Только после полудня Цезарь переступил порог Общественного дома. Ему приходилось все время останавливаться, так много народу пришло на Форум, чтобы увидеться с ним. Да еще ему надо было позаботиться о Бальбе. Бальбу следовало оказать особое внимание. Стоило познакомить его со всеми теми влиятельными людьми, с которыми Цезарь встретился на Форуме.

Затем некоторое время ушло на то, чтобы поселить Бальба в гостевых апартаментах наверху. И еще поздороваться с матерью, с дочерью, с весталками. Но наконец незадолго до обеда Цезарь смог закрыть дверь своего кабинета и подумать.

Триумф — это уже в прошлом. Его Цезарь выбросил из головы. Намного важнее решить, что делать дальше, и предугадать, что предпримут boni. От него не ускользнуло, что Целер быстро покинул Форум, а это значило, несомненно, что boni уже собрались на военный совет.

Очень жаль Целера и Непота. Они были отличными союзниками. Но почему они стали его смертельными врагами? Все знали, что их мишенью является Помпей. У них нет никаких доказательств того, что Цезарь, став консулом, будет марионеткой Помпея. Да, в Палате он всегда поддерживал Помпея, но они не были ни близкими друзьями, ни родственниками. Помпей не предложил Цезарю быть его легатом, когда находился на Востоке. Не существовало между ними и amicitia, нежной дружбы. Неужели братья Метеллы были вынуждены стать врагами врагов boni за то, что те приняли их в свои ряды? Вряд ли, учитывая, какое влияние имели сами братья Метеллы. Им не приходится лебезить перед boni. Boni сами приползли бы к ним.

Самой непонятной оставалась эта атака Непота на него в Палате. Она свидетельствовала о колоссальной ненависти, о глубоко личной вражде. Из-за чего? Неужели братья Метеллы уже ненавидели Цезаря два года назад, когда так великолепно сотрудничали с ним? Определенно нет. Цезарь — это не Помпей, он не подвержен тому ощущению ненадежности, которое заставляло Помпея вечно беспокоиться о том, как к нему относятся — ценят его или презирают. Здравый смысл подсказывал сейчас Цезарю, что два года назад вражды не существовало. Тогда почему же сейчас братья Метеллы готовы разорвать его? Почему? Муция Терция? Да, о боги, Муция Терция! Что она сказала своим единоутробным братьям, чтобы оправдать свое поведение во время отсутствия Помпея? То, что она отдала свое аристократическое тело такому человеку, как Тит Лабиен, не понравилось бы двум самым влиятельным из живущих ныне Цецилиев Метеллов. А они не только простили ее, они защищали ее перед Помпеем. А что, если она обвинила Цезаря, человека, которого знала с тех самых пор, как двадцать шесть лет назад вышла замуж за младшего Мария? Если она сказала братьям, что ее соблазнил Цезарь? Откуда-то должен был пойти слух об этом. А кто может послужить лучшим источником сплетни, чем сама Муция Терция?

Очень хорошо. Теперь братья Метеллы — смертельные враги Цезаря. Бибул, Катон, Гай Пизон и Мунаций Руф сделают все, кроме убийства, чтобы свалить его. Оставался еще Цицерон. В Риме много людей, которые не могут принимать решение сами, они заигрывают с этой группой, льстят «хорошим людям», и все заканчивается тем, что у них не остается союзников и совсем мало друзей. Таков Цицерон. На чьей стороне сейчас Цицерон, никто не знал. По всей вероятности, и сам Цицерон этого не знал. Сегодня он обожает своего дорогого Помпея, а потом вдруг начинает ненавидеть — и Помпея, и все, за что тот борется. Какой шанс остается Цезарю, который дружит с Крассом? Да, Цезарь, оставь всякую надежду на Цицерона.

Разумно было бы образовать политический альянс с Луцием Лукцеем. Цезарь хорошо его знал, потому что они много работали вместе в суде, где большей частью председательствовал Цезарь. Лукцей — блестящий адвокат, великолепный оратор и умный человек, который достоин прославить себя и свою семью. Лукцей и Помпей могли позволить себе дать взятку. И несомненно, они не преминут дать ее. Но будет ли это иметь успех? Чем больше Цезарь думал об этом, тем менее уверенным он чувствовал себя. Если бы только Великий Человек имел сторонников в Сенате и в восемнадцати центуриях! Но их у Помпея не было, особенно в Сенате. Поразительно, но объяснимо. Помпей не уважал законы и неписаную конституцию Рима. Он ткнул Сенат носом в дерьмо, заставив разрешить ему баллотироваться в консулы, не будучи сенатором. И они не забыли этого, ни один из тех, кто в те дни был в Сенате. И ведь случилось это не так давно. Прошло только десять лет. Единственными сторонниками Помпея в Сенате оставались его земляки-пиценцы — Петрей, Афраний, Габиний, Лоллий, Лабиен, Лукцей, Геренний, а пиценцы не имели никакого значения. Они не могли заставить заднескамеечника голосовать вместе с ними, если тот не был из Пицена. Деньги могут купить несколько голосов, но Помпей и Лукцей проиграют, если boni тоже решат давать взятки.

A boni будут подкупать. О да, определенно. Катон допускает взяточничество, поэтому шанса обнаружить подкуп нет. Если только сам Цезарь не воспользуется тактикой Катона. Но он этого не сделает. Не из принципа, просто от отсутствия времени и из-за незнания, кого выбрать в качестве информатора. Катон это очень хорошо умел, он занимался этим годы. Так что, готовься, Цезарь. Бибул будет твоим коллегой, хочешь ты этого или нет.

Что еще они могут сделать? Постараются, чтобы консулы следующего года не получили провинций. Они могут преуспеть в этом. Сейчас обе Галлии были консульскими провинциями из-за волнений среди аллоброгов, эдуев и секванов. Галлиями обычно управляли в тандеме. Италийская Галлия снабжала солдатами и продовольствием Заальпийскую Галлию. Один губернатор сражается, другой поставляет войска. Консулы нынешнего года, Целер и Афраний, будут управлять обеими Галлиями в следующем году: Целер — вести военные действия в Заальпийской Галлии, Афраний — поддерживать его по эту сторону Альп. Как легко продлить их губернаторство на год-два! Такое уже проделывалось, поскольку большая часть сегодняшних губернаторов провинций служат по второму и даже третьему сроку.

Если аллоброги успокоились — а все, кажется, думают, что так и есть, — тогда в Дальней Галлии произошел простой спор между племенами и мятеж не был направлен против Рима. Больше года назад эдуи горько жаловались Сенату, что секваны и арверны вторглись на территорию эдуев. Сенат не слушал. Теперь настала очередь секванов жаловаться. Они заключили союз со свевами, германским племенем, живущим по ту сторону Рейна, и дали царю свевов Ариовисту третью часть их земли. К сожалению, Ариовист не довольствовался одной третью. Он хотел две трети. Затем и гельветы стали появляться из-за Альп в поисках новых домов в долине Родана. Никто из них не интересовал Цезаря. Пусть Целер сам разбирается в той бойне, какую могут развязать несколько сильных воинственных племен обеих Галлий.

Цезарь хотел провинцию Афрания, Италийскую Галлию. Он знал, куда он собирался: в Норик, Мёзию, Дакию, земли вокруг реки Данубий, до самого Эвксинского моря. Его завоевания соединят Италию с землями, завоеванными Помпеем в Азии, и сказочные богатства огромной реки Данубий будут принадлежать Риму. Дунайские провинции обеспечат Риму сухопутный путь в Азию и на Кавказ. Если старый царь Митридат полагал, что сможет это сделать, двигаясь с востока на запад, то почему этого не сможет сделать Цезарь, двигаясь с запада на восток?

Консульские провинции все еще распределял Сенат согласно закону Гая Гракха. Закон гласил, что провинции, которые будут отданы консулам следующего года, должны быть определены до выборов консулов на следующий год. Таким образом кандидаты на будущее консульство заранее знали, в какие провинции они потом поедут.

Цезарь считал это отличным законом, имевшим целью помешать выбранным консулам самим выбирать провинцию. В настоящих условиях следует как можно скорее узнать, какая провинция выпадет Цезарю. Если дела пойдут не так, как он хотел, — если консулы будущего года не получат провинций, например, — тогда закон Гая Гракха давал Цезарю по крайней мере семнадцать месяцев для маневра. Отличное время, чтобы подумать и спланировать, как получить в конце концов желаемое. Италийскую Галлию. Он должен получить Италийскую Галлию! Интересно, что Афраний мог оказаться худшим камнем преткновения, чем Целер. Захочет ли Помпей отнять обещанную награду у Афрания, чтобы наделить ею полезного старшего консула Гая Юлия Цезаря?

За время управления Дальней Испанией мышление Цезаря немного изменилось. Опыт управления просветил его. Помогло и то, что сам он находился вдали от Рима. На таком расстоянии многое из того, что раньше ускользало от него, встало на свои места. Планы изменились. Цезарь будет не только Первым Человеком в Риме, он собирался стать самым великим Первым Человеком из всех.

Однако теперь он видел, что этой цели невозможно достичь старым, простым путем. Такие люди, как Сципион Африканский и Гай Марий, одним поразительным, гигантским шагом превратились из консулов в военачальников такого масштаба, что это дало им титул, влияние, вечную славу. Катон Цензор сломил Сципиона Африканского, после того как Сципион стал неоспоримым Первым Человеком в Риме, а Гай Марий сломался сам, после того как его рассудок помутился из-за болезни. Никому из них не приходилось бороться с такой организованной и мощной оппозицией, как boni. Существование boni радикально изменило ситуацию.

Теперь Цезарь понимал, что не может получить нужную ему провинцию один, что ему нужны союзники более влиятельные, чем люди фракции, созданной им самим для себя. У него имелась приличная фракция. В нее входили такие люди, как Бальб, Публий Ватиний (чье богатство и ум делали его чрезвычайно ценным), крупный римский банкир Гай Оппий, Луций Пизон (с тех пор, как Пизон спас его от кредиторов), Авл Габиний, Гай Октавий (муж его племянницы и очень богатый человек, к тому же претор).

Во-первых, Цезарю нужен Марк Лициний Красc. Как замечательно, что удача просто кинула Красса в его объятия! Контракты для сборщиков налогов создали предпосылки для совершенно непредсказуемого развития событий. Если Цезарь как старший консул решит проблемы Красса, то все связи этого человека будут и его связями.

Но Цезарь также нуждался и в Помпее Великом. «Мне нужен этот человек, мне нужен Помпей Магн. Но как я привяжу его к себе после того, как обеспечу ему землю и ратифицирую его поселения на Востоке? Он — не римлянин и по натуре неблагодарный тип. Каким-то образом, не подчиняясь его правилам, я должен иметь его на моей стороне!»