подозрением: она слишком бьет на эффект и слишком приземленна, а благодаря этому слишком многим мошенникам с хорошим воображением удавалось испортить впечатление от наших собственных — настоящих, авторизованных творений.
Впрочем, то, что мы избрали именно эту плодородную область, было чистой случайностью: здесь неподалеку жил человек по имени Гласс, и было известно, что он часто проезжает по этой грунтовой дороге, ведущей от деревни Пьюси к его дому. Этим вечером он собирался читать одну из своих лживых и оскорбительных лекций, а для того, чтобы доехать сюда из Лондона…
Я посмотрел на часы. Возможно, жена Гласса делала сейчас то же самое, расставляя на столе кофейные чашки. Поверит ли она невероятной, бессвязной истории, которую он расскажет ей через несколько часов? Приготовив все необходимое, мы затаились рядом с дорогой, на поле, достаточно грязном и истоптанном, чтобы нельзя было различить наших собственных следов.
Декорации были установлены в надувной палатке. Маккей уже давно закончил укладывать свои кабели и сутулился над маленькой контрольной панелью — восторженный, как мальчишка, играющий в железную дорогу. Иногда Маккей удивляет меня. Его запросто можно представить работающим на кого угодно, хоть на ИРА, и он будет так же ухмыляться во всю свою жирную физиономию, собирая замысловатые схемы из чистой любви к технике. По-видимому, он так и не усвоил идею, что мы — евангелисты, трудящиеся на благо великой истины.
Единственный янтарный огонек мигнул в коробочке два раза. Десятиминутная проверка. Все было чисто, и парнишка пока еще не заснул на своем посту около развилки на темной дороге. Мы были готовы так, как только могли быть готовы.
Роль парня была относительно небольшой, но я все же волновался, сумеет ли он сделать все, как надо. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от этой подростковой мешанины волос, кожи и клепок. Однако он задавал разумные вопросы о том, что было известно о Посещениях в этой и других местностях — иногда это были карлики с лицами цвета оконной замазки и огромными глазами, иногда великаны шести- семи футов ростом. «Осмелюсь предположить, что они могут принимать любой облик, какой захотят», — так я ему ответил, и мне показалось, что ответ его удовлетворил. Маккею, например, были глубоко безразличны подобные рассуждения, а Гласс, разумеется, превратил бы их в мишень для своих насмешек.
Да, Питер Гласс был человеком, давно привлекавшим к себе внимание небес. Если в мир стыдливо просачивался хоть малейший намек на что-либо таинственное и чудесное, он всегда был первым, кто стремился дать интервью, чтобы превратить все в грязь своим прикосновением. Это была планета Венера; это был низко пролетевший самолет; свидетели все это выдумали; он попросту лжет; у нее непорядки с психикой; и вообще, кто может верить в маленьких зеленых человечков?
(Что до последнего, то это дешевый газетный штамп. В классических сообщениях Они никогда не бывают зелеными.)
Меня особенно бесит, когда объясняют галлюцинациями контакт, который, как мы совершенно точно
Большой продолговатый индикатор в самом центре Маккеевой панели налился красным светом, и раздалось тихое жужжание. Вообще-то я держусь в стороне от всеобщего увлечения электроникой, но это было достаточно очевидно. Парень засек проезжающую мимо машину, которая, по всей видимости, была именно той, что была нам нужна. В данный момент он должен был вытаскивать из промокшего подлеска большой знак с надписью «ОБЪЕЗД». Скоро тихая деревенская дорога станет еще тише. Я всегда откладывал натягивание мертвенно-бледной маски до самой последней минуты — в ней слишком жарко и неудобно. В отдалении замигали огни, приближаясь к нам. Гласс тоже должен был видеть эти призрачные отражения среди мокрых деревьев. Возможно, скоро они обретут для него новый смысл — сейчас или в ретроспективе, поскольку Маккей уже щелкнул первым из своих переключателей. Было ли слышно тихое шипение за шумом двигателя? Нам было необходимо добиться восприимчивого состояния сознания.
Классические контакты с НЛО на ночных автострадах начинаются с того, что вверху появляются таинственные огни, а зажигание автомобиля необъяснимым образом само собой отрубается. Часто это предшествует переживанию «провала во времени» или даже «похищения инопланетянами». Мы, разумеется, собирались позаботиться об этом. Со вторым щелчком переключателя на панели Маккея в небе ослепительным светом вспыхнул пучок кварцево-галогенных ламп (в действительности крепившихся к кабелю, предусмотрительно перекинутому между двух высоких деревьев по обе стороны дороги), а с третьим зажигание у Гласса таинственным образом выключилось.
Небесные божества, разумеется, распоряжаются силами вне наших возможностей — но их служителям здесь, внизу, приходится прибегать к земным средствам. Я думаю, что нечто подобное может чувствовать священник, когда он раздает хлеб и вино, уверенный, что они воплощают истину, но в то же время сомневаясь, что чудо претворения в кровь происходит в действительности, как это было в библейские времена. Напарник Маккея в Лондоне сделал свое дело как надо: реле в цепи высокого напряжения и маленький цилиндр с сервоуправляемым клапаном под самым водительским сиденьем. Разумеется, именно сигнал с первого переключателя прерывает подачу топлива.
«Лонгстед-42» — это прозрачный и почти лишенный запаха психотропный агент, используемый для того, чтобы обеспечить достаточно восприимчивое состояние сознания. Его действие не длится долго, но Гласс еще трясся, почти беспомощный, в своем замершем «вольво», когда мы нацепили свои выпуклые маски и подошли к нему.
Последовательность событий, яркая и усиленная мягким галлюциногеном, должна была уже запечатлеваться в глубине его памяти… тем более, что он заранее был теоретически знаком с предметом. Его собственные глумливые исследования должны были теперь усиливать воздействие происходящего. Я старался производить впрыскивание аккуратно, но не было нужды особенно тщательно скрывать эту инъекцию. Необъяснимые шрамы и следы уколов часто входят в классические описания случаев похищения.
Мотоцикл парня с выключенными фарами кашлял возле ворот, когда мы вели Гласса, поддерживая под руки, к нашему кораблю-носителю. Маккей коснулся своего карманного пульта, и в огромном надувном чуме заплясали пульсирующие потоки цветных огней. Надувной шатер — отличная вещь для подобной работы, невзирая на тихий гул компрессора; здесь имелся даже тамбур, игравший роль шлюзовой камеры. Лично я находил это зрелище глубоко волнующим. Если только…
Он не сопротивлялся, когда мы раздели его и уложили на смотровой стол — настолько неземного дизайна, насколько могли позволить наши ресурсы. Для Гласса это место должно было выглядеть наполненным пронизывающим сверхъестественным светом — благодаря нескольким каплям атропина, до предела расширившим оба его зрачка; а над ним нависали странные маленькие Существа. Парень, который тоже надел свою маску и белое трико перед тем, как присоединиться к нам, был и так достаточно низкорослым, а обманчиво высокий стол делал карликами нас всех, поскольку поднимавшийся от сухого льда туман затруднял возможность выяснить, насколько далеко в действительности простираются наши ноги. Истина всегда зависит оттого, как ее представить. Наши маски цвета оконной замазки раздувались кверху в купола, говорящие о могучем интеллекте, а сами мы выглядывали наружу сквозь огромные глаза, сделанные из темного стекла.
И вот мы принялись за работу, следуя указаниям, изложенным в миллионах опубликованных сообщений. Подобные феномены описаны до мелочей. Маккей и я уже прежде вдосталь напрактиковались на добровольцах обоих полов и теперь действовали слаженно. Биопсия, крошечные надрезы. Иголки, втыкаемые Глассу в пупок, жидкость, сочащаяся ему в ухо, сюрреалистические инопланетные механизмы, помигивающие и попискивающие, не воспринимая и не регистрируя при этом абсолютно ничего. Вызванные химикатами перемежающиеся помрачения сознания создавали разрывы в потоке его памяти (частичная амнезия — весьма характерная черта). Наготове была и карта звездного неба, чтобы показать ему — лишенная какого-либо смысла хаотическая россыпь точек, на которую он впоследствии сможет наложить любое значение, какое захочет.
