оборонять Египет, чтобы защитить Суэцкий канал. А чтобы добраться до Суэца, пришлось проплыть полпути до Канады и Тринидада. А когда мы наконец доберемся туда, окажется, что война кончилась. По словам одного парня, с которым я завтракал, не успевают строить лагеря для пленных итальянцев. Мне кажется, нас превратят в караульную команду.
Шел февраль 1941 года. Английские танки ушли далеко на запад от Бенгази. Банкиры со значками AMGOT[47] каждый вечер обедали в каирском клубе «Мохамед Али». А Роммель, еще никому не известный, уже организовывал свою первую штаб- квартиру в Африке.
— Сержанты вели себя ужасно.
— Всеми успешными бунтами руководили сержанты.
— Я нисколько бы не удивился, если бы старшина Людович оказался коммунистом.
— Он порядочный малый, — сказал Клэр, автоматически защищая своего подчиненного.
— У него страшные глаза.
— Просто бесцветные, вот и все.
— Почему он весь день ходит в домашних туфлях?
— Говорит, что у него болят ноги.
— Ты ему веришь?
— Конечно.
— Таинственный человек. Он раньше был кавалеристом?
— Кажется, был. Когда-то.
— Он похож на мошенника-лакея.
— Да, возможно, он был и лакеем. Он слонялся по Найтсбриджским казармам, и никто не знал, что с ним делать. В начале войны он прибыл как резервист и претендовал на звание капрала кавалерии. Его фамилия значилась в списках, но никто, видимо, ничего о нем не знал, поэтому, когда формировалась рота, его, естественно, навязали мне.
— Он был eminence grise[48] за всеми жалобами на то, что обходы капитана нарушают неприкосновенность сержантской столовой.
— Так оно и было. Интересно, — сказал Клэр, деликатно меняя тему, — как ладили с моряками другие командос?
— По-моему, отлично. Они заставили своих офицеров придерживаться норм выпивки, установленных на флоте.
— Ручаюсь, что это противоречит уставу. — Помолчав, Айвор добавил: — Не удивлюсь, если мне не удастся избавиться от Людовича, когда мы прибудем в Египет.
Некоторое время они сидели молча. Потом Гай сказал:
— Становится холодно. Пойдем в бар и забудем хоть на один вечер про корабль.
В баре они обнаружили Берти и Эдди.
— Теперь мы совсем трезвые, — сообщил Эдди.
— Только выпьем еще по одной, перед тем как пойти к девочкам. Добрый вечер, полковник.
Позади них возник Томми.
— Хорошо, — сказал он, — хорошо. Я так и думал, что найду здесь кого-нибудь из своих офицеров.
— Выпьете, полковник?
Да, конечно. У меня был чертовски трудный день в Саймонстауне, и я получил довольно тревожное сообщение.
— Подозреваю, что нам предстоит повернуться кругом и отплыть обратно, — сказал Клэр.
— Не то. Речь идет о нашем бригадире. О нем и начальнике штаба бригады. Их самолет вылетел из Браззавиля на прошлой неделе, и с тех пор о нем ничего не слышно. Кажется, оперативной группе Хука придется сменить название.
— Он найдется, — сказал Гай.
— Пусть поторопится, если собирается руководить нашей операцией.
— Кто теперь командует?
— В данный момент как будто я.
— Лампа Али-Бабы, — прошептал Клэр.
— Что?
— Ничего.
Поздно вечером Гай, Томми и Клэр вернулись на корабль. Эдди и Верти прогуливались по палубе.
— Протрезвляемся, — объяснили они.
После каждого второго круга они прикладывались к бутылке.
— Посмотрите, — сказал Эдди. — Надо будет купить. Называется «Команде».
— Это бренди, — сказал Верти, — порядочная дрянь. Вы не думаете, полковник, что следует послать его Олуху на крышу? (Так военные прозвали капитана корабля.)
— Нет.
— Единственное, что я еще могу придумать, это выкинуть бутылку за борт, пока нас не стошнило.
— Да, я бы так и сделал.
— А как же esprit de corps? Ведь оно называется «Командо»?
Эдди бросил бутылку за борт и следил за ней, перегнувшись через поручни.
— Кажется, меня все равно стошнит, — признался он.
Потом в крошечной каюте, которую он делил с двумя спящими глубоким сном коллегами, Гай долго лежал без сна. Еще рано было оплакивать Ритчи-Хука. Он был уверен, что этот неистовый алебардист в данный момент яростно пробивается через джунгли, чтобы «уничтожать и уничтожать» противника. Гай с глубокой любовью думал об отряде «Икс». Цветом нации иронически назвал их Йэн Килбэннок. А ведь он был недалек от истины. Какая-то героическая простота отличала Верти и Эдди. Айвор Клэр был совершенно другим человеком: язвительным, замкнутым, неисправимым. Гай вспомнил, как он впервые увидел Клэра в Риме в солнечный весенний день, среди кипарисов Боргезских садов, безупречно направляющего коня на препятствия, сосредоточенного, как монахиня на молитве. Айвор Клэр, подумал Гай, лучший цветок из всех. Он — квинтэссенция Англии, человек, которого Гитлер не принял в расчет.
Часть седьмая
«Офицеры и джентльмены»
1
Генерал-майор Уэйл занимал должность командующего сухопутными частями для проведения особо опасных операций. В бесчисленных официальных документах он именовался сокращенно КСЧООО; немногие старые друзья называли его Малышом. В субботу предпасхальной недели 1941 года он был вызван в военное министерство на еженедельное заседание военного совета при генерал-инспекторе. Уэйл направлялся туда, томимый дурными предчувствиями. Он не был информирован полностью о недавних катастрофах на Ближнем Востоке, но знал, что дела там идут отвратительно. На прошлой неделе пал Бенгази. О том, где собирается оказать сопротивление отступающая армия, никто, по-видимому, не имел ни малейшего представления. В четверг предпасхальной недели противник атаковал открытый фланг австралийских частей в Греции. Где эти части займут оборону, также никто не знал. В вербное воскресенье подвергся бомбардировке Белград. Однако Малыша в то утро занимали совсем иные мысли. Стоявший на повестке дня военного совета вопрос, в связи с которым понадобилось присутствие Малыша, гласил: «Будущее частей специального назначения, дислоцирующихся в Великобритании».
Восседавшие за столом заседаний представляли собой плеяду военачальников, облеченных могущественными полномочиями, носителей важных титулов: генерал-адъютант, генерал-квартирмейстер, начальник управления личного состава, начальник управления снабжения.
То были не седоголовые тупые ветераны, хранители английских традиций, а поджарые, средних лет, поддерживающие себя в форме мужчины — люди, делающие карьеру. «Члены суда, собравшиеся для вынесения смертного приговора», — подумал Малыш, сердечно приветствуя их.
Председательствующий генерал-лейтенант попросил:
— Будьте добры, Малыш, напомните нам точный численный состав ваших частей на данный
