1. Нет возможности у сопротивника[820] воспрепятствовать желающим благого, если только для хитрого лукавства его не найдется места [821] в самих любящих благое. Дело вот в чем: ко всякому побуждению к желанию благого в самом начале возникновения его присоединяется некая ревность, напоминающая по теплоте своей раскаленные угли.[822] Она обычно, словно стена, окружает это побуждение желания и отгоняет от него всякое возможное препятствие или помеху; ибо обладает она великой мощью и невыразимой силой для всецелого укрепления души,[823] дабы не ослабевала <душа> и не колебалась под воздействием всевозможных неприятностей. И это первое <побуждение> есть сила святого желания, насажденная в естестве души,[824] то есть побуждение, возбуждаемое силой «раздражительной» <способности>,[825] которая естественна для души,[826] которую Бог естественным образом поместил в нас, дабы охраняла она пределы естества, посылая мощь стремительности своей[827] для исполнения естественного желания души, то есть добродетели: без этой <мощи> добродетель не взращивается.[828] Она и называется «ревностью».

2. Вот что дает <ревность> душе, возбуждая, воспламеняя и укрепляя ее время от времени,[829] дабы <человек> презирал тело в скорбях и страшных искушениях, встречающих его, дабы с уверенностью предавал он себя на смерть[830] и противостоял силам мятежника[831] ради исполнения того, что особенно любит душа.[832]

3. Ибо человек <некий>, облеченный во Христа, где–то в книге своей назвал эту ревность «псом» и «стражем закона Божия», который есть добродетель.[833] Добродетель же есть исполнение законов Божиих.[834]

4. Укрепляется же эта сила ревности, пробуждается и воспламеняется, дабы охранять дом, по двум причинам;[835] также и ослабляется, впадает в дремоту и небрежение по двум другим причинам.[836] Первая причина воспламенения ее и возбуждения[837] ^— возникновение некоего страха в человеке,[838] ибо он опасается за добродетель, которую или <уже> приобрел, или должен приобрести, как бы не была она похищена <у него> или погублена по какой–либо случайности, происшедшей с ней. И этот <страх> божественным Промыслом возбуждается во всех подлинных делателях добродетели для трезвения и постоянной ревности души, дабы она не дремала.

5. Когда же страх этот возникнет в естестве — тот «пес», о котором мы говорили[839] ^— ночью и днем, подобно раскаленной печи, разгорается он и пробуждает естество. Как херувим,[840] бодрствует он и обозревает окрестности на всякий миг. И, как говорит человек, если птица пролетит поблизости, вскакивает он и лает с неописуемо пронзительной силой.

6. Когда страх бывает из–за тела, он — от сатаны; ибо <такой человек> усомнился в вере своей в Промысл Божий:[841] забыл он о том, как Бог помнит о тех, кто заботится о добродетели,[842] и <Сам> заботится о <делах> их[843] на всякий миг.

7. Как сказал Дух Святой устами пророка: Очи Господни — на праведников, и уши Его — к воплю их;[844] а помышление Господне[845] ^— на боящихся Его.[846] И как бы от лица Его говорит он делателям добродетели в другом месте: Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему.[847] Ибо ангелам Своим заповедает о тебе, и на руках понесут тебя,[848] а также и прочее, написанное в стихах <этого псалма>.

8. Итак, когда страх этот из–за души, — из–за событий, которые могут случиться с добродетелью, — если только не похищен он и не поврежден той или иной причиной, тогда это помысел от Бога и прекрасное помышление; и от Промысла Божия — эта печаль и страх в душе,[849] и трепет, мучающий разум своей заботой.

9. Вторая причина[850] усиления и воспламенения «пса» — когда особенно возрастает вожделение добродетели в душе. Ибо чем больше вожделение души к тому, что любит она, то есть к божественному помыслу, тем больше воспламеняется естественная ревность по отношению <к добродетели>.[851]

10. А из причин ослабления и дремоты ее первая[852] ^— когда вожделение <добродетели> притупляется и уменьшается в душе; вторая же — когда некий самоуверенный помысел[853] входит в душу и поселяется <в ней>, так что человек уверен <в себе> и весьма часто думает,[854] что ему не нужно бояться ничего, что может повредить ему. И тогда [855] отбрасывает он от себя оружие ревности и становится словно неохраняемый дом, <возле которого> спит «пес», оставив стражу свою.

11. Ибо из–за такого помысла большинство этих мысленных домов бывает ограблено: это случается, когда помрачается сияние[856] пламени святого знания, которое в душе.[857] Из–за чего это, если не <из–за того, что> или некий тонкий помысел воображения закрадывается в душу, или человек склонен слишком предаваться заботе о телесном, или у него слишком частые встречи с миром.[858]

12. Когда бы ни согласился подвижник на встречу с миром, тотчас ослабевает душа его. Особенно же — <при встрече> с женщиной, а также если посещают его многие: при лицезрении их душа по необходимости обуревается тщеславием. Короче, когда бы ум–кормчий[859] ни встретился с миром, уподобляется он капитану,[860] который при мягком попутном ветре[861] спокойно вел <корабль> по морю в сторону гавани — и вдруг оказался выброшенным на рифы.[862]

1. О мире и покое разума: как начинает ощущать[864] их человек.

Душа после <многих> опытов борений приобретает светозарность.[865] Во времена борьбы[866] помрачается душа, однако, когда борения кончаются, ум становится подобен солнцу сиянием знания: когда подвергся он ради Господа нашего искушениям[867] от страстей и от демонов, становится он подобен спелым плодам,[868] которые подверглись всей мощи <воздействия солнечных> лучей, приобрели сладость и стали пригодными для употребления <в пищу>.[869]

2. О любви к Богу:[870] что это, как приобретается и когда.

Любовь к Богу не есть нечто пробуждающееся бессознательно или незаметно; и благодаря одному лишь знанию Писаний не может она пробудиться в человеке; и никто не может полюбить Бога, принудив себя <к этому>. Благодаря чтению, заучиванию Писания[871] и знанию его разум может приобрести благоговение, <происходящее> от воспоминания о величии Бога, и явным образом почувствовать страх перед Ним, будь то страх детей или страх рабов. Так пробуждается