— За вами кто-то следит сейчас?

— Сейчас нет, нет. Умоляю вас, зайдите ко мне. На месте вы лучше поймете.

— Я сделаю все, чтобы найти время.

— Сделайте это для старой женщины. Набережная Межесери в двух шагах отсюда. Зайдите ко мне в ближайшие дни, обещаю, что не буду вас задерживать. Обещаю также, что в полицию я больше не приду.

Она была достаточно хитра.

— Я приду вскоре, — пообещал он.

— На этой неделе?

— Может быть, на этой. Если нет, то на следующей. Они подошли к автобусной остановке.

— Прошу меня извинить, но сейчас я должен идти домой.

— Я надеюсь на вас, — сказала она. — Я вам верю.

Сейчас, оставшись один, он затруднился бы сказать, что он о ней думает. Несомненно, ее история была одна из тех, которые из самых невинных побуждений придумывают мифоманы. Но когда он стоял пред ней и смотрел ей в глаза, то склонен был воспринять ее рассказ всерьез.

Мегрэ вернулся домой. Стол был уже накрыт к ужину. Он поцеловал жену в обе щеки.

— Наверное, в такую прекрасную погоду ты выходила прогуляться?

— Я ходила за покупками.

Он задал ей вопрос, который ее удивил.

— Ты тоже посиживаешь на скамейке в парке? Ей пришлось порыться в памяти.

— Конечно, со мной это случалось. Например, когда я ждала своей очереди к зубному врачу.

— Сегодня я встретился с женщиной, которая все послеобеденное время проводит на скамейке в Тюильри.

— Так делают многие.

— А с тобой кто-нибудь пробовал заговорить?

— По крайней мере раз. Мать маленькой девочки попросила, чтобы я несколько минут за ней посмотрела. Она хотела купить что-то в магазине на другой стороне сквера.

Окно было открыто. На ужин ели холодное мясо с майонезом и салат.

— Может быть, немного пройдемся?

Они вышли на улицу. Солнце еще. окрашивало небо в розовый цвет, на бульваре Ришар-Ленуар было тихо, в окнах домов виднелись люди. Супруги Мегрэ смотрели на прохожих, на витрины, время от времени обменивались короткими фразами. Прошли на площадь Бастилии, потом возвратились бульваром Бомарше.

— Я принял сегодня странную старушку. Точнее, Лапуэнт ее принял. Она ждала меня перед зданием и остановила на улице. Судя по тому, что она говорила, это сумасшедшая. Во всяком случае, слегка помешанная.

— Что у нее произошло?

— Ничего. Утверждает только, что, когда возвращается домой, замечает, будто вещи лежат не на обычных местах.

— У нее нет кота?

— Лапуэнт ее об этом спрашивал. У нее нет никаких животных. Она живет над магазином птиц, и этого ей достаточно. Она целый день слушает пение птиц.

— Ты думаешь, она говорит правду?

— Пока я с ней разговаривал, я ей верил. У нее серые глаза, чистые и добрые. Я бы даже сказал: полные душевной простоты. Двенадцать лет она вдова. Семьи у нее нет, живет одна. Кроме племянницы, не встречается ни с кем. Утром идет за покупками, в белой шляпке и белых перчатках. После обеда обычно сидит на скамейке в Тюильри. Не жалуется. Не скучает. Кажется, что одиночество ее не тяготит.

— Ты знаешь, многие старики так живут.

— Хочу тебе верить, но в ней есть что-то такое, чего я не могу определить.

Когда они вернулись домой, уже стемнело и немного похолодало. Они рано легли спать. На следующее утро погода была все еще прекрасной, и Мегрэ решил пойти на работу пешком.

Как обычно, его ждал ворох писем. Он просмотрел их, принял инспекторов и выслушал рапорты. Ничего серьезного не было.

Первую половину дня он провел как обычно, пообедать решил в пивной «Дофин» и позвонил жене, что не приедет домой. После обеда пошел не спеша на набережную Межесери, когда случайно встретил старого приятеля, который был на пенсии. Греясь на солнце, они беседовали минут пятнадцать.

Дважды он подумал о старушке, которую инспектора уже окрестили «старой сумасшедшей Мегрэ». Дважды отложил свой визит к ней на более поздний срок.

Вечером они с женою смотрели телевизор. Утром он поехал на работу на автобусе, так как опаздывал. Около двенадцати ему позвонил комиссар полиции первого округа.

— Есть дело, которое должно вас заинтересовать. Консьержка говорила мне, что один из ваших инспекторов, молодой, очень интересный, был у нее.

Он сразу догадался, в чем дело.

— Набережная Межесери?

— Да.

— Она мертва?

— Да.

— Вы там?

— Я на первом этаже, в магазине, в ее квартире нет телефона.

— Сейчас приеду.

Лапуэнт сидел в соседней комнате.

— Поедем со мной.

— Что-нибудь серьезное, шеф?

— Для меня и тебя — да. Это касается старухи…

— Той, в белой шляпке, с серыми глазами?

— Да. Она мертва.

— Убита?

— Полагаю, что да. Иначе бы Жентон меня не вызывал.

Машиной они не воспользовались, шли быстро. Комиссар Жентон, которого Мегрэ хорошо знал, ждал у края тротуара, рядом с попугаем, привязанным тонкой цепочкой к жердочке.

— Вы ее знали?

— Видел ее всего один раз. Обещал, что на днях зайду к ней. Чуть-чуть не зашел вчера.

— Изменило бы это что-нибудь?

— Есть кто-нибудь наверху?

— Один из моих людей и доктор Форню, который только что пришел.

— Как она погибла?

— Еще не знаю. Около половины одиннадцатого соседка заметила, что дверь приоткрыта. Не придав этому значения, она пошла по своим делам. Когда в одиннадцать вернулась, дверь все еще была открыта, поэтому она позвала: «Госпожа Антуан, госпожа Антуан!.. Вы дома?» Так как никто не отвечал, толкнула дверь… Чуть-чуть не споткнулась о тело.

— Она лежала на полу?

— Да, в прихожей. Соседка тут же позвонила в полицию. Мегрэ медленно поднимался по лестнице, лицо его было мрачным.

— Как она одета?

— Одета для выхода, в белой шляпке и перчатках.

— Ни одной видимой раны?

— Я ничего не заметил. Консьержка сказала, что один из ваших людей был здесь три дня назад и расспрашивал о ней, поэтому я сразу вам позвонил.

В тот момент, когда трое мужчин вошли в коридор, доктор Форню поднимался с колен.