фотография и сопроводительная заметка пришли из крупного информационного агентства, но лондонского. На снимке был изображен какой-то молодой бандит по фамилии Кокер, стоящий перед грудой тюков с кокаином, один из которых был вскрыт так, что виднелась бумажная обертка. И что с того? Однако на следующий день эта фотография появилась на первой полосе «Эспектадора».

Эмилио Санчес не читал газеты, поскольку почти все время проводил в джунглях, наблюдая за производством сырья, выработкой готовой продукции и подготовкой ее к отправке. Однако два дня спустя он оказался у газетного киоска, когда возвращался на машине из Венесуэлы. Картель устроил несколько крупных лабораторий по переработке кокаиновой пасты на территории этой страны, где вследствие отравленных отношений между Колумбией и владениями Уго Чавеса они были надежно защищены от внимания полковника Дос-Сантоса и полицейских рейдов.

Санчес приказал водителю остановиться у маленькой гостиницы в приграничном городке Кукута, чтобы сходить там в туалет и выпить кофе. В вестибюле был газетный киоск с номером «Эспектадора» двухдневной давности на витрине. Что-то в фотографии на первой полосе заставило Санчеса вздрогнуть. Он купил единственный оставшийся экземпляр и провел в тревоге весь оставшийся путь до своего скромного дома в родном Медельине.

Немногие способны держать в своей голове всю информацию, но Эмилио Санчес жил своей работой и гордился методичным подходом к делу. Он был просто одержим ведением учета. Никто, кроме него, не знал, где он хранит свои архивы, и из соображений безопасности пришлось выждать еще один день, прежде чем появилась возможность съездить в это место и просмотреть их. Санчес захватил с собой лупу, и, внимательно изучив фотографию в газете и сверившись со своими собственными записями о поставках партий кокаина, он побелел как полотно.

В который уже раз страсть дона Диего к мерам безопасности привела к тому, что встречи пришлось ждать какое-то время. Потребовалось три дня, чтобы отделаться от слежки, прежде чем глава Картеля смог встретиться с главой службы производства. Дон Диего молча выслушал Санчеса. Взяв лупу, он сам изучил фотографию в газете и записи, привезенные Санчесом.

— В этом не может быть никаких сомнений? — с убийственным спокойствием спросил он наконец.

— Никаких, дон Диего. В моих архивах есть запись о партии товара, которая несколько месяцев назад была отправлена галисийцам на борту венесуэльской рыбацкой шхуны под названием «Морская красавица». Партия так и не была доставлена по назначению. Она бесследно исчезла на просторах Атлантики. Однако на самом деле она была доставлена. Вот она. Ошибки быть не может.

Дон Диего долго молчал. Всякий раз, когда Эмилио Санчес собирался что-либо сказать, он махал рукой, останавливая его. Теперь глава колумбийского Картеля наконец видел со всей определенностью, что кто-то похищал его кокаин на пути из Колумбии к заказчику и лгал о том, что груз бесследно исчезает. Однако прежде чем перейти к решительным действиям, требовалось еще выяснить множество моментов.

Во-первых, нужно было установить, как давно это продолжается. Далее, кто именно из клиентов перехватывает суда с грузом и делает вид, что они так и не прибыли по назначению. Дон Диего не сомневался, что все эти корабли отправлены на дно, команды безжалостно перебиты, а кокаин украден. И он хотел выяснить размеры заговора.

— Мне от тебя нужно следующее, — наконец сказал дон Диего Санчесу. — Подготовь два списка. В одном номера партий тюков, отправленных на кораблях, которые исчезли и больше не появлялись. Рыбацких шхунах, маленьких торговых судах, «быстрых штучках», частных яхтах — на всех тех кораблях, что так и не дошли до места. И другой список, с теми кораблями, которые дошли благополучно, с полным перечнем тюков, бывших на борту, по номерам партий.

И вот, кажется, боги ему наконец улыбнулись. Ключевых моментов оказалось два. На мексиканско- американской границе американские таможенники, действуя в штате Аризона неподалеку от городка Ногалес, задержали грузовик, который тайно пересек границу под покровом безлунной ночи. Была перехвачена крупная партия кокаина. Весь груз оставили в Ногалесе для уничтожения. Сделано это было в пропагандистских целях, однако имели место нарушения мер безопасности.

Это стоило дону Диего больших денег, но один нечистый на руку чиновник переписал номера партий на тюках с кокаином. Часть из них оказалась с «Марии Линды», которая благополучно дошла по назначению и передала груз картелю «Синалоа». Другие тюки были с двух быстроходных катеров, несколько месяцев назад исчезнувших в Карибском море. Они также предназначались картелю «Синалоа». И вот теперь тюки были перехвачены в Ногалесе.

Второй раз удача улыбнулась дону Диего в Италии. На этот раз речь шла о партии мужских костюмов одного очень известного миланского дома моделей, которую попытались перевезти через Альпы во Францию и дальше в Лондон.

По роковой случайности у грузовика на горном перевале лопнуло колесо, и прицеп занесло. Карабинеры потребовали убрать машину, перегородившую дорогу, но для этого необходимо было облегчить прицеп, частично его разгрузив. Из треснувшего ящика вывалились мешки с пакетами белого порошка, которые определенно не предназначались для украшения фигур модных молодых брокеров с Ломбард- стрит.

Контрабандный груз был тотчас же арестован, и, поскольку отправной его точкой был Милан, карабинеры и без помощи Альберта Эйнштейна вычислили название «Ндрангета». Ночью неизвестные наведались на склад, куда доставили наркотики; ничего не пропало, но номера партий были отправлены по электронной почте в Боготу. Часть груза прибыла на борту «Бонито», благополучно достигшего побережья Галисии. Остальные тюки были спрятаны в трюме «Арко соледад», направлявшегося в Гвинею-Бисау, который, судя по всему, пошел ко дну вместе со всей командой, и в том числе Альваро Фуэнтесом. Обе партии предназначались для отправки на север галисийцам и «Ндрангете».

Дон Диего нашел воров. Он был полон решимости заставить их дорого заплатить за хищения.

Ни американские таможенники в Ногалесе, ни карабинеры на альпийском перевале не обратили особого внимания на обладающего мягким голосом американского чиновника, судя по документам, сотрудника УБН, который с поразительной оперативностью появился на месте в обоих случаях. Этот чиновник свободно владел испанским и кое-как изъяснялся по-итальянски. Он был худой, жилистый, седой, в прекрасной физической форме. В его выправке чувствовался бывший военный. Американец старательно переписал номера партий с арестованных тюков. Зачем это было ему нужно, никто не спрашивал. Удостоверение УБН гласило, что его зовут Кэлвин Декстер. Один любопытный сотрудник УБН, также присутствовавший в Ногалесе, позвонил в центральное управление в Арлингтоне, но там никто не слышал ни о каком Декстере. Впрочем, ничего особенно подозрительного в этом не было. Тайных агентов никогда не зовут так, как указано в их документах.

Сотрудник УБН в Ногалесе на том и остановился, а в Альпах карабинеры с радостью приняли в качестве знака дружбы коробку страшно дефицитных кубинских сигар, после чего разрешили коллеге и союзнику посетить склад с арестованным сокровищем.

Поль Деверо в Вашингтоне внимательно выслушал доклад своего помощника.

— Обе подмены прошли хорошо?

— Похоже на то. Троим так называемым мексиканцам, задержанным в Ногалесе, придется провести немного времени в тюрьме штата Аризона, после чего, полагаю, мы сможем их вызволить. Водитель- итальянец будет оправдан, поскольку нет никаких доказательств того, что он был как-то связан с грузом. Надеюсь, через пару недель все они вернутся к своим семьям, радуясь щедрому вознаграждению.

— Ты что-нибудь читал о Юлии Цезаре? — спросил Кобра.

— Не слишком много. Учился я то в жилом прицепе, то на различных стройках. А что?

— Однажды Цезарю пришлось воевать с племенами германских варваров. Он окружил свой лагерь большими ямами, прикрытыми ветками. Дно и стены ям были утыканы направленными вверх острыми кольями. Когда германцы ночью попытались напасть на лагерь, многие из них получили по острому колу в задницу.

— Болезненно и эффективно, — заметил Декстер, которому довелось повидать подобные ловушки во Вьетнаме.