Ведь до головного корабля главных сил противника тридцать девять тысяч метров!
Начальник штаба, предполагавший открыть огонь с расстояния 30 тысяч метров, подумал, что хотя еще немного рано, но, пожалуй, уже стоит на каждом корабле поднять боевой флаг на грот-мачте. Но в тот момент, когда он уже готовился отдать приказ об этом капитану первого ранга, в тысяче метров со стороны правого борта с грохотом поднялись 10 громадных столбов воды, казалось состязавшихся по своей высоте с верхушками мачт кораблей.
— Черт возьми! — воскликнул начальник штаба. — Лево руля, поворот — все вдруг на шесть румбов.
И все восемь кораблей во главе с Муцу и Нагато сразу повернули и стали полным ходом уходить влево от этого ужасного сосредоточенного огня.
Вслед за первым со стороны невидимого противника последовал второй залп. На этот раз снаряды с диким воем упали в каких-нибудь 400 метров справа за кормой убегавшего флагманского корабля.
— Против такого огня сорокасантиметровых не устоять, — сказал начальник штаба.
— Это полная неожиданность, господин начальник штаба, — стискивая зубы, сказал флагманский артиллерист.
— Эта стрельба с дистанции в тридцать девять тысяч метров разнесет нас на куски, — тихо-тихо обронил вахтенный офицер.
Действительно эти пушки, имеющие такую громадную дальность огня, обладали поразительной силой по сравнению с орудиями японцев. Конечно, те суммы, которые были два года тому назад американцами затрачены на «восстановление промышленности», в действительности пошли на перевооружение кораблей 40-сантиметровыми орудиями. В секрете от всех угол возвышения их был увеличен до 45, а на некоторых кораблях и до 50 градусов.
Однако, противник, по-видимому учитывая, что даже и такими дальнобойными пушками нельзя поразить главные силы японской эскадры, которые, имея преимущество в узлах в скорости, будут постепенно уходить на запад, после третьего залпа прекратил огонь.
В этом сыграла свою роль большая скорость японских кораблей, достигающая 23 узлов, по сравнению со скоростью противника в 21 узел.
Чем же объясняется это уклонение от боя 8 японских кораблей во главе с Муцу?
По-видимому, и командующий и начальник штаба были уверены в том, что должны произойти какие-то изменения в обстановке, и отходили в ожидании этих, имеющих большое значение, перемен. А вопрос о том, произойдет или нет крупное изменение в боевой обстановке, зависел от другого вопроса — удастся или нет японскому воздушному флоту захватить в свои руки господство в воздухе в районе сражения.
3
Бой в воздухе закончился решительной победой японского воздушного флота.
Это произошло, конечно, не потому, что личный состав воздушного флота Америки был слабее японского. Нет, их боевой дух был на такой же высоте, как и дух японцев; в отношении искусства они не уступали первоклассным летчикам любой страны, даже больше того: в морском воздушном флоте Америки было много Ликкенбекергов, много Фонков, много Рихтгофенов. У них были такие превосходные самолеты, как Бойинг и Кэртис. Однако, несмотря на это, они не могли сопротивляться японскому воздушному флоту — это объясняется прежде всего тем, что у них в воздухе оказалось недостаточно самолетов.
— У американцев было мало самолетов? — Что за ерудна? — может быть усомнится читатель. Это вполне законное сомнение. Но фактически это было так, а против фактов не пойдешь. Нижеприводимый рассказ офицера штаба воздушных сил эскадры Соединенных штатов (после боя он был вместе с другими взят в плен и рассказал об излагаемом ниже офицеру штаба воздушных сил японской эскадры) дает совершенно ясное представление об этом факте.
«С самого начала войны мы приступили к переделке во вспомогательные авианосцы пяти превосходных пассажирских судов, однако, работа была сделана только еще наполовину и они не могли принять участие в бою. Таким образом, авианосная эскадра Соединенных Штатов смогла войти в западную часть Тихого Океана только в составе пяти настоящих авианосцев общим тоннажем 103,6 тыс. тонн: Саратога (33 тыс. тонн), Лэксингтон (такого же тоннажа), Ланглэй (13800 тонн), новый авианосец Ренджер (тоже) и авианосец — крейсер Тахому. Из них два — Ренджер и Ланглэй были потоплены в результате решительной атаки японских крейсеров вчера, кроме того, ночью у нас не стало также и большого авианосца Лэксингтона».
«Таким образом, у нас осталось только два авианосца: Саратога и Тахома. Какими бы героями ни были американские летчики, для 70 самолетов, находившихся на Саратоге и Тахоме, было совершенно невозможно захватить господство в воздухе, имея против себя свыше сотни истребителей с пяти японских авианосцев. Да, это было абсолютно невозможно. Саратога и Тахома подверглись жестокой атаке приблизительно 50 японских бомбовозов. Они защищались изо всех сил. Говорят, что оставшимися истребителями и зенитными пушками было сбито по меньшей мере 20 самолетов. Но в конце концов они не могли противостоять бешенным атакам бомбардировщиков, то и дело нападавших со всех сторон казалось в решимости сесть прямо на палубу. После 20-минутного боя, получив десяток попаданий в палубу и одну бомбу рикошетом от воды в борт, затонула Тахома. Палуба Саратоги была вся покрыта пробоинами — самолеты не могли ни взлетать, ни садиться на нее. Таким образом, мы оказались без аэродромов на море, и тем корабельным самолетам, которые сейчас находятся еще в воздухе, не остается ничего другого, как напиться морской воды».
«Японские авианосцы также по-видимому понесли значительные потери. „Банрю“ была потоплена сосредоточенным огнем американских крейсеров. Посадочную палубу „Кага“ также совершенно разбили, а один из наших самолётов даже врезался Каге в мостик. …Но кроме Банрю и Каги у вас оставалось еще три авианосца. В этом было ваше главное преимущество. Не только три, но даже два, даже один авианосец и то давал японскому флоту большой перевес: между нами и вами была такая же разница, как между черепахой и луной».
«Мы уже и так не могли равняться с вами, а тут еще поступили сведения о том, что к вам прибыли еще истребители, по-видимому, с островов Огасавара, и, опустившись на палубы трех уцелевших авианосцев, принимают горючее. В этот момент я решил: Ну, теперь мы уже ничего не сможем сделать. Все наши разведчики — гидропланы, производившие наблюдение за артогнем, были прогнаны прибывшими на помощь истребителями японцев. И воздух над местом боя остался в полной власти самолетов со знаком солнца на крыльях».
Так рассказывал пленный американский офицер к полному удовлетворению слушавших его японцев.
4
— …Пора начать сближение, — сказал начальник штаба адмиралу Нагано, который, кончив завтрак, поднялся на мостик. — Посмотрите, даже гидропланов-разведчиков уже не видно.
Противник мог обстрелять из своих 40-сантиметровых орудий японскую эскадру, благодаря тому, что он при помощи разведчиков мог корректировать артиллерийский огонь. Какой бы большой угол возвышения
