откинувшись в своем кресле, и все реже подносил ко рту погасшую трубку.
Однако он не спал. Ему было жарко. Должно быть, у него поднялась температура. Полузакрыв глаза, он пытался сосредоточиться и продумать все до конца, но мысли разбегались, и всякий раз он подбадривал себя одной и той же фразой: «Все равно им от меня не уйти!»
Поймать их он, конечно, поймает, но вот как — об этом он, честно говоря, не имел ни малейшего представления. И все же он был, как никогда, преисполнен решимости довести дело до победы. Ему это представлялось чуть ли не вопросом национальной чести, а слово «гангстер» действовало на него, как красное на быка…
»…Отлично, мосье Луиджи! Отлично, мосье Поччо! Отлично, господа американцы! Но все равно вам не удастся меня переубедить. Я всегда утверждал и продолжаю утверждать, что все убийцы — идиоты. Не будь они идиотами, они не стали бы убивать. Ясно? Нет? Я вас не убедил? Что ж, я, Мегрэ, берусь вам это доказать. Вот и все! Действуйте!..»
Когда посыльный, несколько раз постучав в дверь и не получив ответа, приоткрыл ее, он увидел, что Мегрэ спит, зажав трубку в зубах.
— Срочный пакет, господин комиссар!
Это были фотографии и сведения, которые ему прислали из Вашингтона самолетом.
Десять минут спустя в лаборатории печатали десятки этих фотографий. В четыре часа дня в приемной собрались журналисты, и Мегрэ каждому из них вручил целую серию фотографий.
— Не спрашивайте меня, почему мы их ищем, но помогите мне их найти.
Опубликуйте эти фотографии на первых страницах газет. Мы объявляем розыск по всей стране. Мы просим каждого, кто видел кого-нибудь из этих людей, немедленно позвонить мне по телефону.
— Они вооружены?
Мегрэ секунду поколебался, как ответить, а потом решил честно признаться:
— Они не только носят оружие, они пускают его в ход.
И он употребил слово, которое и его самого начало уже раздражать.
— Это — убийцы. Во всяком случае — один из них.
Фотографии гангстеров были переданы также на все вокзалы, пограничные заставы и жандармским патрулям на шоссейных дорогах.
Все это, как сказал бы бедняга Лоньон, организовать было нетрудно. Люка еще дежурил перед входом в ресторан на улице Акаций. Жанвье и Лапуэнт продолжали звонить по телефону. Как только какой-нибудь номер казался им подозрительным, туда немедленно отправляли инспектора, чтобы все проверить на месте.
В пять часов дня Мегрэ сказали, что его вызывает Вашингтон, и минуту спустя он услышал в трубке голос Макдональда:
— Послушайте, Жюль, я здесь долго думал по поводу вашего звонка, а потом мне случайно представился случай поговорить с одним очень важным начальником.
Быть может, Мегрэ все это выдумал, но ему почему-то показалось, что Макдональд говорит с ним очень дружески, но менее откровенно, чем накануне.
Воцарилась недолгая пауза.
— Да, да, я вас слушаю.
— Вы уверены, что Чинаглиа и Чичсро в Париже?
— Да. Уверен. Только что это подтвердилось — нашелся человек, который их видел вблизи и опознал по фотографиям.
Это было правдой. Он послал инспектора к госпоже Лоньон, и она, поглядев на фотографии, действительно подтвердила, что это те самые люди, что проникли к ней в квартиру…
— Алло!
— Да, да, я вас слушаю.
— Их только двое?
— Они действуют заодно с Биллом Ларнером…
— Этот тип не имеет никакого значения, я вам уже это говорил. А ни с кем другим они здесь не встречались?
— Именно это я и пытаюсь выяснить. Казалось, Макдональд все ходит вокруг да около, как человек, который боится сказать лишнее.
— А вы ничего не слышали еще об одном сицилийце?
— Как его зовут?
Снова раздумье, прежде чем ответить:
— Маскарели.
— Он приехал одновременно с ними?
— Наверняка нет. На несколько недель раньше.
— Я прикажу искать это имя в регистрационных книгах гостиниц.
— Маскарели скорей всего остановился не под своим именем.
— В таком случае…
— И все же проверьте. Если вам что-либо удастся узнать о Маскарели, по кличке Sloven Джо, сейчас же сообщите об этом, желательно по телефону. Даю вам его приметы: маленького роста, худощав, на вид ему можно дать не меньше пятидесяти, тогда как на самом деле ему сорок один, вид болезненный, на шее — рубцы от фурункулов. Вы понимаете, что значит английское слово «sloven»?
Мегрэ знал это слово, но затруднился бы перевести его точно. Так говорят про неряху, про опустившегося человека.
— Так вот, его прозвали Неряха Джо вполне заслуженно.
— Зачем он приехал во Францию?
Снова пауза.
— А зачем приехали Чинаглиа и Чичеро?
Макдональд наконец ответил, но тихо, словно спрашивал совета у кого-то, кто стоял рядом с ним:
— Если Чарли Чинаглиа и Чичеро встретили Неряху Джо в Париже, то есть некоторые основания полагать, что человек, которого выкинули из машины на глазах у вашего инспектора, и есть Неряха Джо.
— Вы на редкость ясно выражаетесь! — усмехнулся Мегрэ.
— Простите меня, Жюль, но это примерно все, что я сам знаю.
Комиссар вызвал по телефону Гавр, потом Шербур и поговорил с теми портовыми чиновниками, которые занимаются документами прибывающих пассажиров. Проверили все регистрационные списки, но фамилии Маскарели не обнаружили. Мегрэ передал им приметы этого типа, и они обещали расспросить своих инспекторов.
В кабинет заглянул Жанвье.
— Шеф, Торанс просит вас подойти к телефону.
— Где он находится?
— Где-то возле авеню Гранд Армэ, проверяет адреса. В самом деле, ему не было никакого смысла всякий раз возвращаться на Набережную Орфевр. Он звонил из ближайшего бара о результатах, и ему сообщали новый адрес.
— Алло! Это вы, шеф? Я звоню вам от одной дамы, которую я предпочел бы не выпускать из виду. Мне кажется, что вам стоило бы с ней побеседовать.
Правда, она не очень-то любезна.
Мегрэ услышал в трубке голос какой-то женщины, а потом голос Торанса, который громко ее увещевал. Он даже расслышал его слова:
— Если вы сейчас же не замолчите, я вам заткну рот, понятно?.. Вы слушаете, шеф? Я нахожусь в доме номер двадцать восемь-бис на улице Брюнель, третий этаж, налево. Даму эту зовут Адриен Лор. Думаю, стоило бы проверить ее имя по нашим книгам.
Мегрэ поручил это Лапуэнту, надел пальто, сунул в карман две трубки и спустился по лестнице. Ему повезло — во дворе стояла дежурная машина.
— Улица Брюнель.
