— Вы не из штаба особо опасных операций? — спросил доктор Аконанга.

— Да, я действительно оттуда. А как вы догадались?

— Я ожидаю скорпионов вот уже три дня. Майор Олбрайт заверил меня, что их переправляют из Египта на самолете. Я объяснил им, что скорпионы необходимы мне в качестве важнейшего составного элемента одного из приготовляемых мной очень ценных препаратов.

— В наше время все доставляется с большим опозданием, правда, доктор? Боюсь, что майора Олбрайта я не знаю. Меня направила к вам миссис Бристоу.

— Миссис Бристоу? Я не уверен, что имел честь…

— Я пришла к вам как частный пациент, — сказала Вирджиния. — Вы врачевали многих ее друзей. Таких женщин, как я, — объяснила она с присущей ей прямотой и откровенностью. — Тех, кто хотел избавиться от ребенка.

— Да, да. Возможно. Это было очень давно. В пору мирного веселья, я бы сказал. Теперь все изменилось. Сейчас я на государственной службе. Генералу Уэйлу не понравится, если я возобновлю свою частную практику. На карту поставлена сама демократия.

Вирджиния перевела взгляд с безглавого петуха на другие незнакомые ей предметы. Она заметила на столе экземпляр книги «Орхидеи для мисс Блэндиш».

— Доктор Аконанга, — спросила Вирджиния, — как вы полагаете, какие ваши дела могут быть важнее чем я?

— Герру фон Риббентропу снятся из-за меня самые ужасные сны, — ответил доктор Аконанга гордо и важно.

Сверхсекретное заведение Людовича размещалось на большой реквизированной вилле в тихом, малонаселенном районе графства Эссекс. Владельцы виллы оставили большую часть мебели, поэтому в апартаментах самого Людовича, которые по замыслу строителей виллы были детскими комнатами, имелось все необходимое. Он никогда не разделял пристрастия сэра Ральфа и его друзей к bric-a-brac[92]. Кабинет Людовича в какой-то мере напоминал гостиную мистера Краучбека в Мэтчете; в нем недоставало лишь характерного запаха курительной трубки и собаки. Людович не курил, и у него никогда не было собаки.

Когда его назначали, ему сказали:

— Вас не касается, кто ваши «клиенты» и куда они направляются. Ваше дело — просто позаботиться о том, чтобы в течение десяти дней, которые они проведут у вас, им было хорошо и удобно. Кстати, вы и сами можете устроиться очень удобно. Полагаю, что данная перемена… — дававший указания заглянул в досье Людовича, — после вашего пребывания на Ближнем Востоке такая перемена не может не оказаться для вас приятной.

За весь период обучения у сэра Ральфа Бромитона Людовичу недоставало жадного стремления Джамбо Троттера к комфорту и его изобретательности в создании такового. Людовича и его заместителя по административно-хозяйственным вопросам Фримантла обслуживал один денщик. Поясной ремень и ботинки Людовича всегда были начищены до блеска. Он высоко ценил необычное пристрастие старого солдата к коже. Его сверхсекретное заведение получало специальные высококалорийные продовольственные пайки, ибо оно обслуживало «клиентов», которые проходили усиленную физическую подготовку и испытывали — большая их часть, по крайней мере, — огромное нервное напряжение. Людович ел много, но не без разборчивости. Его деятельность была в основном умственной, поэтому на него возлагался весьма ограниченный круг официальных служебных обязанностей. Всеми административными вопросами ведал заместитель начальника учебного заведения, а подготовкой «клиентов» занимались три атлетически сложенных офицера, и эти храбрые молодые люди основательно побаивались Людовича. О том, кого и для каких целей они готовят, им было известно гораздо меньше, чем Людовичу. Они не знали даже сокращенных обозначений подразделений, в которых служили, и предполагали — правильно предполагали, — что, когда им случалось бывать в городе, их там умышленно подпаивали одетые в штатское агенты контрразведывательной службы, пытавшиеся вызвать их на неосторожный разговор о том, чем они занимаются в сверхсекретном заведении. По завершении каждого курса подготовки эти молодые люди должны были представлять письменный доклад о мастерстве, отваге и удали каждого «клиента». Людович переписывал эти доклады, слегка изменяя их, если находил нужным, и, запечатав в несколько конвертов, отправлял соответствующим хозяевам «клиентов».

Как-то утром в один из последних дней ноября Людович уселся в своем кабинете как раз для того, чтобы выполнить эту свою почти единственную обязанность. На его столе лежали доклады о результатах подготовки «клиентов».

«Ф.П.О.К.», — прочитал он в одном из них, что означало: «Физическая подготовка о'кей, но нервный тип. Стал еще более нервным. При выполнении последнего прыжка пришлось буквально выталкивать». «Н.К.Ч.Н.Г.» — означало: «Ни к черту не годится».

«Отличная физическая подготовка „клиента“ не соответствует его психологической стойкости», — написал Людович.

Затем он взял словарь Роже и под заголовком «Характерные качества» нашел «трусость, малодушие, боязливость, подлость, страх, пугливость» и далее перечень носителей таких качеств: «…презренный тип, идиот. Боб Акрес[93], Джерри Сник[94]». Выражение «презренный тип» показалось Людовичу новым. Он обратился к толковому словарю и нашел: «Грум, конюх, слуга, подлец, мошенник, плут, гнусный тип, трусливый, ничтожный, недостойный уважения». Далее следовала цитата из какого-то произведения: «…несметная толпа наших презренных викариев».

Людович продолжал просматривать колонку словаря, как ищущий золото старатель. В каждом гнезде он находил какое-нибудь необычно звучащее словцо или словосочетание. «Коук-эпонлитлтон — жаргонное название смешанного напитка…» Людович редко посещал бар в комнате отдыха. Возможность воспользоваться этим названием ему самому вряд ли представится. А вот для выговора кому-нибудь оно наверняка пригодится, «Фримантл, мне кажется, вы вчера слишком много выпили коук-эпонлитлтона». «Коллапсус — состояние после сильного удара…» Людович с неослабевающим интересом водил пальцем по колонке словаря до тех пор, пока в его кабинет не вошел заместитель начальника по административно- хозяйственным вопросам с конвертом в руке, на котором стоял гриф: «Совершенно секретно». Людович торопливо написал в конце доклада: «Недостатки процессом подготовки не искоренены. Для участия в особо опасных операциях рекомендован быть не может», — и поставил в конце листа свою подпись.

— Благодарю вас, Фримантл, — сказал он. — Возьмите эти секретные доклады, запечатайте их в конверт и отправьте с мотоциклистом связи обратно. Кстати, каково ваше мнение о наших «клиентах» последней группы?

— Не особенно высокое, сэр.

— Толпа презренных викариев?

— Сэр? — удивился Фримантл.

— Это я просто так.

Пройдя подготовку, каждая группа «клиентов» уезжала рано утром, а через два дня поздним вечером приезжала новая группа. Промежуточное между двумя сменами время предоставлялось руководящему составу заведения для отдыха, и, если у них были деньги, они могли поехать в Лондон. На этот раз в заведении остался только главный инструктор, который не признавал почти никаких развлечений в городе потому, что не любил надолго расставаться с гимнастическими снарядами, которых было так много в этом заведении. Заместитель начальника Фримантл нашел инструктора сидящим в комнате отдыха после напряженнейшего часа занятий на трапеции. От выпивки инструктор отказался. Заместитель начальника приготовил себе в баре смешанный напиток из розового джина и аккуратно записал его на свой счет в бухгалтерской книге. После некоторой паузы он спросил:

— Вы не находите, что наш шеф в последнее время стал странноватым?