— Да вот рядом, а вам кого? — полюбопытствовал Генрих.

Один из всадников показал ему грамоту, с которой свисала печать наместника Образца.

— Мы из Боровска от воеводы Образца. Он послал нас с известием к хозяйке имения Анне Медведевой.

— Я как раз туда иду, — сказал Генрих.

—Ну, садись сзади — покажешь дорогу, — весело пригласил всадник и помог Генриху взгромоздиться позади него на круп лошади, которая присела под тя­жестью.

— А ты не худой, брат, — пошутил всадник. — Вид­но, татары не очень вас тут гоняют!

— Они нас боятся! Сидят на том берегу и носа не показывают! — похвастался Генрих.

— И правильно делают! Вот сейчас воевода Обра­зец возьмется за дело, вообще полный конец им на­станет!

Генрих сам доложил Аннице о прибытии гонцов наместника.

Анница слегка насторожилась — воевода недавно сам посещал ее дом и не говорил ни о каких планах, на дальнейшие встречи.

Она хотела принять гонцов в присутствии воору­женного Клима Неверова и Гаврилки, но Клим, памя­туя предупреждение Сафата, переданное через Мани-на, категорически воспротивился тому, чтоб она вы­ходила к незнакомым людям, кем бы они ни были.

Анница возразила, но Клим был непреклонен, и со­шлись на том, что она будет наблюдать за ними со стороны через щель в занавеси, а Клим проведет бе­седу.

Гонцы вошли, оставив оружие в прихожей.

— Хозяйка сейчас занята, она просила меня при­нять вас от ее имени, — встретил он гостей, внима­тельно наблюдая за их реакцией.

Похоже, отсутствие Анницы совершенно не смути­ло гонцов.

Один из них низко поклонился и, протягивая гра­моту, сообщил следующее:

— Великокняжеский наместник боровский Василий Федорович Образец просит Анну Медведеву пожало­вать к нему сегодня на военный совет. Поскольку Медведевка самое сильное укрепление на этом бере­гу, наместник хочет посоветоваться с владелицей об

использовании возможностей имения в боевой опе­рации. Воевода намеревается в этом месте пересечь Угру и нанести ордынцам неожиданный удар. В пол­день он пришлет за хозяйкой имения одноместный возок и отряд из десяти человек охраны, который доставит ее в Боровск и привезет обратно после во­ енного совета.

Анница внимательно наблюдала за обоими гонца­ми. Ничего не вызывало подозрений.

Клим осмотрел печать и грамоту.

— Это охранная грамота для хозяйки, подписанная наместником, — пояснил воин.

Клим извинился, вышел с грамотой, оставив гостей на Гаврилку.

Анница быстро прочла грамоту.

Податель сего направляется ко мне по моему веле­нию с важным делом.Всем постам пропускать немедленно и беспрепят­ственно!

Наместник великого московского князя в Боровске Воевода Василий Образец

Анница кивнула и оставила грамоту у себя. Клим вышел и сказал гонцам:

— К полудню хозяйка будет готова ехать. А вы пока погостите у нас. Наши люди вас покормят.

— Спасибо! — поклонились воины и вышли.

— Гаврилко, — приказала Анница, — не спускай с них глаз. Заметишь хоть что-нибудь подозритель­ное — немедленно сообщай мне. Клим, садись на коня и скачи в Картымазовку. Покажи грамоту князю Холмскому — пусть скажет, не подделаны ли печать и по­черк, — и сразу обратно!

…Клим вернулся через полтора часа. Князь Холмский подтвердил, что и печать, и почерк Образца подлинные. Более того, он знал, что воевода очень часто дает такие грамоты людям, которых ждет быстро с какими-либо срочными донесениями, чтобы сократить время на всякие проверки. Наконец, он до­ бавил, что Образец недавно вернулся из ставки вели­кого князя в Кременце, так что вполне вероятно, что он хочет обсудить какие-нибудь планы.

Однако ни великий князь Иван Иванович, ни сам князь Холмский пока никаких сообщений от него не получали, да и получать не могли, потому что ему не подчиняются, а подчиняются непосредственно вели­кому князю Ивану Васильевичу. А Иван Васильевич как раз сегодня выехал на день в Москву, чтобы подписать мирное соглашение со своими братьями, Андреем Большим и Борисом Углицким, чьи войска уже на под­ходе к Угре.

Анница окончательно успокоилась и принялась го­товиться в дорогу.

И тут случилась беда.

Пришла взволнованная Надежда и попросила Анницу поговорить с ней наедине.

— Очень боюсь за Настасью Федоровну, — озабо­ченно сказала она. — Я просидела с ней всю ночь, да­вала разные зелья, но ей становится все хуже и хуже.

Сначала я думала, она простыла. Но потом поняла, что это другое… — Надежда умолкла.

— Что… «другое»? — спросила Анница. — Говори прямо, Надежда, что с ней?

— Я боюсь, что нам самим не сладить, — шепотом сказала Надежда, — а если она здесь останется — у нее навсегда может помутиться рассудок…

— Господи, да что ты такое говоришь? — порази­лась Анница. — С чего вдруг?

— Не вдруг… Ой не вдруг… Она же так много пережила, бедняжка, ты сама знаешь, — и в позапрошлом году, и в прошлом… Сегодня ночью в ней как будто что-то сломалось. Иногда она даже не узнавала меня. Ее бросает то в жар, то в холод, но это не простуда. Это у нее от головы. Ей все время кажется, что она в плену — то у Кожуха, то у татар.

— Что же делать?

— Настеньку надо как можно скорее отсюда увезти. Если она тут останется, бесы страха полностью овла­деют ею, и она не выживет. Я знаю человека, который может ей помочь. В Боровском Пафнутьевском мона­стыре старец Игнатий лечит такие болезни. Он и не­чистую силу и бесов изгоняет, спокойствие духи воз­вращает. Надо везти ее туда.

— А дети?

— Дети с кормилицей пусть у нас останутся — а как иначе?..

Анница подумала.

— Я хочу ее видеть.

Они поднялись наверх, в спальню.

— Не подходите! — закричала Настенька, увидев их. — Не подходите ко мне! Отец, отец, где ты? Ты же обещал, что убьешь меня? Ты ведь не отдашь меня Сте­пану… Сафат, где отец?

— Она не узнает нас, — сказала Надежда.

Анница подошла к Настеньке и обняла ее.

—  Не-е-ет, — страшным голосом закричала На­стенька. — Пусти меня! Ты хочешь меня задушить? Кто ты? Уйди прочь, я тебя не знаю!

—  Пойдем, — отирая с глаз слезы, позвала Анница Надежду.

Они спустились в горницу.

— Собирайся, Надежда, поедешь вместе с ней. Клим, — позвала она Неверова, ожидающего в прихо­жей, — поедешь с ними тоже. Ивашко, Гаврилко, Кузьма и Юрий — в охране. Здесь старшим останется Гридя.

— А на чем повезем-то, Анна Алексеевна? — винова­то спросил Клим. — Ваш возок-то свадебный, пода­рочный, с той зимы на санях стоит - летом-то все верхом ездили…

— Ах, леший меня раздери… — ударила по столу ку­лаком Анница. — Ладно! Знаю, что делать! Наталья, быстро одевай Настеньку в дорогу, Клим, вели седлать и готовить коней для нас всех!

Через полчаса Анница уже стояла в своем черном литовском костюме у дверей спальни и смотрела, как Надежда выводит, поддерживая под руки, совсем осла­бевшую Настеньку.

— Слава Богу — пришла в себя, — прошептала она Аннице.

— Что это? Куда мы едем? — растерянно спрашива­ла Настенька.

— Дорогая, ты поедешь сейчас в Боровск в монастырь… Там ты переждешь, пока все это не пройдет, и я за тобой приеду, — зашептала ей на ухо Анница.

— А мои детки… Где мои детки? — беспомощно ог­лядывалась Настенька.

— Я привезу их тебе позже, ни о чем не тревожься, — шептала ей на ухо Анница, выводя золовку во двор.

— Знаешь, я даже рада, что уеду отсюда, — мне здесь так страшно… Я там поправлюсь… Я скоро по­правлюсь и вернусь…

Они обнялись и расцеловались. Во двор вбежал Генрих.

— Анна Алексеевна, повозка воеводы за вами при­была — стоит у ворот и с ней охрана человек десять…

— Сажай туда Настеньку, — распорядилась Анница и набросила на золовку свою черную шубу с капюшо­ном. — Сегодня холодно — не замерзни! Генрих, ска­жи, пусть сразу едут, и сам поезжай с ней — мы наго­ним вас верхом!

Генрих вышел из ворот с Настенькой, посадил ее в повозку и хотел сесть сам, но там оказалось так тесно, что одна Настенька едва поместилась.

Генрих заботливо укутал ее шубой и дал сигнал трогать, хотя и без него стоило только Настеньке сесть, повозка рванулась вперед и помчалась в плот­ ном окружении всадников охраны.

—   Коня мне дайте, коня, — закричал, вбегая во двор, Генрих, — я должен быть рядом с ней!

—   На, возьми, — отдал ему своего Гаврилко. — Мы вас сейчас догоним!

—   Ну скоро там лошади будут готовы? — раздра­женно спросила Анница у Клима.

— Все, все хозяйка… Еще пару минут…

…Генрих быстро догнал повозку и поехал рядом, из­редка заглядывая в окошко, чтобы проверить, как себя чувствует Настенька. Окошко было маленькое и забра­но решеткой, так что увидеть ему ничего не удалось, но, прокричав вопрос о том, как она себя чувствует, он ус­лышал в ответ, что хорошо