Я вовсе не хочу лишить людей радости. Поверьте мне.
Я хочу лишь избавить вас от нежелательной беременности, сердечной боли и риска подцепить неизлечимое заболевание — а ведь все эти вещи являются потенциальными последствиями любого сексуального контакта. Простая надежда на то, что с вами этого не случится, не защитит вас. Оглянитесь вокруг. Ни одна из
Что сможет сделать «УПОР»? Почувствовать, когда ваш потенциальный партнер неискренен с вами. Измерить его (или, если речь идет о партнерше-лесбиянке, ее) степень влечения и верности.
Чего «УПОР» сделать не сможет? Найти вам совершенного партнера. Защитить вас от эмоциональных страданий, если вы полюбите человека, который откажется ответить на вашу любовь.
Я рассказываю об интимнейших подробностях своей жизни не ради денег, но только для того, чтобы засвидетельствовать правду.
Мне казалось, что я любил Серетту. Лишь когда я понял, какого рода личность она в действительности собой представляет, я научился презирать ее.
Так почему же Ричард Дерринджер
Как мать Серетта оказалась совершенно несостоятельной. Причем несостоятельной публично. Книга- интервью ее дочери «Руки прочь от моего тела» двадцать недель держалась в списке бестселлеров на «amazon.com» и была продана в большем количестве экземпляров, чем ее собственная книга. И что только на нее нашло, когда она согласилась сниматься для «Более реального мира»?
Джинни оставила на кухонном столе записку: «Ушла к папе на выходные». Кроме этого, она оставила пол-галлона молока, теперь уже скисшего, и полную раковину грязной посуды. Серетта начала прибираться: привычное занятие.
Зазвонил телефон — это был тот симпатичный социолог, с которым она познакомилась на своей последней лекции.
— Я тут подумал, — сказал он, — не найдется ли у вас времени на чашечку кофе?
Тогда он ей понравился: он задавал умные вопросы и казался человеком вдумчивым, таким, который может быть внимательным к другим.
— Я не пью кофе, — сказала Серетта.
— Ну хорошо, тогда как насчет чая?
Ее сердце бешено стучало, она вся покрылась потом. То ли это бесновался ее «УПОР», и этот человек не стоил доверия, то ли у нее был попросту старомодный приступ озабоченности.
— Может быть, выпьем вместе? — настаивал он.
«Смелее, — сказала она себе. — У тебя есть защита».
— Ну ладно, — согласилась она. — Когда?
— Этим вечером подойдет?
— Где мы встретимся? — спросила она.
— Как насчет «Чайного бара» в «Хилтоне»? — предложил он.
Она повесила трубку.
Даже если бы ее «УПОР» дал ей зеленый свет, она сомневалась, что смогла бы спать с ним. Она не заслуживала настоящей связи. Ей было трудно, по-настоящему трудно быть одной все эти годы, пытаясь в одиночку поднять дочь на ноги. Серетта любила Джинни больше, чем смогла бы сказать. Могла ли она простить себе, что, несмотря на это, порой пыталась представить, как сложилась бы ее жизнь, если бы она все же сделала аборт?
Это не было преднамеренно. Серетта совсем не собиралась шпионить.
Она вошла в комнату Джинни, чтобы открыть окна и проветрить помещение. Уходя, она прихватила с собой ворох одежды для стирки, и затем, уже в прачечной, стала раскладывать вещи Джинни по цвету. Вот тогда-то Серетта и обнаружила в одном из карманов упаковку противозачаточных таблеток.
Первым ее побуждением было спустить таблетки в унитаз, но что-то заставило ее остановиться. Дрожащими руками она положила упаковку обратно в карман джинсовой куртки, потом отнесла все вещи Джинни обратно в ее комнату и оставила лежать там беспорядочной грудой, как и прежде.
Затем она взяла телефон и по памяти набрала номер Ричарда.
— Здравствуй, — сказала она.
— Здравствуй, — отозвался он холодно.
Он до сих пор сердился на нее из-за этого слушания по делу об опеке. Он был в своем праве. Заставлять адвоката вытаскивать на свет давнишний арест Ричарда по обвинению в назойливом приставании к проститутке было с ее стороны ударом ниже пояса. Но здесь речь шла о матери, борющейся за своего ребенка — и, к счастью для нее, судьей был назначен человек консервативного и пуританского склада.
— Джинни у тебя?
Последовала неловкая пауза.
— Она не звонила мне уже несколько дней, — сказал он. — Что-нибудь не так?
— Нет, — сказала она. — Ничего.
Она повесила трубку.
Она разбила его брак, и он ненавидел ее. Его бывшая жена ненавидела ее. Джинни ненавидела ее. Иногда ей стоило больших усилий самой не возненавидеть себя.
Она решила отменить свидание, остаться дома и посмотреть телевизор.
