, с закатившимися белками.

— Вы схалтурили с вашим Раевским, — продолжал доктор. — Слишком уж вы беспечны. Надо было обставить процедуру как-то иначе… а что в итоге? Наведались с причиндалами, пустили слезу, брякнули металлом в беспомощном блеянии… И тут же — событие, почти праздник! Затмения они, видишь ли, не видели! Как же не поглазеть!

— Хватит, — Савватий задрал рясу и сунул записку в карман полосатых брюк. — Концерт окончен? Или это у вас сеансом называется?

— Да окончен, идите, — Мамонтов похлопал Вустина по щеке. — С ним точно решено?

— Точно, — буркнул ректор. — Когда б не побег, можно было бы считать, что все сложилось удачно. Комплексная заявка, факс пришел утром. Я хотел пристроить Берестецкого, но раз уж так вышло… на ловца и зверь бежит. Правда, придется втемную, без Устроения. Недостоин Господа, глупая чурка.

— Так я позабавлюсь?

— Сколько хотите, лишь бы его удар не хватил.

— Никаких ударов. Есть данные, что немного адреналина способствует… общей биохимии, — настроение доктора Мамонтова улучшалось на глазах. Он знал, что лично ему побег не грозил ничем, это — головная боль администрации.

Отец Савватий кашлянул, харкнул в плевательницу и грузно протиснулся в дверь. Доктор присел перед Вустиным на корточки, пощупал пульс. Удовлетворившись, засвистал и стал готовить новый раствор.