– Они передали то, что я заказывала?

– Должно быть, забыли, – ответила я, заглядывая в пустые пакеты.

– Дерьмо, – проворчала она.

Не обращая на нее внимания, я обратилась к Гектору:

– Уберите ваш пистолет, Гектор, а то мне не удастся приготовить наш ленч.

Мои слова весьма напомнили мне те восхитительные солнечные дни у пруда, когда родительница говорила своей маленькой дочке:

– Брось эту гадость и вымой руки. Не то останешься без завтрака.

Как это ни удивительно, но, как только я упомянула о еде, Гектор безропотно положил револьвер на один из затертых диванов и уселся за стол. Обращаясь к женщинам в углу, я спросила:

– Будете с нами завтракать?

Они испуганно посмотрели друг на друга, а потом та, что страдала ожирением, поднялась и заковыляла к столу. Худая все еще не решалась подойти. Она вопросительно посмотрела на крашеную «секс-бомбу», чтобы та подтвердила, что в этом нет ничего предосудительного.

Крашеная посмотрела на меня.

– Я его жена, Эстелла.

– Очень приятно, Эстелла, – сказала я. – Почему бы вам не разрешить вашей подруге сесть за стол?

– Никакая она мне не подруга, – ответила крашеная. – Она его сестра.

– Сестра, подруга – какая разница? Скажите ей, что уже все готово.

Эстелла повернулась к сестре Гектора и, указав ей пальцем на стол, заорала:

– Ну-ка тащи свой зад за стол, сука!

Сестра Гектора мгновенно оказалась за столом. Быстрее, чем если бы кто-то пригласил ее словами: «завтрак подан».

– А теперь, – жизнерадостно начала я, – кому хот-дог с соусом?

Если бы я знала, что даже самый невинный вопрос может стоить жизни как мне, так и всем, кто находится рядом, я бы предпочла помолчать.

– Гектору, – проскрипела толстая.

– Нет, не мне! – закричал Гектор. – Мне ветчину и сыр!

– Придурок, – проговорила худая и усатая, – ты просил хот-дог!

– Заткнись, гадина, – заорал Гектор. – Я заказывал ветчину и сыр!

– Я же слышала, как ты сказал хот-дог с соусом! – взвизгнула Эстелла.

– Не хочу никакого соуса! – заныл Гектор. – Вы у меня все на воздух взлетите!

– Пропади пропадом этот хот-дог! – крикнула я. Но он скакнул к трем коробкам из-под обуви, опустился около них на корточки и принялся манипулировать с проводами. Опрокинув стул, я бросилась к нему и – Бог знает как – оттолкнула его ногой.

Гектор, скорчившись, лежал около своих взрывных устройств и хныкал, как обиженный ребенок.

– Все в порядке, Гектор, – мягко сказала я и погладила его по голове. – Все хорошо. Я знаю, что ты просил ветчину и сыр. Все в порядке. Они были не правы. Ветчина и сыр – тебе.

– Я не просил соуса, – хныкал он.

Я взглянула на Эстеллу, чьи слова так выводили Гектора из себя, и поинтересовалась:

– Почему вы ссоритесь?

Эстелла откинула назад волосы и приняла позу Кармен в одноименной опере. Потом она презрительно расхохоталась.

– Ничтожество, – воскликнула она. – Гектор – ничтожество. Он не может иметь детей.

– И вы обвиняете его? – пробормотала я.

Но не успела я собраться с мыслями, чтобы растолковать этим женщинам, что не следует доводить Гектора, чтобы он нервничал и бился в истерике, как две другие гарпии принялись орать и визжать с такой силой, что дом вполне мог рухнуть и без динамита. Обняв Гектора за худую грудь, я закричала на них что было силы:

– Хватит! Замолчите все!

Установилась тишина. Эстелла выглядела смущенной. Ее глумливость сменилась выражением неуверенности, и она нервно накручивала свои крашеные волосы на указательный палец, но не двигалась. Другие две просто недоуменно пялились на меня, раскрыв от удивления рты. Однако еще больше был удивлен сам Гектор. Он был сражен тем, что кто-то посторонний решился защитить его от этих фурий. Я находилась у Родригеса дома всего десять минут, и мне уже было совершенно ясно, что Родригес еще что-то пытается доказать своим домашним, хотя любой другой мужчина на его месте уже давно начал бы кусаться.

Не успела я произнести ни слова, как зазвонил телефон. Звонили с улицы из передвижного полицейского диспетчерского пульта.