государевом граде, и в искусстве своём она первая красавица Поднебесной!..» Отпустить её одну было бы горем. И Преподобная Исо, презрев угрозы сопровождающей стражи, отправилась с дочерью пешком и босая. И, не в силах расстаться с наставницей, плача и стеная, отправились вместе с нею две красавицы, ученицы её с детских лет, Сайбара и Сонокома. Впрочем, Хори-но Тодзи оказывал им в дороге всяческую заботу.

На тринадцатый день пути прибыли они в Камакуру. На допрос Сидзуки были созваны и знатные, и незнатные вассалы, явились и Вада, и Хатакэяма, и Уцуномия, а также Тиба, Касай, Эдо, Кавагоэ, прочим же не было числа. У врат резиденции Правителя было словно на многолюдной площади. Сама супруга Правителя, высокородная Масако, пожелала присутствовать и расположилась с приближёнными дамами за занавесью. И вот Хори-но Тодзи ввёл Сидзуку.

Узрев её, Камакурский Правитель подумал: «Чудо как мила! Как было моему братцу Ёсицунэ не полюбить её!» Между тем Преподобная Исо и две её красавицы-ученицы тоже явились, но их не впустили, и они в голос заплакали перед воротами.

Камакурский Правитель услышал и осведомился:

– Что за женщины плачут у ворот?

– Это Преподобная Исо и две какие-то красотки, – ответили ему.

– Женщины нам здесь не помеха. Впустите их, – распорядился Правитель.

Их впустили. Сидзуку усадили, она не могла произнести ни слова и только плакала. Правитель сказал, обращаясь к Преподобной Исо:

– Ты не отдавала свою дочь за самых почтенных людей. Для чего же отдала ты её Ёсицунэ, который сверх всего стал ещё и врагом государева дома?

Преподобная Исо отвечала:

– До пятнадцати лет Сидзуки домогались многие люди, но ни к кому из них душа её не лежала. Однажды по милостивому повелению государя-монаха она исполнила у пруда Сидэ пляску моления о дожде. Там её и увидел впервые Судья Ёсицунэ и призвал к себе во дворец Хорикава. Поначалу я полагала, что это мимолётное увлечение, но он полюбил её необычайной любовью. У него было множество возлюбленных, однако все они жили в разных местах по городу, и только одну Сидзуку он поселил у себя во дворце. Я же почитала это за большую для нас честь, ибо он ведь потомок государя Сэйва и брат Камакурского Правителя! Могло ли тогда мне даже во сне присниться, что всё обернётся так?

Выслушав её, все восхищённо воскликнули:

– Отменно сказано! В Кангакуине даже воробьи чирикают из «Мэнцю»!

Камакурский Правитель произнёс:

– Однако же она носит ребёнка Ёсицунэ. Что скажешь на это?

– Это всему свету известно, и тут оправдываться не в чем, – ответила Преподобная Исо. – Родит она в будущем месяце.

Тогда Камакурский Правитель сказал Кадзиваре:

– Ара, скверное дело. Слушай меня, Кагэтоки. Пока не проросло подлое семя, вскрой чрево Судзуки и уничтожь младенца!

Услышав это, Преподобная Исо и Сидзука схватили друг друга за руки, прижались лицом к лицу и без памяти закричали отчаянно. Представивши себе, что в душе у Сидзуки, расплакалась и высокородная Масако. Стоны и рыдания разразились за ширмой, и слышались в них ужас и отвращение.

Вассалы угрюмо зашептались:

– Неслыханная жестокость. И без того наш Восточный край считают диким и страшным местом, а если ещё убьют прославленную Сидзуку, тогда уж нас и вовсе заклеймят позором.

Кадзивара это услышал, поднялся с места и, встав перед Правителем, почтительно поклонился. «И этот туда же! Что-то он сейчас скажет?» – подумали все и навострили уши. А Кадзивара сказал так:

– Ваше повеление о Сидзуке выслушал. Однако дело касается только младенца. Если будет убита и мать, тогда как избежите вы кары за такое преступление? Добро бы надо было ждать все положенные десять месяцев, а так мы отправим её в дом сына моего Кагэсуэ, там она разродится, и нам доложат, мальчик или девочка.

Тут все, кто был в зале, принялись дёргать друг друга за рукава и толкаться коленями, переговариваясь:

– Хоть все мы и живём в этом мире при Конце Закона, однако есть ещё чему подивиться! Прежде не водилось за Кадзиварой, чтобы он для кого-нибудь постарался.

А Сидзука попросила Кудо Сукэцунэ передать Камакурскому Правителю такие свои слова:

– С той поры как мы покинули столицу, невмочь мне стало слышать само имя Кадзивары. Коли буду я в его доме и умру при родах, не ведать мне возрождения в Чистой Земле. О, если вам безразлично, повелите мне жить в дому у Хори-но Тодзи, и тогда как бы счастлива я была!

Когда Кудо Сукэцунэ доложил, Камакурский Правитель произнёс:

– Понимаю. Это можно.

И вернул Сидзуку в попечение Хори-но Тодзи. «В таких обстоятельствах это честь моему дому!» – подумал тот, поспешно возвратился домой и сказал жене:

– Кадзивара хотел было взять Сидзуку к себе, но она взмолилась, чтобы её вернули к нам. Может, прослышит об этом и Судья Ёсицунэ там, в краю Осю. Смотри же, заботься о ней хорошенько!

Они отселились в иное место, отдали свой дом Сидзуке для родов и приставили к ней пятерых заботливых служанок. А Преподобная Исо стала возносить молитвы богам и буддам столицы:

– Внемлите мне, Инари, Гион, Камо, Касуга, боги Семи храмов Хиёси Санно, Великий бодхисатва Хатиман! Если младенец во чреве Сидзуки мальчик, то пусть он станет девочкой!

Так шли дни, и прошёл месяц, и наступило время родов. Противу ожиданий и не иначе как по милосердию богини Кэнро, покровительницы рожениц, Сидзука совсем не мучилась. Когда начались схватки, жена Хори-но Тодзи и Преподобная Исо явились помогать. Обошлось на удивление легко. Безмерно радуясь писку младенца, Преподобная Исо принялась пеленать его в белый шёлк и тут увидела, что все молитвы её были напрасны и на руках у неё безупречно здоровый мальчик. Лишь один раз взглянув, воскликнула она: «Горе тебе, бедняжка!» – и повалилась в слезах.

При виде этого у Сидзуки захолонуло сердце.

– Мальчик или девочка? – спросила она.

Ответа не было. Тогда она взяла младенца из рук своей матери и увидела, что это мальчик. Лишь один раз взглянув, прошептала: «Бедняжка!», натянула на лицо край одежды и откинулась на спину. Полежав некоторое время молча, она проговорила:

– Не знаю, какие грехи совершил он и какие запреты нарушил в прежнем рожденье своём, но сколь это жестоко, что, едва появившись в мире людей, не увидевши ясно ни сияния солнца, ни света луны, не проживши ни единого дня, ни единой ночи, он вернётся на пути мрака! Всё предопределено кармой, и не пристало мне роптать ни на мир, ни на людей, но как горько мне сейчас расставаться с ним!

С этими словами она прижала к лицу рукав и расплакалась навзрыд. И долго горевали Сидзука и Преподобная Исо, перенимая друг у друга младенца.

С поклоном явился Хори-но Тодзи и сказал:

– Приказано мне доложить, кто родился, и я должен идти немедля.

Не было пользы пытаться бежать, и они только сказали:

– Идите скорее.

Когда Хори-но Тодзи доложил суть дела, Камакурский Правитель призвал к себе Адати Киёцунэ.

– В доме Хори-но Тодзи Тикаиэ разродилась Сидзука, – произнёс он. – Возьми моего гнедого, схвати младенца и убей на берегу Юи.

Адати вскочил на господского гнедого, прискакал к дому Хори-но Тодзи и объявил Преподобной Исо:

– Я – гонец от Камакурского Правителя. Ему доложили, что родился мальчик, и мне приказано взять младенца и доставить к нему.

– Бесстыжий Адати! – вскричала Преподобная Исо. – Врёшь и думаешь, что мы тебе поверим? Даже мать хотел он убить, потому что дитя от врага, а тебе, конечно, дан приказ предать смерти младенца, благо это оказался мальчик! Но погоди, не спеши так, дай нам хоть обрядить его для кончины!