Здесь есть доля риска. Никого не буду заставлять присоединиться ко мне, но это единственно возможный путь вернуться домой. Каждый, кто испугается риска, будет высажен в районе северного полюса планеты номер три, вечерней звезды, которую мы назвали «Афродита». Возможно, вам удастся выжить, хотя там довольно жарко даже на полюсах. Желающих остаться прошу к сегодняшнему вечеру передать список по именам нашему казначею. Остальные же попробуют вернуться домой. Это все.

Аплодисментов не последовало. Члены экипажа один за другим покинули кают-компанию, а помощники стюарда принялись быстро накрывать столы. Посмотрев на Макса, Элли кивнула ему.

— Мак… я хотела сказать, капитан, — обратилась к нему миссис Мендоса, — это действительно опасно? Мне совершенно не нравится сама эта мысль. У нас есть другие пути?

— Нет. Мне не хочется обсуждать это за столом.

Он принялся за суп, стараясь унять дрожь в руках. Подняв глаза от тарелки, он встретился взглядом с миссис Монтефьер; эта особа предпочитала, чтобы все называли ее Принцессой, довольно сомнительный титул.

— Долорес, — вмешалась она, — не мешайте ему. Мы хотим послушать о его приключениях. Не так ли, капитан?

— Нет.

— Давайте же, я слышала, что все это было ужасно романтично, — последнее слово она произнесла нараспев и бросила на Элли довольно выразительный взгляд. Затем она вновь устремила на Макса хищный взор, показав при этом весь набор зубов. — Расскажите же нам об этом!

— Нет.

— Но вы не можете просто так отказаться!

Улыбнувшись, Элли позвала ее:

— Принцесса, дорогая, у вас вставная челюсть видна.

Миссис Монтефьер тут же замолчала.

После обеда Макс отозвал Уолтера в сторону.

— Не ошибаюсь ли я, думая, что привилегия капитана — выбирать себе соседей по столу?

— Совершенно справедливо, сэр.

— В таком случае… эта дама Монтефьер. Не уберете ли вы ее от моего стола?

Уолтер едва заметно улыбнулся.

— Слушаюсь, сэр.

Они вынесли тело Сэма из корабля и похоронили на том месте, где он принял смерть. На похоронах по просьбе Макса были лишь он сам, Уолтер и Джордано. К ним присоединился почетный караул, но он был вооружен и, окружив могилу, не спускал глаз с холмов. Макс едва слышным голосом прочитал похоронную молитву.

В спешном порядке инженерная служба изготовила памятник — остроконечную плиту из нержавеющей стали.

Укрепив плиту на земле, Макс прочитал:

Уолтер увидел памятник впервые.

— Так вот в чем дело. Признаюсь, я догадывался об этом.

— Да, я так и не узнал его настоящего имени. Ричарде или Робертс…

— Мы можем узнать его имя по отпечаткам пальцев в картотеке Союза.

— Думаю, Сэм был бы доволен.

— Я займусь этим, сэр, когда мы вернемся.

— Если мы вернемся…

— Извините, капитан: когда мы вернемся.

После похорон Макс отправился прямо в отсек управления. Он стал капитаном только вчера вечером, и ему предстояло впервые предстать перед «беспокойной» командой в новой ипостаси. Когда Келли приветствовал его словами: «Доброе утро, капитан», он почувствовал себя здесь почти случайным посетителем.

— Доброе утро, главный. Доброе утро, Ланди.

— Кофе, сэр?

— Благодарю. Параметры круговой орбиты готовы?

— Еще нет, сэр.

— Забудьте о ней. Я решил ложиться на курс прямо после старта. Фотопленки здесь?

— Да, уже давно.

Речь шла о пленках, спрятанных в каюте Макса. После смерти капитана Блейна, Саймс умудрился вынести из корабля и где-то спрятать первый экземпляр; таким образом, оставшиеся пленки были единственным свидетельством того, когда и где «Асгард» проник в новое пространство, включая записи наблюдений сделанных сразу после прыжка.

— Прекрасно, займемся делом. За компьютер пусть сядет Ковак.

— Как хотите, сэр. Я был бы рад поработать за компьютером для капитана.

— Ковак справится. Вы можете помочь Ногуччи и Ланди разобраться с пленками.

— Слушаюсь, сэр.

Вскоре Макса захлестнул поток данных. Ночью он дважды просыпался от страха, что утратил уникальные свойства памяти. Но, начав работать, он обнаружил, что программирует без особых усилий, ясно видя перед собой нужные страницы утерянных таблиц. Им нужно было быстро оторваться, чтобы избавиться от гравитационного влияния планеты, и произвести коррекцию таким образом, чтобы оставить местное солнце точно за кормой. После этого «Асгарду» предстояло при максимальной нагрузке двигателей мчаться в ту точку, где они оказались сразу же после рокового прыжка. При этом им не требовалось сверхточно рассчитывать курс: прежде чем совершить прыжок, они должны были исследовать эту область пространства, проведя множество наблюдений, и на их основе проделать расчеты, которые до них еще никто не производил.

Программа отрыва от планеты была рассчитана и заведена в автопилот пульта управления задолго до полудня. До этого корабль жил по местному времени, в котором час состоял из пятидесяти пяти земных минут. Теперь ему предстояло перейти на земное времяисчисление, которое до этого сохранялось лишь в отсеке управления. В результате этого обед состоится позже, часть пассажиров неверно переведут свои часы и обвинят в этом кого угодно, кроме себя.

Сверив время в отсеке управления и в двигательном отсеке, они запустили программу; теперь им оставалось лишь нажать кнопку за несколько секунд до назначенной минуты, включив тем самым автопилот.

Зазвонил телефон. Трубку снял Смайт и посмотрел на Макса.

— Это вас, капитан.

— Капитан, — в голосе говорившего слышались беспокойные нотки, — сожалею, что вынужден оторвать вас от дела.

— Неважно. Что случилось?

— Миссис Монтефьер хочет высадиться на Афродите.

Макс задумался.

— Кто-нибудь еще изменил решение?

— Нет, сэр.