— Все будет в порядке, я сниму с тебя эту штуку.

Я провела по ее щеке, пока не нашла липкую ленту, закрывавшую рот. Слеза прокатилась по личику Лэйси и по моим пальцам. Я изучила край ленты, чтобы убедиться, что к ней не подсоединены провода, потом поддела кончик ногтем и, когда смогла нормально подцепить его, оторвала ее целиком. Лэйси заговорила, но ее душили рыдания.

— Мамочка.

Мне хотелось схватить дочку и прижать к себе, но я не могла. Я убрала волосы с ее лба и погладила по голове.

— Сними это с меня… сними! — умоляла Лэйси, как будто речь шла о паразите, присосавшемся к ней.

— Мы это снимем. Я ничего не вижу, поэтому тебе придется помочь мне… хорошо?

Я почувствовала, как ее тело сотряслось от рыданий, затем она успокоилась и слабо кивнула.

— К-к-козел.

— Да, козел гребаный.

Лэйси снова задрожала от плача, а потом несколько раз судорожно вздохнула. Я положила ей руку на грудь, как часто делала, когда она была маленькой и страдала от астмы.

— Ты должна успокоиться. Давай, вдох, еще один… еще… раз… раз…

Ритм приходил в норму, и Лэйси начала дышать нормально.

— Так лучше. А теперь я хочу посмотреть на эти провода, а ты мне будешь говорить, что там.

— Хорошо, — с трудом выдавила Лэйси.

Я нащупала взрывное устройство. Большая его часть была скрыта липкой лентой, но я все-таки обнаружила какой-то квадратный предмет, должно быть, таймер. От него в одну сторону отходили два провода, и еще один в другую.

— Видишь?

Ее дыхание снова участилось.

— Тихо, девочка. Попытайся сказать, что у меня в руках.

— Мне не видно… — Она попыталась сказать что-то еще, но не смогла.

— Ничего, все в порядке. Я нашла провода, а остальное не важно.

— А что это?

Я почувствовала, что ее взгляд прикован ко мне, вернее, к бомбе на моей груди.

— Да так, пустяки, не о чем беспокоиться.

— Это еще одна бомба… о господи.

Лэйси задрожала, и мне пришлось соврать.

— Она уже обезврежена. Нам нужно сейчас заняться тобой. Ладно?

И тут в дочкиной комнате зазвонил телефон.

— О господи, боже мой. Беги быстрее…

Дочкин голос балансировал на грани паники. Я пошла так быстро, насколько позволяло зрение. Габриель сказал, что позвонит, когда останется тридцать секунд. Я вела рукой вдоль шкафа, пока не добралась наконец до двери, ведущей в коридор. Вспышки света по краям изображения, которое я видела, затрудняли мою задачу, поэтому я закрыла глаза и держалась рукой за стену, пока не нашла дверь в комнату Лэйси.

Телефон стоял в дальнем конце комнаты по ту сторону кровати. Я обогнула телевизор, располагавшийся в центре. Запуталась ногой в дочкином платье, валявшемся на полу, и тащила его за собой, пока оно не зацепилось за ножку кровати.

Нет, нет, только не это.

Я резко дернула ногой, услышала треск разрываемой ткани и высвободилась.

Сколько секунд прошло? Слишком много, они ускользали как песок сквозь пальцы, и я ничего не могла с этим поделать.

Я кинулась к кровати, где надрывался телефон. Резко стукнула по нему рукой, и он свалился с тумбочки на пол. Я хотела было наклониться, но тут поняла, что при этом обнажится провод в детекторе движений. Тогда я упала на колени и пошарила по полу, пока не нащупала провод и трубку.

— Который?

— Осталось чуть больше двадцати секунд, — сказал Габриель.

— Который, я спрашиваю?

— Синий.

— Синий — я же ничего не вижу!

— Знаю… До свидания, лейтенант. Пятнадцать секунд.

Я швырнула телефон и бросилась к комоду. На нем лежало зеркальце, купленное во время превращения в участницу конкурса красоты. Если оно все еще там…

Я шарила рукой, скидывая другие атрибуты красавицы, купленные Лэйси перед конкурсом, так сказать, чтобы войти в роль, пока не нашла гладкую поверхность зеркала. Я выскочила из комнаты и побежала по коридору в спальню. На ощупь.

В голове тикал секундомер. Пятнадцать секунд, четырнадцать, тринадцать.

Я двигалась в кромешной тьме, и у меня возникло ощущение, что я приближаюсь к краю бездны.

Я сильно ударилась об кровать коленом, а потом нащупала дочкину ногу. Ничего не видя, я попыталась расположить зеркальце так, чтобы Лэйси видно было взрывное устройство.

— Какой из проводов синий?

— Я не… — закричала Лэйси, как человек, находящийся в свободном падении и пытающийся перекричать шум ветра.

— Просто скажи мне. Все в порядке, милая.

— Я не вижу. Ты не той стороной зеркало повернула!

Я покрутила зеркало в руке.

— Наклони.

Наклонила.

Она вздрогнула и зарыдала.

— Лэйси, какой из них синий?

Десять, девять…

— Господи!

— Лэйси!

В ее голосе слышалось отчаяние:

— Блин, да они все синие!

Я почувствовала, как ее тело приподнимается, когда ее обуял ужас. Я отшвырнула бесполезное зеркало и пошарила рукой в темноте, пока не взяла в руки все три провода.

Какой из них?

Я попыталась представить, как Гаррисон расшифровывает функцию каждого провода. Этот заземленный, второй пусковой, а третий… Но я-то в этом ни хрена не понимаю.

Восемь… семь…

Я слышала, как тяжело и часто дышит Лэйси.

Думай. Решай. Здесь есть какая-то зацепка. Он сказал «синий», что это значит.

Шесть… пять…

— Мама! — закричала Лэйси. — Нет! Нет!

Я попыталась мысленно проиграть решения. Как бы это сделал Габриель? Что это за игра? Его величайшая роль не террорист, а жертва — Филипп, сидящий с бомбой на коленях и с мольбой смотрящий на меня, пока Гаррисон обезвреживает устройство. В его глазах смех. Он игрок. В его мире нет ничего настоящего. Он был у нас в руках, но мы этого не знали. Это для него игра. Просто смертельный трюк. Три провода, и все синие… Выбирай.

Четыре… три…

Я услышала, как в нашу сторону движется пронзительный вой сирен, и сжала провода в руке.

— Я не хочу умирать! — плакала Лэйси.