— Ярхуд!

— Вот он наконец! — довольно грубо сказал господин Саффар, направляясь к мальтийцу.

— Да, господин, — ответил капитан, почтительно кланяясь, — Да, вот и я наконец.

— А дочь банкира Селима? — спросил Саффар. — Ты что, провалился в Одессе?

— Дочь банкира Селима, — доложил Ярхуд, — была мной похищена около шести недель назад, почти сразу же после отъезда ее жениха Ахмета, вынужденного следовать за дядей в поездке вокруг Черного моря. Я немедленно направился к Трапезунду, но из-за плохой погоды в равноденствие мою тартану отнесло на восток и, несмотря на все усилия, она была выброшена на прибрежные скалы Атины. И весь мой экипаж погиб.

— Весь твой экипаж! — воскликнул Скарпант.

— Да!

— А Амазия?.. — быстро спросил Саффар, которого гибель «Гидары», казалось, мало тронула.

— Она была спасена, — ответил Ярхуд, — спасена вместе с молодой служанкой, которую я вынужден был похитить вместе с ней.

— Но если она спаслась… — заговорил Скарпант.

— Где она? — закричал Саффар.

— Господин, — ответил мальтийский капитан, — судьба — против нас или, вернее, против вас!

— Да говори же! — приказал Саффар тоном, полным угрозы.

— Дочь банкира Селима, — ответил Ярхуд, — была спасена своим женихом Ахметом, который по досадной случайности оказался на месте кораблекрушения.

— Спасена… им? — вскричал Скарпант.

— И в данное время?.. — спросил Саффар.

— В данное время девушка, находясь под защитой Ахмета, его дяди и их нескольких спутников, направляется в Трапезунд. Оттуда они отправятся в Скутари, чтобы до конца месяца отпраздновать свадьбу.

— Негодник! — закричал господин Саффар. — Упустить Амазию, вместо того чтобы самому спасти ее!

— Я сделал бы это, даже рискуя своей жизнью, мой господин, и сейчас она была бы в вашем дворце в Трапезунде, если бы Ахмет не оказался там, когда «Гидара» тонула.

— Ты недостоин поручений, которые тебе дают, — вспылил Саффар, не в силах сдержать гнев.

— Выслушайте меня, господин, — сказал Скарпант. — Если вы немного успокоитесь, то признаете, что Ярхуд сделал все, что мог.

— Все! — подтвердил мальтийский капитан.

— Все — это еще недостаточно, — кипятился Саффар, — когда речь идет об исполнении любого моего приказа.

— Что случилось, то случилось, — продолжал Скарпант. — Давайте посмотрим, что мы имеем сейчас и каковы наши шансы. Дочь банкира Селима могла и не быть похищенной в Одессе, но… была похищена! Она чуть не погибла при крушении «Гидары»… но осталась жива! Сейчас должна вот-вот стать женой этого Ахмета… но ею пока не стала! Так что ничего еще не потеряно.

— Да… ничего, — подтвердил Ярхуд. — После крушения я следовал за Ахметом и его спутниками, следил за ними со времени их отъезда из Атины. Они путешествуют без предосторожностей, а дорога еще долга и идет через всю Анатолию от Трапезунда до берегов Босфора. Ну а ни Амазия, ни ее камеристка не знают, куда шла «Гидара». Кроме того, никто ничего не слышал ни о господине Саффаре, ни о Скарпанте. Можно завлечь этот маленький караван в какую-нибудь ловушку и…

— Скарпант, — холодно сказал Саффар, — мне нужна эта девушка! Если судьба ополчилась против меня, то я сумею бороться с ней. Нельзя допустить, чтобы хоть одно из моих желаний не было удовлетворено!

— И оно будет удовлетворено, — ответил интендант. — Да! Между Трапезундом и Скутари, посреди этих пустынных краев, и впрямь легко завлечь этот караван в ловушку. Возможно, при помощи проводника, который сумеет сбить его с пути и подставить под удар отряда нанятых вами людей. Но это значит — действовать силой. Если бы удалась хитрость, было бы лучше.

— А как ее применить? — спросил Саффар.

— Ты говоришь, — продолжал Скарпант, обращаясь к мальтийскому капитану, — ты говоришь, что Ахмет и его спутники небольшими переходами направляются сейчас к Трапезунду?

— Да, Скарпант, — ответил Ярхуд, — и могу добавить, что они несомненно проведут эту ночь в караван-сарае Рисара.

— Отлично, нельзя ли придумать здесь какое-нибудь затруднение, какую-нибудь неприятность, которая задержала бы их… разлучила бы молодого Ахмета с его невестой?

— Я больше доверяю силе, — грубо вмешался Саффар.

— Хорошо, — сказал Скарпант, — мы пустим ее в ход, если хитрость не удастся. Но разрешите мне задержаться здесь и понаблюдать…

— Тише, Скарпант, — сказал Ярхуд, хватая интенданта за руку, — мы больше не одни!

И действительно, во двор только что вошли два человека. Один из них был Кидросом, надзирателем караван-сарая, а что касается второго, судя по всему важной личности, то его следует представить особо.

Господин Саффар, Скарпант и Ярхуд скрылись в темном углу Двора, где было все слышно, тем более что второй из двух пришедших, не стесняясь, говорил громким надменным голосом.

Это был некий курдский господин по имени Янар.

То, что в современной географии называется Курдистаном, Представляет собой гористый район Азии, включающий в себя территории древних Ассирии и Мидии. Он делится на турецкий Курдистан и персидский Курдистан в зависимости от того, входит ли он в пределы Персии или Турции. Турецкий Курдистан, образующий пашалыки Шехрезур и Мосул, а также часть пашалыков Вана и Багдада, насчитывает несколько сотен тысяч жителей. Одним из них и был господин Янар, приехавший накануне в караван-сарай Рисара вместе со своей сестрой, благородной Сарабул.

Господин Янар и его сестра покинули Мосул два месяца назад и путешествовали для собственного удовольствия. Теперь они направлялись в Трапезунд, где рассчитывали пробыть несколько недель. Благородной Сарабул — так ее именовали в родном пашалыке — было тридцать-тридцать два года, и она уже овдовела после трех мужей-курдов. Эти мужья посвятили своей супруге уж очень короткие жизни, и теперь их вдова, еще очень привлекательная, охотно утешилась бы с четвертым мужем, чтобы забыть потерю трех первых. Осуществить это было непросто, поскольку, несмотря на богатство и хорошее происхождение, бурность манер вдовы и порывистость курдского темперамента могли устрашить любого претендента на ее руку, если бы такой появился. Брат Сарабул, Янар, выступавший в роли ее покровителя и телохранителя, советовал больше путешествовать, так как это давало дополнительные шансы. Вот по этой причине оба они уехали из Курдистана и оказались теперь на дороге в Трапезунд.

Господин Янар был человеком сорока пяти лет, высокого роста, раздражительного нрава, со свирепым выражением лица. В общем — одна из тех личностей, которые рождаются с нахмуренными бровями. Со своим орлиным носом, глубоко посаженными глазами, бритой головой и огромными усами он походил скорее на армянина, чем на турка. На его голове красовался высокий фетровый колпак, обернутый ярко-красным куском шелка. Наряд его составляли рубаха с открытыми рукавами под расшитой золотом курткой и широкие панталоны, ниспадавшие до лодыжек. Обутый в кожаные ботинки, отделанные галуном, опоясанный шерстяной шалью, к которой был подвешен целый арсенал [281] кинжалов, пистолетов и ятаганов[282], курд имел поистине устрашающий вид. Поэтому метр[283] Кидрос разговаривал с ним с крайней почтительностью, подобно человеку, вынужденному делать реверансы перед жерлом заряженной пушки.

— Да, господин Янар, — говорил в этот момент Кидрос, подчеркивая каждое свое слово утвердительным жестом, — я повторяю вам, что судья прибудет сегодня же вечером. И завтра утром на рассвете он приступит к расследованию.

— Метр Кидрос, — заметил курд, — вы хозяин этого караван-сарая, и да покарает вас Аллах, если вы