своему императору и господину с должным почитанием. В знак бесконечной преданности они хотели, дабы пребывать в безопасности под рукой его милости и дабы он более не вспоминал об их прежних восстаниях, добровольно отдать ему всю сокровищницу золота и серебра; а кроме того, все свои знамена, в знак покорности, послушания и его победы сложить к императорским стопам и сжечь. Далее, они хотели ему, поскольку он отправлялся в Святую землю на службу кресту, ежегодно выставлять десять тысяч вооруженных людей на нужды церкви и к его чести при условии, что он безоговорочно помилует и оставит их и их город без изменений».

Но император упрямо отверг все просьбы и одновременно жестко потребовал от горожан безусловно покориться его воле вместе с городом и всеми своими владениями. На столь тираническое требование горожане ответили единодушным отказом, заявив: «Наученные опытом, мы страшимся твоей жестокости. Лучше мы падем под нашими щитами от меча, копья или стрелы, чем погибнем на виселице, от голода или огня». Тогда император, став неумолимым тираном, начал терять расположение многих, а миланцы заслужили похвалу».

Милан возобновил союз с Брешией, Пьяченцей, Алессандрией, Болоньей и Фаенцей и решился принять новый бой. Кроме того, он прекрасно осознавал: заключить мир любой ценой никогда не поздно.

Но вначале воссияло солнце императора. После триумфа в Кортенуова сдалось Лоди. Перед придворным советом в Падуе Фридрих принял покорность Вигевано, Новары и Верчелли. И во Флоренции укреплялась власть императора. Благодаря содействию императорского легата Гебхарда фон Арнштайна флорентийцы сменили миланского подесту на римлянина Анжело Малабранка, человека, преданного императору.

Но императору требовалось новое войско, чтобы положить конец стремлению городов к свободе. Помощь из Германии больше не приходила. Клятвы германских князей, данные в Майнце, казалось, растаяли без следа. Фридриху только и оставалось опять обратиться к швабам, которые уже на протяжении долгих лет несли основное бремя императорских войн.

Но ему удалось, используя идею солидарности, призвать на свою сторону европейских королей. Фридрих внушил королям, что восстание в Ломбардии более касается самого монархического принципа, чем его императорской персоны. Короля Франции он призывал:

«Это касается и Вас, и других королей земного круга. Поэтому держите уши и глаза открытыми и внимательно следите, какое стремление к бунту будет у тех, кто желает сбросить ярмо господства, если (даже Священная) Римская империя претерпевает убытки от такого рода завоеваний».

Король Бела Венгерский получил призыв:

«Когда рука императора будет поддерживаться королевской властью, когда различные союзы обяжут князей оказывать взаимную помощь и действовать (совместно) по свободной воле, тогда у народа пропадет всякое мужество восставать, и прекратятся заговоры подданных, настолько распространившиеся (сейчас) в землях Италии, что бунтовщики — если Наша сила не пресечет их действия в корне — многократно понесут греховный пример в другие отдаленные местности, но в особенности к соседям».

Император шокирует королей видением «безрассудной свободы», пока ограниченной только Италией, но способной распространиться по всему миру. Ведь бунтовщики — в сущности, еретики, сопротивляющиеся богоугодному правителю, еретики перед государством и законом. Теперь пригодилось оружие, подготовленное Фридрихом в 1232 году принятием закона о еретиках: закон стал мечом правосудия, направленным против свободы городов Ломбардии.

Вторая мировая война стала первой войной, средством пропаганды которой стало радио. Фридрих II использовал письмо, или, как он его рассматривал, «государственное письмо», в качестве средства борьбы против папы. Его личная трагедия состояла в том, что он имел равного себе и даже превосходящего противника.

Но этот удивительный человек в самом деле нашел понимание среди королей и правителей мира. Король Конрад перешел весной 1238 года со своими немцами, точнее сказать со швабами, Альпы и прибыл в Верону. Прислали рыцарей короли Франции, Англии, Венгрии и Кастилии. Император Никеи, Иоанн Вататцес, прислал в Италию своих греков, а султан Малик эль-Камиль — арабов. Хотя все привыкли к сарацинскому войску Фридриха из Лючеры, появление мусульманских воинов арабского монарха вызвало всеобщее удивление. К тому же подошли подразделения из Флоренции и Тосканы, солдаты верной императору части из Ломбардии, Романьи и даже из Рима. Кроме того, прибыли войска Эццелино ди Романо из марки Тревизо.

Мощное, разношерстное войско, выглядевшее немного опереточно, устроило осаду маленького города на скале — Брешии.

Победу, завоеванную войском Штауфена при Кортенуова, обеспечивали в основном германские рыцари. Однако во время осады их участие стало почти бесполезным. Правда, император привез с собой осадные машины, но неудачи преследовали его с самого начала.

Король Кастилии в виде особого подарка прислал императору испанско-арабского инженера, считавшегося гением самоходных башен, катапульт и таранов. Его искусство было настолько велико, что перед ним не могла устоять ни одна стена. Настолько ценным и важным считался сей человек, что Эццелино ди Романо вез его к императору посаженным на цепи в клетке.

Несмотря на все принятые предосторожности, важный инженер по имени Каламандрин попал в руки горожан Брешии. Они сумели привязать его к себе крепче, чем клеткой и цепями, дав в жены горожанку и подарив ему дом и двор. И вскоре точно прицеленные снаряды Каламандрина уничтожали осадные машины императора. Император вспомнил действия, вернее сказать, преступления своего деда Фридриха Барбароссы при Креме на рубеже 1159 и 1160 годов и по его опыту погнал пленных на башни, в надежде что брешианцы не будут обстреливать эти стены. Бесчеловечность не принесла победы деду, не помогла она и внуку. Не приобрели ли Штауфены из-за величия и высоты своих целей чрезмерную жестокость?

В течение недель шли беспощадные жестокие бои. Но Брешия устояла.

Император послал в город парламентера — Орландо ди Росси, родственника будущего папы Иннокентия IV, но тот предал его. Он вдохновил защитников города на дальнейшее сопротивление, рассказав им об эпидемиях в лагере императора, а также о недовольстве и раздорах, зреющих в многонациональном войске.

Император предпринял повторный штурм города. Снова потерпев неудачу, он снял осаду, продолжавшуюся два месяца. Объединенное войско императора и королей Европы оказалось бессильным перед стенами маленькой итальянской крепости. После блестящей победы при Кортенуова последовало печальное поражение в Брешии. Но ломбардцы извлекли из этого события твердый урок: им лучше избегать открытых полевых сражений — войну следовало вести под укрытием относительно надежных городских стен.

Весь мир, а вместе с ним и папа, стал свидетелем поражения императора и неустойчивости его власти. Достойны удивления мужество семидесятилетнего папы, начавшего собирать силы для противоборства. В первую очередь он объединил морские державы — Венецию и Геную — против императора. Затем послал кардинала Монтелонго, злейшего врага Фридриха, в Ломбардию. Этот прелат, одинаково опытный дипломат и военачальник, сумел разрешить все еще существующее соперничество между городами и сконцентрировать их на единой цели — борьбе против императора. Из бунтовщиков против императора он сделал защитников и поборников церкви.

После неудачи при Брешии Фридрих уже не помышлял о новом военном походе. Он был готов к