— Много работает. Сдает. Жаль.
3
— Что из вашего багажа облагается пошлиной?
— Ничего.
— Как, совсем ничего?
— Я это все купил в июне в Лондоне.
— Все?
— И не только это. Еще было каноэ…
Таможенник придвинул к себе ближайшую из коробок, которые резко выделялись на фоне вещей других пассажиров. Затем он прочел фамилию на багажном ярлыке, и его отношение изменилось.
— Простите, сэр, вы, случайно, не тот самый мистер Таппок из «Свиста»?
— Наверное, да.
— В таком случае не смею беспокоить вас, сэр… то-то обрадуется моя супруга, когда узнает, что я вас видел! Мы о вас столько слышали в последнее время!
Казалось, все много слышали о Уильяме в последнее время. С того момента как он ступил на окраину англоговорящего мира в Марселе, он чувствовал себя объектом нескрываемого любопытства. Добравшись в вагоне-люкс до Парижа, он купил «Свист». Первая страница почти целиком была посвящена подготовке Женской антарктической экспедиции, но в центре ее красовалось объявление в рамке:
Читайте в завтрашнем выпуске «Свиста» неподражаемый и откровенный рассказ Уильяма Таппока, чье имя вошло в историю журналистики, о его феерическом взлете к славе. Как чувствует себя человек, несущий правду двум миллионам подписчиков? Как чувствует себя человек, поднявшийся за одну неделю к вершинам популярности? Таппок расскажет вам.
Это было накануне. На другой день, в Дувре, Уильям купил последний выпуск. Там над факсимиле его подписи и паспортной фотографией, наложенной на эсмаильский пейзаж и увеличенной до самого почетного размера, помешалась обещанная исповедь.
«Два месяца назад, — говорилось в ней, — когда лорд Коппер оторвал меня от рабочего стола в „Свисте“ для того, чтобы поручить мне самый ответственный репортаж нашего столетия, я почти ничего не знал о международной политике и никогда не был в Эсмаилии. Мне предстояло соперничество с опытом, интеллектом и знаниями самых маститых журналистов цивилизованного мира. У меня не было ничего, кроме юности, жажды успеха и того, что называется чутьем. Двухмесячная борьба умов…»
Дальше Уильям читать был не в состоянии. Сгорая от стыда, он повернул к поезду. По платформе бродил рассыльный с телеграммами, оглашая воздух монотонными, долгими и грустными, как крик чайки, возгласами. Уильяму в его помрачении показалось, что тот кричит: «Та-аппок, Та-аппок!», и он виновато пошел ему навстречу. Рассыльный нес на шесте лист картона, и на нем отчетливо было написано «Таппок».
— Боюсь, что это я, — сказал Уильям.
— Тогда это все вам.
Поезд тронулся. Уильям читал телеграммы под любопытными взглядами пассажиров.
ЛИЧНО ПОЗДРАВЛЯЮ БЛАГОПОЛУЧНЫМ ПРИБЫТИЕМ
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СВИСТА ВСТРЕТИТ ВАС ВОКЗАЛЕ ТОЧКА ПРОШУ ПРИБЫТЬ РЕДАКЦИЮ НЕМЕДЛЕННО ТОЧКА О ДЕЛАХ НИ С КЕМ НИ СЛОВА
ПРЕДЛАГАЕМ ПЯТИЛЕТНИЙ КОНТРАКТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ГОД ИНОСТРАННЫМ КОРРЕСПОНДЕНТОМ
ПРОСИМ ТЕЛЕГРАФИРОВАТЬ СОГЛАСИЕ ПЕРЕГОВОРЫ КНИГЕ КИНОСЕРИАЛЕ АВТОБИОГРАФИИ
Остальные телеграммы были выдержаны в том же духе. Уильям читал их и выпускал одну за другой в открытое окно. Ветер уносил их через закопченную насыпь в скошенные поля.
На вокзале Виктория его снова узнали по багажу. Он стоял над чемоданами и коробками и ждал такси, когда к нему подошел очень молодой человек и произнес:
— Скажите, вы Уильям Таппок?
У него было прыщеватое, вдохновенное лицо.
— Да.
— Я из «Свиста». Приехал встретить вас по поручению мистера Солтера.
— Он очень любезен.
— Вы, наверное, хотите выпить с дороги?
— Нет, спасибо.
— Мистер Солтер сказал, чтобы я вам предложил выпить.
— Он очень любезен.
— Знаете, я вас очень прошу, давайте выпьем. Мистер Солтер сказал, за счет газеты.
Молодой человек вдохновенно смотрел на него.
— Хорошо, — сказал Уильям.
— Вы меня не знаете, — говорил молодой человек по дороге в буфет. — Я Бейтсон и в газете всего три недели. Сегодня мне в первый раз позволили тратить газетные деньги. Собственно, сегодня я в первый раз вообще получил от «Свиста» деньги. У меня испытательный срок.
— А-а.
Они зашли в буфет, и Бейтсон заказал виски.
— Скажите, — сказал он, — с моей стороны будет большой наглостью, если я вас кое о чем попрошу?
— О чем?
— Вот ваша самая знаменитая статья. Первое издание. — Он достал из кармана зачитанную газету. — Вы мне ее не подпишете?
Уильям подписал.
— Спасибо вам большое. Я эту статью повешу в рамке. Знаете, я ношу ее с собой с тех самых пор, как она была напечатана. Анализирую. Как нас учили на заочных курсах. Вы, случайно, не учились на заочных курсах журналистов «Легкое перо»?
— Нет.
Бейтсон испуганно посмотрел на него:
— А что, «Легкое перо» не котируется? Я на него угрохал кучу денег.
— Думаю, что котируется.
— Правда? Вы действительно так думаете? Я платил пятнадцать шиллингов в неделю, зато получил диплом с отличием. Потому меня и взяли в «Свист». Повезло! Пока мне ничего еще не поручали, но вот теперь начало есть! Прекрасная профессия, вы согласны?
— В каком-то смысле да.
