видно.

Все же странная эта девочка с ненатурально блестящими глазами. Чем-то походила на белую крысу. Она неуверенно улыбнулась Леа, неуклюже спустила одну ногу с велосипеда.

— Ты за мной следишь, что ли?

— Нет, мэм… Я… просто вдруг увидела вас и…

Глаза широко расставлены, смотрят вроде бы искренне и одновременно встревоженно. Нервы у Леа были на пределе, и она резко спросила:

— Что тебе надо?

Девочка смотрела на нее с таким видом, точно от лица Леа исходил свет истины, ослепляющий и притягательный. Она шмыгнула носом.

— Да я… я просто хотела сказать… Извиниться за те глупости, что наговорила. Наверное, еще хуже сделала.

— Хуже? — Леа сердито улыбнулась.

— Просто мы с Анитой и Дениз… мы хотели помочь. Ну и поступили неправильно. Когда пришли к вам.

— Так это ты тот анонимный свидетель, видевший, как мою дочь встаскивают в фургон?

Лицо у девочки словно окаменело, она часто-часто заморгала. Леа готова была поклясться, что вот- вот та скажет ей что-то страшно важное. Но Джуд лишь покачала головой, снова шмыгнула носом, потом передернула худенькими плечами:

— Да нет вроде бы…

— Ясно. Ладно, пока. Мне пора.

Леа нахмурилась и отвернулась, сердце стучало как бешеное. Ей так хотелось остаться одной! Но девочка-крыса не отставала. С упорством, достойным лучшего применения, она следовала за Леа на расстоянии примерно трех футов. Велосипед у нее был дорогой, итальянский, такому мог бы позавидовать любой понимающий взрослый велосипедист-спортсмен.

Наконец Леа не выдержала. Остановилась, обернулась.

— Ты что-то хочешь сказать мне, Джуд?

Девочка скроила удивленную гримаску.

— «Джуд»! Так вы запомнили мое имя?..

Позже Леа не раз вспоминала этот странный момент. Выражение полного восторга на лице Джуд Трейерн. Даже бледная кожа пошла розовыми пятнами от удовольствия.

— Просто у тебя довольно необычное имя. А необычные имена хорошо запоминаются. Если можешь хоть что-нибудь рассказать мне о Марисе, говори, прошу тебя.

— Я? А что я могу знать?

— Разве не ты та загадочная свидетельница из школы?

— Какая еще свидетельница?

— Одна из соучениц рассказала, будто видела, как какой-то мужчина затаскивал Марису в свой фургон на Пятнадцатой улице. Не ты, случайно?..

Джуд отчаянно затрясла головой.

— Знаете, миссис Бэнтри, не всегда стоит верить свидетелям.

— Что ты хочешь сказать?

— Но это же общеизвестно. По телевизору все время показывают, в специальных выпусках. Допустим, свидетельница божится и клянется, что кого-то видела, а потом выясняется, что она ошиблась. Ну, как в случае с мистером Залманом. Люди говорили, это он, а теперь получается, что мог быть и кто-то другой.

Девочка говорила торопливо, взахлеб, не сводя расширенных блестящих глаз с Леа.

— Кто-то другой, Джуд? Но кто?

Тут, видимо, от возбуждения, Джуд потеряла равновесие и едва не свалилась с замечательного своего велосипеда. Неуклюже сползла с седла и зашагала рядом. И сжимала ручки так крепко, что костяшки пальцев побелели.

Дышала она часто, полуоткрытым ртом. А потом заговорила, заговорщицки понизив голос:

— Видите ли, миссис Бэнтри, у мистера Залмана свои странности. Он обращает внимание только на тех девочек, которые хорошенькие-прехорошенькие, ну, как ваша Мариса… А еще дети по телевизору говорили, что глаза у него прямо как лазерные лучи. — Джуд содрогнулась.

Леа была в шоке.

— Раз все замечали странности мистера Залмана, почему же никто ничего не говорил прежде? До того, как все случилось? Как вообще могли допустить такого человека к преподаванию в школе? — Она задохнулась от гнева.

А потом подумала: «Знала ли Мариса? И если да, почему мне ничего не сказала?»

Джуд тихо захихикала:

— Я вообще удивляюсь, почему всех их нанимают в учителя. Почему не задумываются, по каким причинам тот или иной человек хочет общаться с детьми. Причем не только испорченные мужчины, но и женщины тоже! — Она улыбнулась, словно не замечала выражения лица Леа. — Мистер 3., он вообще забавный. Называет себя «повелителем». Сами можете проверить, он даже сайт такой открыл, «Повелитель Глаз». И посылает сообщения маленьким девочкам после школы. И говорит им, чтобы ничего никому не рассказывали. Иначе, как он пишет, они «об этом пожалеют». — Джуд сделала движение руками, точно сдавливает чью-то невидимую шею. — И особенно нравятся ему девочки с красивыми длинными волосами, которые он так любит расчесывать.

— Расчесывать?

— Да. У мистера Залмана есть специальная щетка для волос. С металлическими зубьями. Называет ее «лохматкой». Ну и водит ею по красивым волосам, это у него такое развлечение. Надеюсь, копы нашли эту щетку, когда арестовали его, и приобщили к делу как улику. Правда, ко мне он никогда не лез. Ведь я не из хорошеньких.

Джуд словно выплевывала слова, торопливо, с ненавистью и даже со сладострастием. И не сводила с Леа пронзительных и плоских, как камушки, серых глаз.

Джуд понимала, девочка ждет от нее утешений: «О нет, ничего подобного, ты очень даже хорошенькая, Джуд! Придет день, и станешь настоящей красавицей».

При других обстоятельствах она взяла бы эту маленькую горячую крысиную мордочку в прохладные ладони, стала бы утешать: «Настанет день, и в тебя непременно кто-то влюбится, Джуд. Так что не горюй».

— Но ты говорила… это мог быть кто-то другой, верно? Не обязательно мистер Залман. Какой-то другой человек?

Джуд фыркнула.

— Да я хотела сказать еще раньше, в вашем доме, только тогда вы, похоже, и слушать ничего не желали. А та вторая дама, она так злобно на нас смотрела… Ей не терпелось, чтобы мы ушли.

— Джуд, прошу тебя! О каком человеке идет речь?

— Я ведь вам уже говорила, миссис Брэнли, то есть Бэнтри, Мариса была моей лучшей подругой. Не только была, и есть! Кое-кто из ребят над ней подшучивал, называл тупенькой, но я-то всегда знала: никакая она не тупица, нет! И она делилась со мной своими секретами, понимаете? — Джуд выдержала паузу, затем произнесла таинственным шепотом: — Говорила, что очень скучает об отце.

Леа словно нанесли удар под дых. На миг она лишилась дара речи.

— Мариса всегда говорила, как ненавидит Скэтскил. Мечтала жить с отцом. В каком-то месте под названием Беркли, в Калифорнии. Говорила, что хочет переехать туда.

Все эти слова Джуд произносила с особым, многозначительным самозабвением. Так ябедничают дети друг на друга родителям. Даже губы дрожали, так она была взволнована.

Леа все не могла обрести дар речи. Пыталась придумать, что можно ответить на это, но мысль не работала, наступил полный ступор.

— Подозреваю, вы этого не знали, миссис Бэнтри? — Джуд была сама невинность. Она щурилась и грызла ноготь большого пальца.