— Вы же знаете ее характер. Она капризна и своенравна. Если леди узнает, что вы одобряете мои намерения посвататься к ней, то разорвет со мной все отношения. Она не любит, когда ее судьбу решают за ее спиной.

Братья Найт, которых сначала неприятно поразили слова Рэкфорда, рассмеялись, услышав эти объяснения.

Рэкфорд нахмурился, не зная, как расценивать этот смех.

— Вы храбрый парень, Рэкфорд, — заявил Деймиен, похлопав его по плечу. — Да поможет вам Бог.

Так Рэкфорд заручился поддержкой братьев Джесинды.

До поры до времени он решил играть по ее правилам. Рэкфорд плясал под ее дудку, выполняя все ее просьбы и капризы: приносил бокалы с шампанским, открывал окно, когда ей было жарко, набрасывал на плечи шаль, когда ей было холодно, и даже целыми часами просиживал за карточным столом, проигрывая крупные суммы денег, только для того, чтобы находиться рядом с ней.

Общение с Джесиндой смягчило нрав Рэкфорда. Даже к отцу он стал относиться намного лучше. Однажды днем, проходя мимо распахнутых дверей, ведущих в комнату маркиза Труро, Рэкфорд заметил, что отец не шевелясь лежит на кушетке. На нем были халат и шлепанцы. Рядом на столике стояли чашка крепкого кофе и пузырек с болеутоляющим лекарством. На глазах маркиза лежали пластинки огурца. Рэкфорд встревожился.

Переступив порог комнаты, он остановился.

— Отец, что с вами?

— А? — произнес маркиз, как будто очнувшись от дремы.

— Как вы себя чувствуете, сэр?

— Превосходно.

Рэкфорд невольно улыбнулся. Бодрый ответ отца не соответствовал его жалкому виду.

— Вы, наверное, бурно провели прошлую ночь?

— Должно быть, но я ничего не помню.

— Я собирался сегодня купить верховую лошадь…

— Покупай все, что хочешь, Уильям. Я же уже говорил тебе, что ты волен тратить деньги по своему усмотрению.

— Да, но я подумал, что, может быть, вы захотите пойти со мной на конный завод? — Рэкфорд сам поражался тому, что говорит. — У вас наметанный глаз, вы хорошо разбираетесь в лошадях.

Маркиз долго молчал. У Рэкфорда перехватило дыхание от волнения. Он ждал ответа с трепетом, словно маленький мальчик.

— Не сегодня, сынок. Я себя отвратительно чувствую. Рэкфорд испытал разочарование. Отказ отца раздосадовал его. Сняв с век пластинки огурца, Труро открыл свои налитые кровью глаза.

— Может быть, сходим завтра? — спросил он.

Но Рэкфорд уже не слушал его. Быстро миновав вестибюль, он вышел из дома, громко стукнув дверью. Вскоре он уже подъезжал в своем щегольском двухколесном экипаже к дому Найтов. Рэкфорд знал, что Джесинда сумеет рассеять его дурное настроение.

Выйдя из экипажа, он поднялся на крыльцо. Рэкфорд понимал, что злоупотребляет гостеприимством Найтов, слишком часто бывая у них. Но в конце концов Джесинда всегда с радостью встречала его. Дверь отворилась, и мистер Уолш, дворецкий, который за последнее время привык к этим частым визитам, посторонился, впуская гостя.

— Добрый день, милорд, — поздоровался он.

Поприветствовав дворецкого, Рэкфорд снял шляпу и быстро прошел в гостиную. Раскланявшись с герцогиней, он погладил по щеке маленького Морли, которого няня держала на руках.

Он был на дружеской ноге с семейством Найтов и мечтал о том, что однажды станет его частью. Рэкфорд раньше и представить себе не мог, что его сердце покорит юная леди и внушит ему желание остепениться и обзавестись семьей.

С каждым днем он лучше узнавал Джесинду. Они уже отлично понимали друг друга. Рэкфорду нравилось ее чувство юмора, ему доставляли наслаждение ее нежные прикосновения, когда она поправляла ему галстук или брала из его рук вожжи, чтобы править двухколесным экипажем на прогулке в Гайд-парке.

Его золотоволосая богиня даже не подозревала о том, что Рэкфорд готов был свергнуть ее с пьедестала и насладиться се великолепным телом. Он вел себя смирно, делая вид, что является покорным рабом Джесинды. Она чувствовала себя яркой звездой, вокруг которой вращаются привлеченные ее красотой планеты — многочисленные кавалеры. И Рэкфорд был всего лишь одним из них. Во всяком случае, Джесинда убеждала себя в этом.

Леди Найт не желала замечать, что ее «друг» Рэкфорд всерьез ухаживает за ней, хотя окружающим это бросалось в глаза.

— Нет, дорогой мой, так дело не пойдет, — заявила Джесинда. — Выйдите снова в коридор. Том должен объявить о вашем приходе по всей форме.

За окнами лил дождь. Джесинда и Лиззи сидели на диване в гостиной и обучали Рэкфорда правилам светского этикета, посмеиваясь над тем, что он раздражается и хмурится, едва сдерживая досаду.

— Я чувствую себя неуклюжим медведем, — пробормотал Рэкфорд, выходя в коридор.

Лакей последовал за ним, а затем, открыв дверь, снова переступил порог гостиной и объявил:

— Лорд Рэкфорд, миледи!

Выждав несколько секунд, Рэкфорд вошел в комнату размеренным шагом и поклонился.

— Не следует так низко кланяться, — сделала замечание Джесинда и протянула Рэкфорду руку: — Рада видеть вас, месье.

— Добрый день, мадемуазель, — промолвил Рэкфорд и, поцеловав ее руку, тихо добавил: — Прекратите ехидно улыбаться, а не то я отшлепаю вас.

— Лорд Рэкфорд — само очарование, не правда ли? — спросила Джесинда, обращаясь к Лиззи, и ослепительно улыбнулась.

— Мое почтение, мисс Карлайл. — Рэкфорд поклонился Лиззи.

— Вы делаете блестящие успехи, лорд Рэкфорд.

— Хотите чаю? — спросила Джесинда, изящным жестом приглашая гостя к столу, на котором, кроме чашек и чайника, стояли тарелки с бутербродами, бисквитами и фруктами. Все это было приготовлено специально для того, чтобы леди Найт могла преподать своему ученику урок поведения за накрытым к чаю столом.

Рэкфорд вздохнул с обреченным видом. Лиззи с любопытством наблюдала за тем, как Джесинда объясняла гостю назначение серебряных приборов, лежавших на столе. Эта сцена забавляла ее. Несмотря на недовольное ворчание, Рэкфорд быстро освоил правила этикета.

Джесинда не жалела сил, стараясь сделать из лорда «культурного» человека. Для этого она разработала целую программу, включавшую посещение выставок, художественных галерей и музеев, а также выезды на концерты в филармонию, открывшуюся в Лондоне. Втроем они посещали салон Акерманов, где велись ученые беседы, делались доклады по материалам научных исследований. Здесь можно было услышать новейшие экономические теории, выступления ботаников, лингвистов, археологов, только что приехавших с раскопок в Египте. Рэкфорд был рад возможности расширить свой кругозор. В детстве ему пришлось прервать свое образование, и теперь он как губка впитывал новые знания.

Однако вскоре Джесинда убедилась в том, что все ее попытки превратить Рэкфорда в «культурного» человека тщетны, что он навсегда останется отпетым негодяем, в которого она когда-то влюбилась с первого взгляда. Рэкфорд как-то прислал ей небольшой сверток. В записке, написанной им собственноручно, говорилось: «Я увидел это в табачной лавке и сразу же вспомнил о вас. Уверен, что подарок вам понравится. Р.».

Развернув подарок, Джесинда обнаружила в нем одну из шокирующих книжонок с фривольными картинками, на которых были изображены парочки в минуты страсти. Негодование девушки не знало предела. Она обозвала Рэкфорда мерзавцем и подонком, однако тем не менее внимательно изучила все иллюстрации, сделав на полях замечания и прокомментировав некоторые позы любовников. И все же,