<разум> для стремления[872] к добродетели и ревности о благе. Тот же, кто по этому поводу считает, или помышляет в себе, или учит, что любовь Божия появляется[873] в нем[874] благодаря тщательному исполнению того, что предписано законами, или другим подобным вещам, или благодаря принуждению и борьбе, или благодаря человеческим способам и средствам, тот не знает даже, о чем он говорит. И даже благодаря закону и заповеди, которые Он Сам дает относительно любви, невозможно нам возлюбить Бога, ибо от закона происходит страх, а не любовь. Ибо пока не получит человек Духа откровений и не соединится душа в движениях своих с той мудростью, что превыше мира, и пока величие Божие[875] не познает человек на собственном опыте,[876] невозможно ему приблизится к этому преславному вкусу <любви>. Кто не испил вина, тот не опьянеет от рассказов о вине; и кто сам не удостоился в душе своей знания о величии Бога,[877] тот не сможет опьянеть от любви к Нему.
Благодаря постоянному размышлению и блужданию мысли по предметам, <относящимся> к божественному Естеству, а также благодаря испытаниям и упражнению в духовных борениях и состязаниях, ощутительным образом рождается нечто в мысли.[878] И сила эта порождает в ней[879] радость на всякий миг, и благодаря радости[880] приближается человек к той чистоте помыслов, которая называется «чистой областью естества».[881] А благодаря чистоте удостаивается он действия Духа Святого: сначала очищается он, а затем и освящается. И время от времени, когда находится он в мысленном собеседовании с Ним,[882] благодаря некоему светоносному движению, которое превыше тела, приобретает он внутреннее безмолвие в Боге — в уподобление неким <реальностям> будущего <века>, <а именно> постоянного и неизреченного покоя в Боге.
От трех причин происходит поток непрекращающихся слез у человека. <Во–первых>, от изумления исполненными тайн прозрениями, которые на всякий миг открываются уму, слезы льются в изобилии без воли <человека> и без принуждения:[883] в <прозрения> эти[884] вглядывается он видением ума, когда охватывает его восхищение познанием тех <предметов>, которые духовно открываются уму в прозрениях. И слезы те тогда текут сами по себе, и не устает <человек> от силы наслаждения, охватывающего ум, который пребывает в таком видении.[885] Эти вещи, то есть таинственные и духовные прозрения, Отцы называли образом манны, которую вкушали чада Израиля,[886] и питием из камня, который есть Христос.[887]
5. Или, <во–вторых, слезы могут происходить> от любви к Богу, которая воспламеняет душу, и не может <человек> выносить <эту любовь> без постоянного плача, происходящего от сладости ее и наслаждения ею.
6. Или <в–третьих, слезы могут происходить> от великого смирения сердца. Смирение сердца бывает у человека по двум причинам: или от острого сознания грехов своих, [888] или от воспоминания о смирении Господа нашего, скорее же, от воспоминания о величии Божием — до какой степени унизило себя это величие Господа всех, так что различными способами говорил Он с людьми и увещевал их, унизило себя до того, что Он даже воспринял от них тело — и о том, сколько перенес Господь наш, и через что прошло тело Его, и каким презренным явился Он миру, тогда как Он всегда обладал неизреченной славой с Богом Отцом. Ангелы трепещут от видения Его и от славы лица Его, сияющей среди их чинов! Но нам был Он видим в таком образе смирения, что из–за обычности вида Его схватили Его, когда говорил Он с ними, и повесили Его на древе.
7. Итак, кто не обладает потоком слез, тот лишен не только слез, но и причин слез, и нет в нем[889] корней, порождающих их. Другими словами, вкуса любви Божией никогда не ощущал он; мысль о божественных тайнах никогда не возбуждалась в нем благодаря постоянному <пребыванию> с Богом;[890] нет у него и смирения[891] сердца, хотя он и воображает, что обладает смирением.[892]
8. Не приводи мне в пример тех, что смиренны по естеству: дескать, много таких, у кого само естество свидетельствует, что они смиренны, и однако у них нет слез. Итак, не говори о естестве,[893] ибо <у этих людей> угасшие и немощные чувства, [894] в которых умерли жар и горение. Не обладают <они> этим проницательным смирением[895] <человека>, у которого смиренные помыслы, внимательная <и> проницательная мысль, сознание собственного ничтожества, сокрушенное сердце и поток слез, происходящий от страдания совести и проницательности воли.
9. Если хочешь, спроси их <самих>. Ибо нет у них ничего из этого: разве имеют они сокрушенное размышление, разве внимают голосу совести?[896] Нет у них размышления <и> памятования о смирении Спасителя нашего, нет острой боли, пронзающей их от сознания собственных грехов; нет в них горения и жара, воспламеняющего сердце их к памятованию о грядущих благах; <не имеют они> и прочих полезных помыслов, которые благодаря трезвению разума обычно возбуждаются в сердце.
10. А иначе и тех грудных младенцев, которые живут в мире сем, ни о чем не помышляя,[897] должен ты поместить на один уровень со смиренными! Если, однако, считаешь ты спокойных и кротких по естеству <стоящими> на том же уровне, что и смиренные благодаря знанию и воле своей, тогда также и евнухов,[898] которые от чрева матери являются таковыми, должен ты называть девственниками и причислить их к лику девственников и святых,[899] хотя не их собственная воля воспрепятствовала им вступить в брак и заставила <соблюдать> девство, но естество. Точно так же <обстоит дело> с теми, кто по естеству мягок и смиренен: естество умерило их побуждения, а не сила воли.
11. Эти люди никоим образом не вкусили и не ощутили сладость даров и утешений, которые вкушают те, что смиренны ради Господа нашего. А потому не получают они и дивного дара непрестанных и утешительных слез — тех, которые воспринимаются Отцами как прообраз земли обетованной. «Войдя туда, ты уже не устрашишься борений».[900] Ибо утешение обещано сокрушенным сердцам. Тем же, у кого нет надежды на это,[901] когда они плачут, и утешение не будет послано; и те, кто, не жаждет и не томится, не утолят <жажду> духовным питием.
12. Если, однако, помимо того, чем обладают они по естеству, у них есть также рассудительность воли, тогда ублажай подобных людей, ибо удостоились они того, чтобы благому расположению воли своей обрести союзника в естестве, так что без борьбы преуспевают они в добродетели. Вот почему они тоже получают утешение, происходящее от доброй воли.
13. Но если это является лишь естественным дарованием, тогда не завидуй таким <людям> больше, чем ты восхвалял бы и ублажал бессловесных.
14. Итак, если не обладаешь ты смирением сердца или сладким и жгучим страданием от любви к Богу, что является корнями слез, изливающих усладительное утешение в сердце, — тогда не прибегай <к тому, чтобы> в ущербности естества <искать оправдания>, или в <том, что есть> люди, у кого сердце по естеству вялое и у кого повреждены внутренние члены, приводящие в движение здоровую силу разумения[902] в душе. <Не используй это> в качестве извинения в том, что не <чувствуешь> ты даже малого страдания о своих недостатках.
15. О тех же, кто наряду с естественной простотой[903] и спокойствием обладает светоносными и рассудительными движениями, известно, что они имеют также и слезы. Ибо где есть смирение сердца с рассудительностью, там невозможно человеку удерживать себя от плача, даже если не хочет он <плакать> — ибо вопреки воле его сердце его постоянно обуревается
