Но прежде чем я удалился, Цицерий отвел меня в сторону и прошипел на ухо:

- Пока вы находитесь на службе у города, я запрещаю вам тратить время на игру и требую, чтобы вы сосредоточили все свое внимание на охране орков.

- Да чтоб они сдохли, ваши орки! - прошипел в ответ я. - Сейчас у меня есть дела и поважнее.

Я резко развернулся и зашагал прочь, понимая, что мое реноме в глазах городских властей в очередной раз рухнуло. Да пропади они все пропадом! Я взял пива и, пустив в ход брюхо, принялся прокладывать путь через толпу, страдая от жары и сожалея, что не догадался прихватить на стадион бутылочку кли. На моем пути возник какой-то слепой нищий, я его оттолкнул, и слепец упал. Не обращая на попрошайку внимания, я зашагал дальше, а вслед мне летели его проклятия. Думаю, он всего лишь прикидывался слепым. В наше время вообще никому нельзя верить.

Внизу вдоль трибун шел ещё один ряд стоек, за которыми букмекеры принимали ставки. У стоек стояли очереди, и в одной из них я вдруг заметил Ханаму Убийцу. Сказать, что я был потрясен, означало ничего не сказать! Даже в страшном сне я не мог представить, что эта дама может играть на бегах. Но жизнь, как всегда, оказалась богаче любого сна. На Ханаме был дешевый голубой халатик из тех, что носят небогатые горожанки, выходя на улицу, и в толпе зрителей убийца ничем не выделялась. Более того, с её миниатюрной фигуркой и бледненьким личиком она походила на школьницу, накопившую несколько гуранов и прогулявшую занятия, чтобы сыграть на бегах.

Я отказывался что-либо понимать. Убийцы живут не для того, чтобы развлекаться. У меня даже мелькнула мысль, не явилась ли Ханама на стадион с целью кого-нибудь прикончить. А вдруг мне повезет, и Ханама убьет одного из владельцев колесниц! Пусть это будет тот мерзавец, который заявил для участия в состязаниях “Боевого вождя”. Я с удовольствием представил, как негодяя уносят на носилках, а из его спины торчит рукоятка кинжала.

- Ну как, удалось что-нибудь узнать? – спросила Макри, когда я вернулся на свое место.

Никогда раньше такой веселой я её не видел. Подобное легкомыслие выводило меня из себя.

- Нет, - буркнул я.

- Я так и думала, что там нечего узнавать, - сказала Макри. - Сегодня просто фаворитам не везет. Такой уж для них скверный день выдался. Разве не ты мне говорил, что подобное иногда случается? Статистически это вполне вероятно.

Я бросил двадцатку на “Истребителя демонов”, а Макри поставила на “Волшебный восход”. “Восход” обошел “Истребителя” на корпус, и моя подруга огребла ещё шестьдесят гуранов. В следующем забеге я выбрал “Носителя смерти”, а Макри - “Сказочную радугу”. “Сказочная радуга” первый раз за всю свою историю пришла первой. Похоже, что больше всех изумился её колесничий. Зрители, поднявшись на ноги, ревели от негодования. Охранники в очередной раз сделали все, чтобы не допустить самых рьяных на беговую дорожку. В солдат летели пустые бутылки и ножки скамеек. Я же потерял ещё двадцать гуранов.

Макри на свою двадцатку получила пять сотен, и её общий выигрыш составил одну тысячу сто девятнадцать гуранов. Фантастика!!!

- Не труднее, чем подкупить сенатора, - небрежно бросила она.

Я ничего не понимал. В истории бегов не было такого, чтобы раз за разом срывал куш невежда, делавший ставки только на колесницы с тошнотворно красивыми именами.

Сын Честного Мокса с печальным видом отсчитывал её выигрыш, хотя, по правде говоря, дела у букмекеров шли превосходно. Когда фавориты проигрывают, большая часть денег остается у них руках. Что касается публики, то та просто кипела от негодования. Лишь появление колесниц орков и эльфов несколько успокоило зрителей и позволило предотвратить массовый бунт. Устроители бегов приняли мудрое решение и вывели квадриги раньше намеченного времени. Их план сработал, и публика стихла. Когда из укрытия вывели колесницу лорда Лисита, над стадионом прокатился громовой раскат приветствий. Квадригу орков встретили свистом и неодобрительными выкриками. Длинные черные волосы оркского колесничего были заплетены в косу и туго перевязаны черной лентой. Несмотря на враждебность публики, возничий был олицетворением уверенности. По-иному и быть не могло, ибо под его ногами находился найденный мною молитвенный коврик.

После квадриги орков перед публикой появился “Штурм цитадели”. Следом за колесницей шагали Сария и Кемлат. Толпа снова взорвалась приветствием. Ставки на “Штурм цитадели”, как и на колесницу эльфов “Лунная река”, принимались два к одному. Квадрига орков “Разрушитель” котировалась в соотношении один к четырем. Наиболее беспринципные из граждан Турая поставили на орков, здраво рассудив, что хороший выигрыш полезнее бездумного патриотизма. Остальные колесницы главного заезда ни в грош не ставились, и деньги на них принимались в соотношении от одного к шестнадцати до одного к восьмидесяти.

Я все никак не мог решить, на кого ставить. У эльфов, несомненно, имелись очень хорошие шансы на победу, но и орков нельзя было сбрасывать со счетов. Если поставить на наших исторических врагов, то в случае их победы на каждый свой гуран я смогу получить четыре. У меня осталось тридцать монет, и в случае проигрыша мне грозило полное разорение. Я откладывал решение до последнего. Ставки на квадригу орков стали приниматься один к пяти. Искушение рискнуть нарастало. Мной овладело весьма странное чувство, очень похожее на то, которое охватило меня в пакгаузе перед появлением орков. Удивляться, впрочем, не приходилось, ведь орков на стадионе было полным-полно.

Однако мои обостренные чувства говорили, что здесь что-то не так. Мимо меня прошел совершенно заурядный тип в простой тунике и сандалиями на ногах. На его лбу я заметил нечто похожее на небольшой шрам. Этого человека я раньше никогда не видел. Сам не зная почему, я двинулся следом за ним.

Мужчина шагал вверх по трибунам. Он торопился, и мне снова пришлось пустить в дело весь свой вес, чтобы не отстать. Незнакомец шел, не обращая внимания ни на букмекеров, ни на зрителей. Миновав верхний ряд трибун, он свернул налево в направлении сенаторских лож. Я держался рядом, все ещё не понимая, с какой стати мои чувства волшебника кричат об опасности.

Когда он остановился рядом с ложами, я сумел заглянуть ему в лицо. Неужели шрам на его лбу начал светиться, или у меня просто разыгралось воображение? Цицерий стоял у балюстрады ложи. Рядом с ним возвышался лорд Резаз Газег. Вдруг я понял, что здесь происходит, и, не раздумывая, прыгнул на незнакомца. Я обрушился на него всей своей тушей, а когда мы очутились на земле, воздух распорола ярчайшая молния необыкновенной силы. Через миг я осознал, что борюсь с самим Макезой Громовержцем. Оркский колдун, фигурально выражаясь, выступал в другой, более тяжелой, весовой категории, хотя по объему талии я его явно превосходил. Я предотвратил убийство Резаза Мясника, но все шло к тому, что рассказывать о своем подвиге мне не придется.

Я вцепился обеими руками в его шею, всячески стараясь не оказаться на одной линии с драгоценным камнем, вделанным в лоб колдуна. Он все же ухитрился повернуть голову и послать разряд мне в плечо. Я завопил от боли. Амулет спас меня от гибели, но его силы не хватило на то, чтобы противостоять удару молнии практически в упор.

Я позвал на помощь, но охранники ложи сенаторов едва шевелились. Вспомнив о Снотворном заклинании, я что было сил обрушил его на колдуна. Это заклинание могло усыпить роту солдат, но на могущественного оркского мага оно почти не оказало воздействия. Впрочем, захват Макеза все-таки ослабил. Вырвавшись из объятий колдуна, я двинул его ногой под ребра и перепрыгнул через балюстраду в сенаторскую ложу.

- Вы полагаете, что я вам прислуга за все? - задыхаясь, произнес я, прячась за спину Мелии Неподкупной, чтобы не мешать ей схватиться с Громовержцем.

Макеза вскочил на ноги и, судя по виду, снова обрел боевую форму. Колдун надвигался на нас, а его глаза полыхали огнем. Трое солдат Службы общественной охраны повисли у него на плечах, но он отшвырнул их, произнеся лишь одно слово. Подойдя к балюстраде, Макеза не стал тратить силы на то, чтобы перелезть через нее, вместо этого он снова что-то произнес, и невысокая загородка превратилась в