Долго молчали, хотя каждый с утра ворочал в голове вопрос: что дальше? Намек бы подал государь, какое из двух решений любезнее его сердцу, ан нет: так высказался, будто оба не годятся. Может, у него есть третье, а поди угадай! Даже те, кто пришел на совет с готовым словом, задумались – так ясно и просто Димитрий обнажил опасности того и другого выбора. Наконец Вельяминов Тимофей, покашляв в кулак, осторожно заметил:

– На Воже мы встретили Бегича после его переправы и одним ударом в реку смели.

– На Воже нам не готовили удар в спину союзники Орды, – тотчас отозвался Федор Белозерский.

И без того красное лицо Вельяминова стало как буряк.

– Я лишь напомнил…

– Заманчиво ударить врага на переправе, – заговорил Иван Тарусский. – Мы раньше к Дону вышли, время есть изготовиться да последить за Мамаем и его друзьями. Ягайле-то через Дон тож идти надобно. Тут преимущество наше немалое…

– Коли встречать их поодиночке, – подхватил Ярославский. – А вот как разом обложат, что медведя в берлоге…

– Тож верно, – согласился Тарусский.

– Оно конешно, – насмешливо заговорил Ярославский, – на сем берегу стоять удобнее: земля, почитай, своя, полюшко ровнехонько позади – бежать легко будет. А из-за Дона-батюшки шибко не разбежишься, особливо спешенный.

Димитрий серьезно поглядывал на воевод, ничем не выдавая своего отношения к их словам.

– Киевские князья перешли Калку, а после…

Хоть и не договорил владимирский воевода Тимофей Волуевич, но словно горючего масла плеснул в костер – воеводы зашумели наперебой:

– Эка вздумал, Калкой пугать! А я бы еще те напомнил, што Александр Великий реку Тигру перешел против царя Дария.

– А то еще Аннибал Карфагенский при Каннах перешел Ауфид.

– Али Цесарь – Рубикон!

– Ноя еще вспомните, как он всемирный потоп переплыл на своем ковчеге. Наших забыли? Святослав сколько рек перешел, первым на недругов нападая! А Мономах, он што – за Днепром половцев поджидал?

– Олег-то вон за море ходил и щит свой на царьградские ворота повесил!

– Государь! – с передней скамьи, звякнув сталью налокотника о соседский наплечник, встал Андрей Ольгердович, повел смелыми очами на притихших воевод, ясным басовитым голосом заговорил: – Государь! Я скажу то, о чем думаем все мы. А коли не все, так большая из нас часть… Коли хочешь, княже, крепкого войска, то вели переправляться за Дон – тогда не будет и единого, помышляющего о бегстве. Великой силы врага не бойся, ибо не в силе бог, а в правоте. Тут былое вспоминали, и я вспомню. Ярослав перешел реку – Святополка окаянного победил, и прадед твой великий Александр Ижеру-реку перешел – короля победил, ибо за правое дело оба стояли. И тебе господь велит поступать так же. Побьем врага – все спасемся, нет – все общую смерть примем от князя до простого человека. За Доном все мы станем равны, и то оценят ратники.

Умолк горячий князь, и по затаенному дыханию воевод Димитрий понял: если есть тут несогласные с Андреем, рта они сейчас не раскроют. Покосился на Боброка, приглашающе кивнул. Тот поднялся, потеребил темно-русый подстриженный ус, обвел бояр глубокими синими очами.

– Большую правду молвил князь Андрей Ольгердович, да еще не всю. Кабы мы знали, где Мамай переправляться станет, можно бы и подождать его. Что ему отвлечь нас тремя-четырьмя туменами, разорвать наши силы! И поле здесь – самое раздольное для татарской конницы, прижмут к Дону да и начнут со всех сторон молотить. Иное поле надобно искать для битвы, и такое поле есть по ту сторону – меж Доном и Непрядвой. Скажу уж – выезжали мы с государем наперед, за сторожей, вечор смотрели то поле. Перегородить его щитами и копьями – ни с одной стороны татарин не обойдет. Пусть-ка они своим хитрым лбом да об нашу стенку! Опять же к Мамаю ближе подойдем и союзничков его оставим – одного за Доном, другого – за Непрядвой. А берега там такие – леший голову сломит аль утопнет.

– Ну, как Мамай не полезет на стенку-то?

– Куда ж он денется? В тыл нам зайти – ему дважды придется Дон одолеть и опять на ту же стенку налетит, только с другой стороны. Да мы его тогда и на берег не пустим, утопим в Дону, как всей ратью оборотимся. Разве вот с Ордой назад побежит?

Воеводы засмеялись. Оболенский сказал:

– Не бойтесь, назад не побежит – его тогда мурзы сожрут. Сейчас он гонит все тумены прямо к Непрядве, здесь-то, видно, союзничков своих надеется встретить, а встретит нас. Не потерять бы нам только время.

– Твоё слово, Володимер.

– Оно сказано, государь, устами Боброка и Андрея. Я лишь спросить хочу, когда змея кусается?

– Известно: коли раздразнишь аль хвост прищемишь.

– То-то! Перейдя Дон, мы раздразним Мамая, да и хвост ему прищемим. Деваться некуда – он с ходу полезет в драку. Орда не любит на месте топтаться. А начнет Мамай хитрые разговоры – сами ему битву навяжем. Нельзя терять и часа – завтра Мамай будет здесь.

– Есть ли иное слово, воеводы?

– Веди, государь! – ответил за всех Бренк.

Димитрий встал.