известиям и не мог придумать, как доложить о случившемся дону Диего и остаться в живых. Его смышленый молодой помощник двенадцать часов назад перестал выходить на связь. Это было нарушением приказа, то есть безумием или катастрофой.

К этому моменту Суарес получил сообщение от своих клиентов-кубинцев, контролировавших значительную часть торговли кокаином на юге Флориды, о том, что «Леди Орион» так и не пришла в Форт-Лодердейл. Яхту также не дождался и начальник порта, зарезервировавший для нее лучшее место у причала. Осторожные расспросы позволили установить, что он тоже пытался связаться с Нельсоном Бьянко, но безуспешно. «Леди Орион» опаздывала уже на три дня и не отвечала на запросы.

Конечно, были и успешные поставки партий кокаина, однако цепочка неудач на море и в воздухе плюс большой успех таможни в Гамбурге уменьшили долю благополучной доставки до пятидесяти процентов от отправленного товара. Суарес же обещал дону Диего минимум семьдесят пять процентов благополучной доставки. Впервые у него возникли сомнения в правильности своей политики крупных, но малочисленных партий кокаина, полной противоположности распыленного подхода его покойного предшественника. Суарес не был человеком религиозным, но все же сейчас он молился о том, чтобы неприятности на этом закончились. Но худшее было еще впереди.

В респектабельном историческом центре Александрии на берегу Потомака человек, преисполненный решимости сотворить это «худшее», анализировал первые результаты своей кампании.

Удар наносился с трех сторон. Во-первых, сведения о кораблях, с которыми поработал Хуан Кортес, передавались органам правопорядка — военным морякам, таможенникам, береговой охране, чтобы те задерживали крупные суда в море и «случайно» натыкались на тайники, что приводило как к конфискации кокаина, так и задержанию самих кораблей.

Так приходилось поступать, потому что большинство судов, числящихся в реестре Ллойда, слишком велики, и их бесследное исчезновение неизбежно вызовет панику в морском мире, что приведет к конфликтам на государственном уровне. Страховщики и владельцы готовы без сожаления расставаться с продажной командой и платить штрафы, заявляя о своей полной невиновности, но потеря целого корабля — это уже слишком значительный убыток.

Перехват контрабанды в море на официальном уровне также повлиял на распространенную тактику, которая заключалась в том, что крупный корабль принимал кокаин на борт в открытом море с одной рыбацкой шхуны, а затем, прежде чем войти в порт назначения, выгружал его на другую шхуну, также в открытом море. Такое не могло продолжаться бесконечно или даже хотя бы относительно долго. Несмотря на то, что Хуан Кортес для всех оставался обугленным трупом в могиле на кладбище Картахены, скоро станет очевидно, что кто-то слишком хорошо осведомлен обо всех созданных им невидимых тайниках. Настанет день, когда уже нельзя будет притворяться, будто обнаружение этих тайников происходит раз за разом случайно.

В любом случае никто и не пытался скрыть триумф официальных властей. Обо всех успешных операциях по перехвату кокаина тотчас же сообщалось средствам массовой информации, и это становилось известно Картелю.

Вторым направлением деятельности Кобры была цепочка вроде бы не связанных между собой происшествий в морских портах и аэропортах двух континентов, в ходе которых благодаря роковому стечению обстоятельств были обнаружены крупные партии кокаина, а также задержаны нечистые на руку чиновники правительственных ведомств, выступавшие в качестве «смазки». Это также невозможно было бесконечно долго списывать на волю случая.

Проработавший всю жизнь в контрразведке, Поль Деверо снимал шляпу, что для него было чем-то из ряда вон выходящим, перед Кэлом Декстером, сумевшим раздобыть «крысиный список». Он не спрашивал, кто из руководства Картеля выдал эту информацию, хотя, разумеется, догадывался, что печальная история девушки из Колумбии, задержанной в Нью-Йорке, имела к этому какое-то отношение.

Но Кобре хотелось надеяться, что перебежчик подготовил себе пути отступления, потому что оставлять продажных чиновников на свободе долго не удастся. А с ростом разоблачений в Соединенных Штатах и Европе станет ясно, что кто-то передал правоохранительным органам фамилии и должности.

Хорошая новость — для человека, который сломал Олдрича Эймса и кое-что смыслил в тактике ведения допросов, — заключалась в том, что все эти чиновники, алчные и продажные, не были «крепкими орешками», знакомыми с законами преступного мира. Разоблаченный немец исповедовался в своих грехах, словно наяву встретил Деву Марию. И то же самое будет с остальными. Эти слезливые признания вызовут цепную реакцию новых арестов и обысков. Снежный ком будет нарастать, причем уже без какой-либо посторонней помощи. На это рассчитывал Деверо.

Однако его козырным тузом было третье направление, на подготовку которого он потратил столько времени и сил, а также значительную часть отведенного ему бюджета.

Кобра называл это «фактором замешательства» и на протяжении многих лет использовал его в мире шпионажа. В данном случае речь шла о необъяснимом исчезновении одной партии груза за другой.

Тем временем Деверо собирался втихую выдать еще четырех «крыс». В середине сентября Кэл Декстер потратил целую неделю на разъезды, посетив Афины, Лиссабон, Париж и Амстердам. Во всех четырех случаях его разоблачения вызвали шок и ужас, но при этом он получил заверения в том, что все аресты будут проведены в ходе тщательно подготовленного «случайного» обнаружения партии кокаина. Описав операцию в Гамбурге, Декстер предложил ее в качестве образца.

Он сообщил европейцам о том, что один продажный таможенный чиновник действует в афинском порту Пирей; португальцы получили взяточника в довольно небольшом, но оживленном порту Фару, Франции достался крупный «грызун» в Марселе, а у голландцев возникли проблемы в крупнейшем европейском грузовом порту Роттердама.