– О чем это вы толкуете, милочка? О какой-такой услуге ваших родителей идет речь?

У Джудит тотчас высохли слезы.

– О, Святая Екатерина! Ваше величество, неужели вы не знаете, кто я? Я Джудит Ховард, но это родовое имя моего дяди, герцога. Имя же моего отца – Селден, Саймон Селден. В нашем замке Эрингтон частенько рассказывали, как мой батюшка – да будет благосклонен к нему Господь – помог вам, когда вы бежали к графу Уорвику во Францию.

Анна взяла девушку за подбородок и повернула ее лицо к свету. Так вот кого порой напоминала ей Джудит! Пухленькая девчушка с ярко-малиновыми губами и льняными кудряшками. У нее даже такая же родинка на щеке, как и у леди Джудит Селден. Однако этой Джудит явно не хватало того сдержанного достоинства, которое так отличало ее родителей. Они жили в старом, разваливающемся замке, однако в них за версту видна была благородная кровь. И вот – их дочь не более чем потаскушка. Веселая, глуповатая и развратная девочка, оказавшаяся в беде.

– Так ты дочь Селденов? – словно все еще не веря, произнесла Анна, а потом вдруг улыбнулась: – А ведь я помню тебя. Ты была совсем крошкой. Отец тискал тебя, а ты визжала и просилась к матери.

Джудит беспечно пожала плечами.

– Я совсем не помню его. Его казнили, когда я была совсем еще несмышленой. Под Барнетом, – и она заученно перекрестилась.

– Да-да, я помню, упокой Господи его душу, – тоже перекрестилась королева. – Он был прекрасный рыцарь и верный вассал Ланкастеров. И конечно же, я помогу его дочери. Сколько тебе лет, Джудит?

– Пятнадцать, – с важностью проговорила девушка.

Анна была такой же, когда, позабыв обо всем на свете, шальная от любви, бросилась в объятия Филипа Майсгрейва. Стоит ли ей осуждать эту девушку, которая не имеет ни отца, ни мудрого советчика, и даже по настоянию вельможного герцога не смеет называться именем своего отца. Ховарды никогда не признавали законным брак одной из них с Саймоном Селденом.

Анна расспросила Джудит о ее матери и сестрах. Фрейлина поведала о них беспечно и простодушно как ребенок. Но Анна помрачнела. С гибелью сэра Саймона иссякло счастье в старом Эрингтон-Холле. Его жена долго болела, скончался ее единственный сын, а вслед за ним и девочки-близнецы. Эмиссары Эдуарда IV конфисковали у Селденов большую часть земель. Потом Маргарет вышла замуж. «Она всегда была самой хитрой, – со злостью заявила Джудит, явно недолюбливавшая старшую сестру, – и вроде бы не за лорда, а за простого йомена, но у него были и земли, и овцы, так что за имя Селденов он заплатил солидный куш. Сейчас у них уже трое детей, и хоть новый хозяин Эрингтона и не пропускает ни одной юбки в округе, но Маргарет Селден он побаивается и уважает. Остальные сестры – кто как. Марион умерла во время последней чумы, Эдит замужем за человеком из свиты лорда Стенли. Но, говорят, сам лорд одно время не спускал глаз с ее сестры, которая всегда была милашка, пока не располнела. Сейчас она живет где-то в Лестершире. Печальнее всего судьба сестры Анабеллы. Она вот так же забеременела, но на ней никто не захотел жениться, поскольку она бесприданница, а милорд Джон Ховард, узнав о случившемся, просто прогнал ее, сказав, что она, как и ее мать, потаскуха. Сейчас она живет в монастыре, приняла постриг, как только умер ее ребенок. Ах, миледи, не дайте Джону Говарду повода снова сказать, что все дочери Селденов непорядочные особы. Это окончательно разобьет сердце бедной старой матушки…»

– Тебе следовало бы об этом раньше думать, – сухо заметила королева, но Джудит тут же вновь принялась рыдать, умоляя королеву помочь.

– Разве я отказываюсь? – вздохнула Анна. – Надеюсь, ты знаешь, кто отец твоего ребенка? – почему-то смущенно спросила она.

Но Джудит вовсе не была смущена, она заулыбалась, сразу почувствовав себя уверенней. Анне вдруг все это очень напомнило историю с Агнес Постоялый Двор. А этой беспутной девчонке она просто обязана помочь, она в долгу пе-ред ее родителями. Однако, когда Джудит назвала того, кого считала отцом ребенка, королева даже опешила.

– Джеймс Тирелл?

Джудит утвердительно кивала, и глаза ее блестели.

– Ты уверена, что хочешь за него замуж? – вновь переспросила Анна. – Конечно, сэр Джеймс рыцарь, и он в милости у короля… Но разве ты не боишься человека, который, как говорят, продал душу дьяволу?

Джудит лишь улыбнулась. Она не верила в это. Так говорят те, кто плохо его знает, наверное, лишь потому, что Джеймс любит черный цвет и не слишком общителен. Однако на самом деле он добр и необычайно ласков. Анна неожиданно смутилась. Почему-то вспомнила, как бережно и нежно держал ее сегодня Черный Человек, везя перед собой на коне. Постаралась отогнать это воспоминание. Сцепила пальцы, сжав их до хруста.

– У вас немалый опыт в отношении мужских ласк, мисс Джудит, – нарочито сухо сказала она. – Уверены ли вы, что именно сэр Джеймс отец ребенка? В конце концов, это весьма странный человек, и я не уверена, что он согласится на брак с женщиной, уделявшей свое внимание почти всем мужчинам в Вудстоке.

– О, ваше величество, если об этом его попросите вы, он вам не откажет. Он так предан вам и так почитает свою королеву!..

Анна не была уверена, что это так, и, чтобы переменить тему, спросила, когда Джудит думает рожать. Фрейлина тут же сообщила, что в июне. Анна вопросительно подняла бровь. Не кажется ли Джудит, что Джеймс Тирелл не так давно прибыл в Вудсток, чтобы она ожидала ребенка ранее середины лета? Фрейлина на миг смутилась, но тут же заулыбалась и сказала, что так оно и есть, она, видимо, просто ошиблась в расчетах.

Господи, еще одна Агнес… Анна вздохнула.

– Хорошо. Я поговорю с ним, но, если он откажется, тебе придется подыскивать другого отца ребенку. Сама-то ты с ним уже говорила?

Оказалось, что нет. Но Джудит была уверена, что, если королева замолвит за нее словечко, сэр Джеймс ни за что не станет перечить. Странная уверенность. Однако на другой день Анна решила поговорить с Тиреллом.

Найти его не составляло труда. В Виндзоре, как и в Вудстоке, сэр Джеймс много времени уделял охоте, и Анна сразу же отправилась в кречетную.

Для охотничьих птиц в замке было отведено сухое и светлое помещение в одной из новых построек. В одном конце его находился очаг, в другом – верстак со множеством полок с кусками кожи для клобучков и приспособлениями для стрижки соколиных перьев, а также для всяких лечебных снадобий, должиковых ремней и бубенчиков, чтобы легче было найти птицу, когда она затеряется с дичью в траве или кустах. Несколько ястребов, сапсан, три прекрасных кречета и ястреб-перепелятник сидели на насестах, когда она вошла. Сапсан расправил крылья и издал гортанный крик, словно приветствуя королеву. Она огляделась. Здесь было чисто, пол посыпан светлым песком, в очаге пылал огонь. Большой белый пес Тирелла поднялся навстречу Анне и замер, не зная, то ли залаять, то ли завилять хвостом. Из дверного проема напротив доносились какие-то шелестящие звуки, возня, хлопанье крыльев. Потом раздался смех, и мягкий голос произнес:

– Вот и хорошо, малыш. Какой же ты у меня молодец!

Это был голос Тирелла, и Анну поразила его интонация. Обычно он был негромок и бесстрастен.

– Сэр Джеймс! – окликнула его Анна, и в тот же миг пес решил, что все-таки стоит залаять.

В дверях показался Тирелл, взглянул на королеву с удивлением, прикрикнул на пса:

– На место, Дик!

Пес послушно улегся у стены.

– Как вы сказали, зовут вашу собаку? – удивилась Анна.

Тирелл, кажется, смутился.

– Его так звали уже тогда, когда я его купил.

– Странно, что вы не изменили кличку, – заметила Анна, но тут же заставила себя говорить о другом. – Мне необходимо поговорить с вами, сэр, по одному весьма щекотливому делу.

Почему-то в этой обстановке она чувствовала себя непринужденно, а напряжение, которое она испытывала по дороге сюда, начисто исчезло. Прежде всего ей понравился ясный молочный свет в помещении. Здесь все было уютно и обжито. Да и пес, носивший имя ее мужа, Анне понравился. Когда же она прошла за Тиреллом в соседнее помещение, то невольно воскликнула, восхищаясь необыкновенно