чего.

Шай фыркнул, но поднялся по ступенькам и сел наверху, выставив ботинки мне под нос.

— Тебя ма ищет, — сказал он Кевину. Кевин застонал; Шай рассмеялся и поднял воротник, защищаясь от холодного ветра.

И тут за углом раздалось шуршание покрышек по булыжнику. Я закурил очередную сигарету и вжался в ступеньку, изображая неизвестного и никчемного постороннего, — присутствие Шая очень помогло. Впрочем, выяснилось, что нужды в маскировке нет: из фургончика выпрыгнули незнакомые мне двое патрульных и три парня из техотдела.

— Господи, — сказал Кевин тихо и беспокойно. — Целая армия. Это что же — всегда…

— Это минимум. Потом, если понадобится, вызовут подкрепление.

Шай присвистнул, изображая удивление.

Давненько я не смотрел на место преступления с этой стороны ограждения — как агент под прикрытием или гражданский. Я уж и забыл, как эффектно выглядят все эти параферналии. Ребята из техотдела, с ног до головы упакованные в белое, размахивали тяжелыми зловещими чемоданчиками и надевали маски, поднимаясь по ступеням и исчезая в номере шестнадцатом; у меня на загривке волосы встали дыбом, как у гончей. Шай негромко пропел:

— Три раза постучали в дверь — уилла, уилла, уэйл; два полицейских и спецзверь, по речке, по Сейл…

Полицейские еще только натягивали желтую ленту между перил — и даже не успели ее толком закрепить, как обитатели Фейтфул-плейс, почуяв в воздухе кровь, поспешили на зрелище. Старушки, накинув платки на бигуди, материализовались в дверных проемах и возбужденно обменивались комментариями и потрясающими идеями:

— Какая-то девица родила и бросила ребеночка.

— Спаси Господь, какой ужас! Слушайте, Фиона Моллой здорово пополнела — так, может…

Мужчинам вдруг приспичило покурить на крылечке и поглядеть на погоду; прыщавые и гладкокожие юнцы сутулились у тупиковой стены, старательно изображая, что им все равно. Пацаны с ирокезами носились на скейтбордах туда-сюда и пялились на номер шестнадцатый, разинув рты. Один врезался в Салли Хирн, на что она ответила ему смачным шлепком. Семья Дейли вышла на крыльцо; мистер Дейли положил руку на плечо жене. Вся сцена сводила меня с ума. Терпеть не могу, когда я не в силах сосчитать, сколько вокруг людей.

Жители Либертис бросаются на скандалы, как пираньи. Вот взять, например, Долки: даже если полицейские рискнут там перекрыть дорогу без разрешения на перепланировку, никто из обитателей в жизни не проявит вульгарного любопытства, лишь какая-нибудь любительница острых ощущений испытает настоятельную необходимость постричь розовые кусты на лужайке перед домом и передать потом все, что слышала, подругам за чашкой травяного чаю, но в целом о происшествии узнают из утренних газет. На Фейтфул-плейс, напротив, хватают информацию за кадык. Старая миссис Нолан вцепилась полицейскому в рукав и, видимо, настойчиво требовала объяснений. По ошарашенной физиономии копа было понятно, что на курсах к такому не готовили.

— Фрэнсис, — сказал Кевин, — там ведь, может быть, и нет ничего.

— Может, и нет.

— Серьезно. Я просто представил себе. А еще не поздно…

— Что представил? — встрял Шай.

— Ничего, — ответил я.

— Кев!..

— Ничего. Про это я и говорю. Просто я представил…

— Что они там ищут?

— Мои яйца, — ответил я.

— Надеюсь, они прихватили микроскоп.

— Чертова хрень, — насупившись, сказал Кев, почесывая бровь и уставившись на полицейских. — Ребята, я больше не играю. Я бы лучше…

— Шухер, — внезапно прервал его Шай. — Ма.

Мы втроем вжались в ступеньки — быстро и синхронно — и опустили головы ниже уровня толпы. Я мельком заметил маму: она стояла на нашем крыльце, сложив руки под грудью, буравя улицу всепроникающим взглядом, словно понимала, что во всем этом безобразии виноват я и что мне следует ответить по полной. Па стоял позади, вытаскивая сигарету из пачки и разглядывая улицу безучастным взглядом.

Внутри дома послышался шум. Один из экспертов вышел на крыльцо и, показывая большим пальцем через плечо, отмочил какую-то шутку, отчего полицейские заржали. Эксперт отпер фургончик, порылся внутри и с ломиком взбежал по ступенькам.

Шай хмыкнул.

— Если он пошурует там этой штукой, вся хрень его накроет.

Кевин продолжал ерзать, словно крыльцо жгло ему зад.

— А что, если ничего не найдут?

— Тогда Фрэнсису запишут замечание в дневник, — сказал Шай. — За то, что отрывает всех от дела. Вот обидно!

— Спасибо за заботу, — сказал я. — Как-нибудь переживу.

— Конечно, переживешь. Как и всегда. Что они ищут?

— Может, у них и спросишь?

Волосатый студент в майке с «Лимп Бизкит», явно с крутого похмелья, выполз из номера одиннадцатого, почесывая голову.

— Чего происходит?

— Иди в дом, — сказал я.

— Это наше крыльцо.

Я показал ему удостоверение.

— Ничего себе, — пробормотал он и возвратился в дом, подавленный тяжестью вселенской несправедливости.

— Правильно. Пугай его своим значком, — сказал Шай, но уже по инерции. Щурясь от закатного солнца, он глядел на номер шестнадцатый.

Громкий глубокий «бабах», словно пушечный выстрел, прокатился по улице, отражаясь от домов: упала бетонная плита. Нора вздрогнула и чуть слышно вскрикнула; Салли Хирн плотнее запахнула кардиган и перекрестилась.

Воздух задрожал, словно выплеснулся наружу электрический заряд, возникший в чреве номера шестнадцатого. Голоса экспертов поднялись и снова стихли, полицейские развернулись и стали смотреть в дверь, толпа качнулась вперед, тучи набухли над крышами.

Кевин за моей спиной что-то сказал — кажется, прозвучало мое имя. Оказалось, что мы уже на ногах и он держит меня за руку.

— Отвали, — сказал я.

— Фрэнк…

Внутри дома кто-то резко отдавал приказы, словно коротко лаял. Мне вдруг стало все равно, узнают ли люди, что я коп.

— Оставайся тут, — сказал я.

Охранял ограждение обрюзглый полицейский с жеманной физиономией, как у чьей-нибудь тетушки.

— Проходи, сынок, — сказал он мне; судя по акценту, приехал он из самой болотной глуши. — Тут не на что смотреть.

Я показал ему удостоверение, он долго читал, шевеля губами. На лестнице внутри дома раздались шаги, в подвальном окошке мелькнуло лицо. Где-то мистер Дейли что-то кричал, но голос его звучал очень отдаленно и глухо, словно доносился через длинную металлическую трубу.

— Вот тут вот, — сказал полицейский, тыкая в мое удостоверение, — написано «спецоперации». Мне