Бенни пролистала фотографии старшеклассников в поисках «Самого Большого Дейва». Она обнаружила его, когда добралась до буквы Г. Здесь было старое фото «Сумасшедшего Шляпника», она опознала его по шраму на щеке. Его звали Дэвид Гамил, он играл в баскетбол в «Интрамурале» и был членом корпуса офицеров запаса. Под фото подпись: «Эллис, ты моя волшебница. ЛНВ». На обрезе листа он написал аккуратным почерком: «Моя любовь навсегда и навечно».
Она моргнула, удивленная тем, что Эллис была способна на нормальные любовные отношения. Неторопливо перелистывая страницы, она заметила кое-что еще. Тут не было никаких других рукописных заметок от друзей под их фотографиями. Она добралась до внутренней стороны передней обложки, а затем и до задней. Никаких дружеских надписей! Подумав минуту, она оторвала взгляд от дневника и внимательно осмотрела столы и полки в гостиной. Но и тут не было никаких фотографий, даже на полу. Не было их и в спальне. У Эллис вообще не было друзей, и ни у кого из сестер не было своей семьи.
Бенни вспомнила свой собственный дом. В нем не было никаких фотографий, кроме, пожалуй, Медведя. Именно поэтому Эллис могла полностью подражать ее жизни, и никто не мог ее заподозрить. Потому что, по сути, толком никто не знал Бенни. Она держала дневник и вдруг заметила, что кровь на руках, там, где она сняла бинт, высыхает. Она бы хотела рассмотреть ее на клеточном уровне, вплоть до самых сложных молекул ДНК. Ведь это были и молекулы ДНК Эллис. В них обеих была и хорошая кровь, и плохая. Но в какой пропорции?
Она отбросила эти мысли и взялась за пачку писем, перехваченных толстой резиновой лентой, их было около десяти. Она вытянула из пачки первое письмо, которое было адресовано Эллис, на ее адрес. Почтовая марка была иностранная, с арабским шрифтом. Она вытянула единственный листик из блокнота и прочитала:
«Дорогая Эллис, как хорошо, что ты вернулась ко мне, хотя я служу тут уже третий срок. Начальство позволяет нам пользоваться страницей „Фейсбук“, но мы предпочитаем PG-13. Ха! Все эти годы я думал о тебе и счастлив, что у тебя новая работа и что вообще у тебя все хорошо…»
Взгляд Бенни скользнул к концу письма. Оно было подписано: «Люблю. Дейв». Значит, Эллис возобновила связь с Дэвидом Гамилом из колледжа. Удивившись, Бенни проверила дату письма. Оно было отправлено два года назад, примерно в то время, когда Эллис стала работать в PLG. Бенни просмотрела другие конверты, которые были сложены в хронологическом порядке. Она перешла ко второму письму, которое пришло через два месяца после первого:
«Дорогая Эллис, я люблю получать твои письма и посылки, они напоминают мне о доме, о днях в колледже и, конечно, о тебе, как счастливы мы тогда были. Все ребята завидуют мне, что я получаю такие вкусности, но ты отнюдь не обязана слать мне „Плейбой“. Я раздаю их, потому что все больше и больше думаю о тебе…»
Это помогло понять Бенни, что у Эллис была и хорошая сторона и что она не ошибалась, доверяя ей. Хотя сейчас, после всего пережитого, в это трудно было поверить. Бенни просмотрела еще несколько писем:
«Дорогая Эллис, я люблю тебя, и благодаря тебе для меня все изменилось, даже в этой чертовой дыре. Я так счастлив, что снова разгорелось наше старое пламя. Меня никогда не волновало, как бы поскорее вернуться домой вместе со своими ребятами. Но сейчас я только и мечтаю кончить тут свою работу и увидеть тебя…»
«Дорогая Эллис, я думаю о тебе все время, днем и ночью, а большую часть времени здесь приходится сидеть и ждать. Мой приятель Моджо говорит, что это как в бейсболе — бежишь и ждешь. Мы скоро выходим на операцию, но не беспокойся…»
«Дорогая Эллис, порой мне тут становится так муторно! Я обливаюсь потом в своем обмундировании, от меня чертовски несет, и единственное, что я хочу, — это кончить свою работу здесь, вернуться домой и уложить тебя в постель. Я часто смотрю на твою фотографию, Моджо говорит, что его жена куда красивее, но он думает, что очереди трассеров еще красивее…»
Бенни просмотрела еще несколько любовных писем и затем перешла вроде бы к последнему:
«Малыш, я знаю, что о таких вещах не говорят в письмах, но я люблю тебя и не могу дождаться, когда буду дома, и не хочу общаться с тобой по электронной почте, так что вот я тебе и говорю! Ты выйдешь за меня замуж? Пожалуйста, скажи „да“! Мы будем так счастливы вместе и вырастим целую баскетбольную команду…»
Эллис обручена? Бенни перестала читать. Она не могла поверить, что дело зашло так далеко. Она положила письмо обратно в пачку, но тут с самого низа выпал еще один конверт. Она подняла его и открыла, внутри было не письмо, а газетная вырезка. На ней изображение Дэвида Гамила в форме, с тем же шрамом на щеке и с тем же веселым выражением глаз. Но это был некролог, и первые его строки гласили:
«Первый лейтенант USAF Дэвид Гамил из Парамуса, Нью-Джерси, который служил в 6-м охранном полку, был убит в бою 19 марта, когда вражеские силы атаковали его боевую машину в районе южнее Багдада, Ирак…»
Это была ужасная новость — потеря прекрасного молодого человека, и она могла только представить себе ту боль, которую должна была испытать Эллис. Бенни проверила дату на газете: 21 марта, как раз в последнюю весну. Она посмотрела на его письмо с предложением. Оно было датировано 20 марта.
Пилюля как-то сгладила ее эмоции, когда Бенни попыталась представить себе все, что узнала. Должно быть, именно смерть Дейва шесть месяцев назад так изменила Эллис. Именно в это время она потеряла интерес к работе, стала продавать наркотики и спать с Кью. Должно быть, горе так потрясло Эллис, что она потеряла смысл жизни и это привело ее к саморазрушению.
Бенни очнулась от своих размышлений. Есть разница между объяснением и оправданием. То, что делала Эллис, может быть объяснено — но не оправдано. Никогда и ни за что. Тот ящик изменил все. И пути назад быть не может, не может быть и прощения.
Бенни встала. Дневник и письма упали на пол. Она нашла свою сумочку, положила в нее пилюли, деньги и револьвер, после чего пошла в спальню и, перерыв все, нашла запасные ключи от машины. Ну вот и все. Больше ей здесь делать нечего. Она взяла сумку и вышла из дома.
Потоки холодного дождя били ее по лицу и плечам. Она удвоила бдительность. Бенни не знала, оставила ли Эллис свою машину здесь, но вспомнила, что на подъездной дорожке к дому не было ни одной машины. Она вытащила из кармана ключи и нажала сигнальную кнопку.
Ниже по улице ожила красная «тойота».
Она подошла к машине, села в нее, включила двигатель и больше ни о чем не думала, пока не оказалась в даунтауне. Припарковавшись за углом своего здания, она могла наблюдать за входной дверью. Люди под зонтиками сновали по тротуарам, обтекая охранников, которые продолжали нести службу. Она не знала, когда охрана уходит, но это было не важно. Она последует за Эллис, куда бы та ни направлялась, и настигнет ее, когда та будет одна.
Бенни выключила зажигание и, подняв голову, посмотрела на окно своего офиса, где увидела Эллис — она прохаживалась по кабинету.
