себя недовольство герцога. Ричард обычно бывал с Кэтрин приветлив, но в последнее время все чаще сухо обрывал ее болтовню и ставил на место, приводя в пример более уравновешенного Джона. В результате девочка невольно начала побаиваться Ричарда и уже не испытывала к нему былой привязанности.

Со двора долетал стук молотков и визг пилы – по приказу герцога ремонтировали и расширяли замковую часовню. Потом донесся неистовый лай Пендрагона, и Анна увидела, как в дверях появилась маленькая фигурка Джона Глостера. Мальчик бесцеремонно тащил дога за ошейник. Он крепко привязался к добродушному гиганту, и стоило только Кэтрин оставить пса, как он тут же принимался с ним играть. Увидев мачеху, Джон, улыбаясь, направился к ней. Пендрагон вырвался и, подбежав к хозяйке, уткнулся огромной мордой ей в колени.

– Джонни, разве ты не с Кэт?

Мальчик, сияя, приблизился и подставил лоб для поцелуя.

– Нет, матушка. Она осталась с сэром Уильямом на лугу, чтобы попрощаться с тем одноруким рыцарем, что был сегодня у отца.

– Что?!

Анна вскочила, выронив клубок. Карлик, звеня бубенцами, метнулся в сторону.

– Что ты сказал? Однорукий рыцарь уезжает?

– Да, матушка. Кендэлл вывел его через боковую калитку, и он уже сидел на лошади, когда его окликнула Кэтрин. Она разговаривает с ним, а мы с Уильямом… Матушка!..

Он не успел окончить, так как герцогиня, подхватив шлейф, уже бежала прочь.

Анна стремительно миновала дворы.

«Он не может уехать, не простившись! Это происки Ричарда. Он не терпит ни малейшего напоминания о моей прежней жизни в Пограничье».

В арке сторожевой башни она едва не столкнулась с дочерью.

– Что он сказал тебе, Кэтрин?

– Оливер говорил, что ему не стоит видеться с тобой. Он благословил и перекрестил меня. И еще сказал, что станет молиться за нас. Когда же я сообщила, что мы вскоре приедем в Нейуорт, сказал, что не стоит этого делать. Матушка, куда же вы?

Сама не ведая зачем, Анна заспешила вслед за Оливером. Ей необходимо видеть его, необходимо поговорить! Не стоит ехать в Нейуорт – да понимает ли он, что говорит?

Запыхавшись, она взбежала на холм.

– Оливер! Оливер! Немедленно остановись!

Он оглянулся, натянул поводья. Анна, тяжело дыша, стала спускаться по склону. Рыцарь отвернулся и остался сидеть в седле, не оборачиваясь, пока она не приблизилась.

– Что это значит, Нол? Его светлость велел тебе уехать, не простившись со мной?

Он покачал головой.

– Нет. Я сам не захотел вас видеть.

– Оливер!..

Анна не находила слов. В безмолвии она стояла перед всадником на дороге, держась за повод его коня.

– Как ты мог, Оливер! Я была так рада, мне так необходимо поговорить хоть с кем-то из Гнезда Орла.

– Зачем, миледи Анна? Вы забыли Нейуорт. Вы забыли прошлое. Теперь вы вторая дама Англии после ее величества. Что вам до этого захолустного Гнезда Орла, когда в вашем распоряжении лучшие замки Йоркшира? Что вам до Филипа Майсгрейва, когда даже ваша дочь обрела другое имя?

– Не говори так, Оливер. Если я и жива до сих пор, то лишь потому, что мою душу питают воспоминания о жизни в Нейуорте, в дочери же я вижу только частицу живой плоти и крови Филипа.

Оливер не глядел на нее.

– Лучше бы вам вернуться, ваша светлость. Ваши придворные не поймут, что вам понадобилось от незнакомого рыцаря. Это слишком похоже на ту Анну Невиль, какой я знал раньше, и несовместимо с вашим нынешним положением супруги наместника Севера.

– Оливер, Анна Невиль жива – она перед тобой. И ты не можешь уехать, не поговорив со мной.

Какое-то мгновение он глядел на нее. Потом неторопливо сошел с седла.

– Хорошо, воля ваша. О чем вы хотите поговорить со мной, миледи?

Он говорил это холодно, но Анна была рада уже и тому, что он спешился, ибо все время боялась, что он хлестнет коня и ускачет прочь. Улыбаясь, она глядела на него, но губы Оливера сложились в жесткую складку, глаза сузились.

– Что вас интересует, леди Анна?

– Все. Как живет Нейуорт и его люди. Молли, Патриция, кузнец Торкиль? Агнес? Как ее сын? Господи, да ты-то, Оливер? Ты выглядишь, как сэр Персиваль из баллады. Не обзавелся ли ты наконец женой? Ведь теперь ты носишь рыцарский пояс и можешь свататься к любой леди из знатного рода.

Он глядел мимо нее.

– Нет, я все еще не женат. В Нейуорте порядок. Бреши залатаны, стену построили заново, хозяйские дворы восстановлены. Отстроили в долине новую церковь, а возле нее кладбище с поминальной часовней над могилами хозяев Нейуорта. В замке под моим командованием располагается гарнизон наместника. А нейуортцы… Все тоже, с Божьей помощью, живы, Агнес снова вышла замуж. За Робина Рикетса – помните такого веснушчатого малого, что может залпом хватить галлон доброго пива, а потом сплясать моррис? Он сейчас в Нейуорте командиром лучников, а ее иначе, как миссис Рикетс, никто и не называет, не то что раньше. Молли сейчас в положении…

– Неужто? – оживилась Анна.

– Да. Хоть она и не замужем, и многие поговаривают, что ребеночек-то у нее от нашего священника отца Мартина.

– Добилась-таки своего, – улыбнулась Анна, но тут же испугалась. – Ох, Оливер, а как же теперь быть?

– Да никак, – пожал плечами воин. – Она, как и прежде, экономкой в замке, а это должность почетная. К тому же ее жалеют и многие закрывают на это глаза после того, как Патриция ушла жить на болота к ведьме Риган.

– Я не понимаю…

Оливер вздохнул и похлопал коня по крутой шее.

– Чего уж тут непонятного? Патриция всегда была странной. А уж после гибели язычника Гарольда совсем помешалась. Она ведь красоткой стала, эта Пат, и, хоть парни по ней вздыхали, ни один не решился посвататься. Она же все на могилу к своему Гарольду бегала, а потом, когда ведьма Риган явилась с болот в замок продавать свои лекарственные снадобья, они с нею о чем-то поговорили, а потом Пат вдруг собралась и ушла совсем. Уж как Молли плакала и молила вернуться, но она ни в какую.

Анна вдруг почувствовала себя пристыженной. Тоска этой полудевочки по погибшему Гарольду была словно жгучий укор. Она опустила глаза под взглядом молодого рыцаря.

– Пойми меня, Оливер… Я была не одна, у меня была Кэтрин… И я боялась, что, если она вернется в Нортумберлендское пограничье, ее рано или поздно постигнет та же участь, что и меня.

– Но у Кэтрин остался бы дом и преданные люди, из поколения в поколение служившие Майсгрейвам. Вы ведь знаете, леди Анна, что нигде верность так не крепка, как у нас на Севере.

Анна внезапно почувствовала, что Оливер прав. Недаром, видно, она так тосковала по Нейуорту, только Гнездо Орла она считала настоящим домом, а нейуортцев – своей семьей. Однако она поспешила изгнать эту мысль. Согласиться с этим означало признать, что она совершила страшную, непоправимую ошибку.

– Моя дочь теперь окружена богатством и роскошью. Она стала принцессой, и, даст Бог, ей уже никогда не придется столкнуться с ужасами войны, со всем тем, что пережила.

Недовольный остановкой, жеребец Оливера потянул повод, пятясь к обочине. Воин рванул узду и сумрачно поглядел на Анну из-под поднятого налобника шлема.

– Вы ведь знаете, я родился простолюдином и мой отец был простым наемником в Гнезде Орла. Может, я чего-то и не понимаю, но я помню принцессу Уэльскую, которая оставила все это, чтобы соединиться с