— Говорил, за секунду откроешь! — рассерженно шепчу я. — А сам уже пять минут возишься с этим дурацким замком!

Мы с Кевином сидели на корточках возле задней двери цирюльни в переулке рядом с Четвертой авеню. Было холодно, из мусорного бачка неприятно пахло. На улице шумели машины, но шум этот словно доносился откуда-то из неимоверного далека.

— Давай уже!

Замок щелкнул, лязгнул, и дверь распахнулась.

— Вуаля! — сказал Кевин.

Он запихал свои проволочки, отмычки и прочую ерунду в игрушечный чемоданчик (кожаный, совсем как у настоящего фокусника), а потом ухмыльнулся и постучал по табличке на двери.

— Прекрати, — прошипел я.

Мой друг вошел в цирюльню, ощупью пробираясь в темноте. Я покачал головой и двинулся следом.

Дверь закрылась. Кевин включил маленький фонарик и взял его в зубы — точно как шпион в каком-то фильме. Я ухватился за полу его ветровки, и мы прошли по короткому коридору в большой зал.

Огляделись. На витрине и на двери жалюзи были опущены, и Кевин сказал, что фонариком можно пользоваться спокойно. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Тоненький луч отражался в зеркалах, выхватывал из темноты отдельные предметы: конторку, кресла в центре комнаты, стулья для посетителей, журналы, раковину, занавешенную снизу черной тканью. В коридоре мы нашли небольшую дверь, за которой прятался крошечный туалет. Ножницы и бритвы аккуратно лежали в шкафчиках. Кевин открыл ящики и все тщательно облазил, но обнаружил лишь бутылки с тоником, полотенца и два комплекта парикмахерских инструментов. Он взял бритву и открыл ее, свет заиграл на лезвии.

— Давай заканчивай, — прошептал я, — и уходим.

Кевин аккуратно положил бритву на место, и мы направились к выходу. Луч фонарика царапнул по стене, по дождевику на крючке и высветил что-то еще.

— Здесь дверь. — Мой друг отодвинул плащ в сторону и подергал ручку. — Вот черт. Заперто.

— Пошли отсюда.

Я уже давно не слышал ни одной машины. Весь город словно примолк и затаил дыхание.

Кевин снова взялся за шкафы.

— Где-то здесь должен быть ключ, — сказал он, на этот раз чересчур громко. — Наверняка лестница в подвал: дом-то одноэтажный.

— Пошли! — прошипел я, хватая его за куртку. — Надо уходить отсюда. Нас арестуют.

— Еще минутку…

Кевин замер на полуслове, а у меня чуть сердце не остановилось в груди.

Мы услышали, как в замке поворачивается ключ. В окне темнел чей-то силуэт.

Я заметался, хотел броситься бежать, но Кевин выключил фонарик, схватил меня за свитер и потянул вниз, под раковину, где как раз хватило места для нас двоих. Мы скорчились там, и мой друг задернул черную занавеску. Дверь открылась, и кто-то вошел.

В первые мгновения ничего не было слышно, только кровь шумела в ушах. А потом я понял: по комнате ходили двое. Тяжелая мужская поступь. Мне не хватало воздуха, я не мог ни выдохнуть, ни вдохнуть — боялся, что нас услышат.

Один из вошедших остановился возле кресла, а второй направился к дальней стене. Хлопнула дверь, потом спустили воду в унитазе. Кевин пихнул меня в бок. Я не решился ему ответить — под раковиной было страшно тесно, и я боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя. Так что просто задержал дыхание и ждал. Кто-то вышел из туалета и подошел к входной двери. Они даже свет не включили. Если бы это были полицейские, мы увидели бы через жалюзи мигалки патрульной машины. Кевин снова пихнул меня в бок. Я знал, что он имеет в виду: это Иннис и Денофрио.

Мужчины прошли к выходу, хлопнула дверь. Наконец-то можно вздохнуть. Я был на грани обморока.

Какой-то шум. Чья-то рука отдернула занавеску. Кто-то схватил меня и вытащил из-под раковины. Кевин закричал — его тоже выволокли наружу.

Кто-то с силой дернул меня вверх за грудки, так что пришлось привстать на цыпочки. В темноте казалось, что неизвестный ростом чуть ли не до потолка и кулак у него размером с мою голову. От мужчины пахло чесноком. Наверное, Денофрио.

— Пустите нас! — вопил Кевин.

Послышался звонкий и отчетливый звук пощечины. Мой друг затих.

Меня швырнули в кожаное кресло, а Кевина силком усадили в соседнее. Глаза приспособились к темноте, и я смог разглядеть их лица. Иннис и Денофрио. Темные костюмы, худые, очень бледные лица — наверное, поэтому Кевин и принял их за вампиров. Чересчур глубоко посаженные глаза, чересчур острые скулы, чересчур злобный изгиб губ, а еще возраст: на вид им было около сорока, но почему-то казалось, что они гораздо старше.

— Что вы здесь делаете? — спросил у Кевина Иннис. Он говорил тихо и бесстрастно, но от его голоса меня пробрала дрожь.

— Просто игра! — выкрикнул Кевин. — Нам нужно было украсть ножницы из цирюльни, чтобы старшие ребята нас приняли. Простите. Мы не хотели!

Еще одна пощечина.

— Лжешь. В понедельник ты следил за мной. А твой друг весь вечер ходил за мистером Денофрио. И вы оба околачивались вокруг цирюльни. Ну-ка говори правду. Быстро.

— Мы думали, что вы вампиры, и решили проверить.

Я открыл рот от изумления. Мужчины посмотрели друг на друга. В темноте не видно было, улыбаются они или нет.

— Мистер Денофрио? — спросил Иннис.

— Мистер Иннис? — спросил Денофрио.

— Можно мы пойдем? — спросил Кевин.

Иннис наклонился и что-то сделал с креслом, в котором сидел мой друг. Подлокотники выдвинулись вперед и перевернулись — с обратной стороны обнаружилось нечто вроде двух белых желобков. Руки Кевина теперь удерживали два кожаных ремня. Подголовник разошелся на две половины, опустился и зафиксировал его шею. Похоже было на специальный поднос в кабинете у зубного, туда еще нужно сплевывать.

Кевин не кричал. Я думал, Денофрио сейчас и с моим креслом сделает то же самое, но тот просто положил свою большую руку мне на плечо.

— Мальчик, мы не вампиры, — сказал Иннис. Он подошел к шкафчику, открыл ящик, достал лезвие, с