компании, кто записался на курсы вождения, и тотчас же начал подбивать остальных. Так начиналась эпоха автопутешествий — вшестером или даже ввосьмером они мотались на машинах по Прибалтике и Белоруссии, по Украине и Карелии, по всей европейской России, а в новейшие времена — и по Финляндии немного.
Александр Иванович Копылов умер в 2003 году. Мне довелось однажды повидать его — в сентябре 1990-го, когда вместе с БНом он приезжал в Дубулты в Дом творчества на наш последний Всесоюзный семинар фантастов. А я был там старостой и оформлял им бумагу в местной тогда ещё милиции на въезд в курортную зону на личном автотранспорте.
Вернёмся в год 1957-й.
«Страна багровых туч» сдана в издательство. А страна багровых знамён готова перемешать цветовую монотонность со всеми красками мира. В конце июля в Москве открывается Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Небывалый наплыв иностранных гостей: 34 тысячи человек из 131-й страны. Весь мир в шоке — нет больше железного занавеса!
В журнале «Техника — молодёжи» с самого начала года и до 11-го номера (с перерывами на 7-й и 10 -й) печатается с продолжением сокращённый вариант «Туманности Андромеды», и её читают взахлёб уже не только любители фантастики, потому что это — событие!
На экраны выходят потрясающие фильмы: только что, в 1956-м, дебютировали яркий, самобытный Григорий Чухрай — «Сорок первый», тонкий лирик Марлен Хуциев — «Весна на Заречной улице», ворвался праздничным новогодним вихрем Эльдар Рязанов — «Карнавальная ночь», а в июне 1957-го состоялась премьера одного из самых уникальных киношедевров мира — «Летят журавли» Михаила Калатозова. Кроме этого — «Дом, в котором я живу» Кулиджанова и Сегеля, «Дон Кихот» Козинцева, «Высота» Зархи… А какие фильмы вышли в тот год на мировые экраны! Наш зритель увидит их позже, некоторые сильно позже, но всё-таки в один год: «Ночи Кабирии» Феллини, «Седьмая печать» и «Земляничная поляна» Бергмана, «Крик» Антониони, «12 разгневанных мужчин» Люмета… Поэты собирают стадионы. Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, Казакову, Ахмадулину узнают на улицах, как кинозвёзд. Открывается театр «Современник» на Маяковке. Только запустили в космос первый спутник — и тут же, 3 ноября — второй, с несчастной Лайкой на борту. Лайку было жалко. А в остальном — всё просто здорово! Вот только бы ещё повесть напечатали…
Они сдали рукопись в редакцию в апреле, а на дворе уже октябрь. Полгода идёт интенсивная переписка с редакторами и рецензентами, делаются бесконечные поправки, и параллельно не менее интенсивно идёт обдумывание старых и новых замыслов — нельзя, нельзя останавливаться на достигнутом!
Правда, лето у них, у обоих традиционно считается не временем для работы, скорее всё-таки временем для отдыха, для накапливания впечатлений и неторопливого анализа оных на предмет включения в будущие тексты.
Летом 1957-го БН втянут авантюрно настроенными друзьями в весьма необычную поездку. Это и не работа (никакого отношения к астрономии) и не отдых в полном смысле — потому что трудиться надо. Он едет с археологической партией в Пенджикент Сталинабадской области Таджикской ССР. Место знаменитое, его даже иногда называли среднеазиатскими Помпеями. Вообще Пенджикент в переводе означает что-то вроде «пятисёлок», то есть пять селений в раннем средневековье объединились в один город — крупный по тем временам, лежащий на караванном пути из Самарканда к горам Кухистана. С пятого века и до наших дней город разрушался и строился неоднократно, потому и копать там было что. Собственно, группа, в которой работал БН, жила не в самом городе, а в полусотне километров от него на раскопках так называемого замка Апида.
«Находки были по преимуществу — глиняные черепки разных размеров, форм и видов — обломки разнообразных древних горшков и кувшинов, среди которых попадались и гигантские, они назывались — хумы. Черепки аккуратно складывались в вёдра и корзины, их предстояло ещё самым тщательным образом отмывать, а потом — сортировать и классифицировать… По мере того как солнце поднималось, жара становилась непереносимой, горячий ветер гнал желтые тучи лёсса, рабочие всё чаще присаживались покурить свою анашу и каждый раз курили её всё дольше. И наконец пан-шеф-отец объявлял обед…» («Поиск предназначения»)
Это было уже второе возвращение БНа к воспоминаниям о той поездке — первая запись впечатлений сделана по горячим следам и легла в основу второй части маленькой повести «Извне». Собственно, в этой второй по времени написания и условно первой по времени публикации вещи очень заметно, что писали её три разных человека и в разное время. Первую главу писал, понятно, АН; вторую, с такой же очевидностью, БН; а третью — очень юный, очень неопытный ещё писатель АБС. Ну и получилось то, что получилось. Сегодня-то я, конечно, с огромным удовольствием перечитываю подзабытые страницы, умиляясь, как много там документально точных деталей быта, отмечая высокое уже мастерство в описаниях и диалогах, узнавая по отдельным словечкам будущую манеру зрелых писателей… Но это всё гурманские штучки, а для объективной оценки, надо, разумеется, вспомнить своё первое впечатление от «Извне». Я прочел эту повесть по изданию 1980 года практически после всего изданного к тому моменту, и как же я был разочарован! Это — Стругацкие? Это — Стругацкие?! Я просто не верил, что они могли написать такую плоскую и беззубую вещь в духе советской фантастики 1950-х. Ну, невдомёк мне было, что это и есть советская фантастика 1950-х.
Итак, в конце 1957-го пишется «Извне», тогда же замышляется «Спонтанный рефлекс», и всё это в том или ином виде на следующий год выходит в свет, да и с изданием «Страны багровых туч» какие-то надежды брезжат. Окрылённые братья придумывают и пишут новые рассказы. И пять успевают выйти в 1959-м, едва ли не раньше их первой книги: «Шесть спичек», «Забытый эксперимент», «Частные предположения», «Белый конус Алаида» — в журнале «Знание — сила», а также «Испытание СКР» — в журнале «Изобретатель и рационализатор», и ещё раз «Шесть спичек» в молодогвардейском сборнике «Дорога в сто парсеков», что важно — расширяются контакты с издателями. И всё это нарастает, как снежный ком: в 1958-м вышло два рассказа — написано шесть, в 1959-м — вышло пять, а написано полтора десятка…
То был короткий, но бурный период увлечения малой формой.
За всю свою творческую жизнь АБС напишут около тридцати рассказов. Да именно так: около тридцати. Точно подсчитать никто не сумел. Можно сказать и «около пятидесяти» — если собрать в кучу все ранние опусы, сотворённые порознь, и все забракованные варианты, порою так непохожие на окончательные произведения. Есть и ещё одна тонкость: целый ряд рассказов, вошедших в повесть «Возвращение», никогда не публиковались отдельно, хоть и имеют вполне самостоятельный сюжет. Некоторые наоборот — публиковались, но являются очевидными главами повести.
А есть и такое замечательное признание БНа совсем недавнего времени:
«С „Уральским следопытом“ связана одна из самых таинственных историй в нашей биографии. Судя по моим письмам к АН, я (лично) послал туда наш новый рассказ. Рассказ (судя по письмам) был принят. Куда он потом делся? Был ли напечатан? (Знатоки говорят: нет). Где копия рукописи? Где черновики? О чем рассказ, блин!!!? Нет ответов. И что-то не предвидится».
И это заметьте, 1964 год, писатели работают уже более чем профессионально, но… рукописи теряют.[6]
Ну и как прикажете подсчитывать рассказы АБС? Вообще-то, их надо не считать и пересчитывать, а читать и перечитывать.
Что касается хронологического порядка написания рассказов и происхождения замыслов, мы в
