— Не верю. Если бы это было правдой, вы бы его посадили.

— Действительно, его не посадили из-за отсутствия доказательств.

— Все это еще не объясняет, зачем вы пришли.

— Прежде всего, я хочу задать вам один вопрос. Вчера вы мне говорили о своем сыне и сказали, что он на Лазурном берегу…

— Я вам сказала, что так думаю…

— На самом деле он не выезжал из Парижа, и у нас состоялась очень интересная беседа.

— Я знаю: он меня не любит.

— Так же как и вы не любили свою тетку, правда?

— Не знаю, что он вам наговорил. Это сумасброд. Он никогда ничего не добьется.

— В тот день, когда была убита ваша тетка, вы договорились встретиться с Марселем в кафе Сен- Жермен в семь часов.

— Если он вам так сказал, значит, это правда.

— Во сколько вы пришли?

Она несколько опешила и колебалась, прежде чем ответить.

— Мне пришлось ждать клиентку. Я пришла где-то в полвосьмого.

— Где вы ужинали?

— В итальянском ресторане «Лючио», на улице Турнель.

— А потом?

— Пошли в кино на Сен-Мишель.

— Вы знаете, в какое время была убита ваша тетка?

— Нет. Я знаю только то, что вы мне рассказали.

— Между половиной шестого и семью.

— Что из этого?

— У вас есть револьвер?

— Откуда? Я не знаю, как им пользоваться.

Свежевыбритый Марсель вошел в комнату. На нем была белая рубашка, и он как раз завязывал голубой шелковый галстук.

— Ну, видишь, — сказал он шутливым тоном, — меня разбудили эти господа. Я вдруг увидел их у кровати. Подумал даже, что я в кино.

— У вас есть револьвер? — спросил Мегрэ.

— Я не такой глупый! Это лучший способ попасть за решетку.

— Какой номер вашего дома на бульваре Батиньоль?

— Двадцать семь.

— Благодарю вас обоих за помощь. Что касается тетки, вы можете получить тело в Институте судебной медицины и похоронить тогда, когда вам удобно.

— Мне придется платить из своего кармана?

— Это ваше дело. Поскольку вы ближайшая родственница, то унаследуете сумму, от которой после оплаты похорон наверняка кое-что останется.

— Благодарю вас.

— Не за что. Прошу мне сообщить, когда будут похороны.

Редко ему случалось видеть более суровые глаза, чем те, что смотрели на него. Марсель же сохранил безучастное выражение.

— Желаю успеха, господин Мегрэ, — проронил он с иронией.

Мегрэ и Лапуэнт вышли, на углу комиссар вошел в бар.

— Из-за этих двоих мне захотелось пить. Пожалуйста, пива. Что тебе?

— То же самое.

— Два пива.

Мегрэ вытер платком лоб.

— Вот так мы и проводим время, а старая сероглазая дама умерла внезапной и трагической смертью. Ходим к людям и задаем им более или менее идиотские вопросы. Те двое, должно быть, сейчас издеваются над нами.

Лапуэнт не смел ничего сказать. Он не любил видеть своего шефа в таком настроении.

— Заметь, что это случается почти в каждом следствии. Бывают такие минуты, когда машина работает вхолостую, и неизвестно, в какую сторону идти. Потом что-нибудь случается, часто какая-нибудь мелочь, которой сначала не придавали значения…

— Ваше здоровье, шеф.

— Твое!

В этот утренний час на улице было оживленно, хозяйки бегали от магазинчика к магазинчику. Поблизости находился рынок, который Мегрэ особенно любил.

— Пошли.

— Куда пойдем?

— Возвращаемся. Посмотрим, может быть, Люка и Жанвье повезло больше.

Жанвье уже ждал, Люка еще не было.

— Было легко, шеф. Преемник Караме еще работает там и помнит его очень хорошо.

— Рассказывай.

— Ничего особенного я не узнал, кроме того, что за глаза его называли «его высочество Караме». Он прекрасно одевался и придавал большое значение, костюму. Гордился своей должностью и ожидал, что получит орден Почетного легиона, как ему обещали. Пользовался каждым случаем, чтобы надеть темный костюм — он хорошо в нем выглядел. Его брат был полковником.

— Он еще жив?

— Погиб в Индокитае. Он охотно о нем рассказывал. Говорил: «Мой брат полковник…»

— Это все?

— Все, что я смог узнать. Никто ничего не знает о каких-нибудь его пороках. Он огорчался, что не может иметь детей. Старый рассыльный рассказал мне одну историю, не гарантирую, правда, ее достоверности… После трех или четырех лет супружества Караме послал жену к гинекологу, потом этот врач захотел увидеть мужа. Иначе говоря: не она не могла иметь детей, а он. С того времени он больше не говорил о потомстве.

Мегрэ, все еще мрачный, ходил по комнате, изредка останавливаясь у окна, как бы желая взять пейзаж в свидетели дурной шутки, которую ему приготовили.

Кто-то постучал в дверь. Это был Люка, он бежал по лестнице и запыхался.

— Передохни.

— Я нашел человека, который был подчиненным Антуана. Ему сейчас шестьдесят лет, и он заведует отделом.

— Что он рассказывает?

— Кажется, Антуан был своего рода маньяком. В хорошем значении этого слова. У него был свой конек. Когда его спрашивали о профессии, он отвечал: «Изобретатель». Он на самом деле получил патент на усовершенствованный ключ для консервов, который продал фабрике, производящей хозтовары. У него есть и другие изобретения…

— Приспособление для чистки картофеля.

— Откуда вы знаете?

— Видел на набережной Межесери.

— Он постоянно с чем-нибудь возился. Кажется, у него была мастерская, где он проводил все свободное время.

— Ее я тоже видел. Он ничего серьезного не изобрел?

— Человек, с которым я беседовал, ничего об этом не знает, но, кажется, Антуан иногда говорил, хитро покачивая головой: «Когда-нибудь я сделаю настоящее открытие, и все будут обо мне говорить».

— Подробностей никаких?

— Нет. Если не считать этой мании, он был человеком скорее неразговорчивым, но добросовестно