Но Ромео был силен и смог поймать свою избранницу, балкон же отбросил в толпу.

Они обнялись и, взявшись за руки, весело, с подскоками направились к натянутому в противоположном углу занавесу. Но не дошли. Остановились. Потому что из-за занавеса послышался тяжелый грохот.

– Шаги! – воскликнул Ромео, он же Костик. – Чу, слышу поступь мавра!

– Кого, кого?

– Идет! – затрясся коленями Ромео. – Идет за мной! О, мавр, страшны твои шаги!

– Кто? Кто, Ромео мой прекрасный?

– Отелло! Он – маньяк! Девятый день назад убил он Леопольдо, в ушную полость влил настой из лебеды. Грозился и меня, но я был быстр ногами, и между нами заводь пролегла.

– За что? За что? За что тебя он ненавидит?

– Отец мой и его отец товарищами были, и как-то раз они вступили в темный лес, в дубраву, где произрастают ели. Увидели горшок, набитый серебром, из-за него пустились в спор жестокий. И мой отец разбил его отцу чело. С тех пор семейства наши во вражде. Отелло же поклялся истреблять нас во всех средах, на суше, и на море, и в эфире, везде, где встретит нас, и слово держит он. И он идет!

– Бежим! – И Джульетта потащила Ромео в другую сторону.

– Поздняк! – Ромео закрыл глаза. – Поздняк. Настиг он нас, пришла она – погибель!

Топот стих. Занавес распахнулся. На сцену вышел Поленов. Поленов был страшен. На нем была деревянная бочка. Из бочки торчали руки. В одной руке был огромный мешок, в другой – несоразмерный топор. На голове – ящик, выкрашенный черной краской. Поленов потряс топором.

Зрители вздохнули.

Гномы были ему по колено, может, чуть выше.

Поленов принялся душить гномов, гномы ужасно вопили и дрыгали конечностями. Потом они обмякли, Поленов поднял их за ноги и погрузил в мешок.

Зрители обмерли.

Зимин зажал рот, чтобы не расхохотаться. Представление получилось роскошным.

– Убил… – задумчиво сказал Поленов. – Но что-то смутное я чувство ощущаю. Как будто брата я сразил, или сестру, иль тетю – ту, что в детстве я любил…

Поленов поднял мешок, заглянул в него.

– О горе мне! – Поленов уронил мешок.

Гномы резиново брякнули.

Зрители дружно вздохнули.

– О горе мне, о други! Свершилось наказание небес! В покойном узнаю родного брата, которого в младенчестве в пучине морской дракон похитил беззаконный! Семья его разыскивала тщетно. Он пал, сраженный дерзостной рукою! Убил! Убил родного брата!

Поленов трагически воздел руки.

Зимин подумал, что вряд ли у Поленова могли быть такие низкорослые родственники, но, в конце концов, ему видней. К тому же театр – искусство условностей, это знают даже маленькие детишки.

– Мученья не снесу! – Он поднял с помоста шпагу. – Остановлю существованье! Морталия! Иду к тебе! Прими меня в свои объятья!

И Поленов сунул под мышку шпагу.

Зрители охнули.

Поленов медленно осел на сцену.

Было тихо. Зимин слышал, как на озере играет рыба, вышедшая поохотиться на вечерних комаров.

Потом все взорвалось аплодисментами. Бурными. Переходящими в овацию. Гномы бесновались, как малолетние фанаты на концерте разнузданной панк-группы.

Толпа ревела и лезла на помост. Помост подмялся, гномы ворвались на сцену, подхватили Поленова и принялись качать. Другие разорвали мешок, неделикатно добыли из него Ромео и Джульетту и тоже принялись подбрасывать. Поленов подлетал в воздух с достоинством победителя и даже успевал раскланиваться по сторонам. Гномы, в силу небольшой массы тела, подлетали в два раза выше Поленова и визжали от страха. Успех был грандиозным. Зимин понял, почему Поленов решил заняться театром в Стране Мечты.

Гномы буйствовали почти полчаса. Потом ликование прекратилось, на площадь вытащили столы, и Зимин понял, что пришло время фуршета. Он вылез из фургона и направился к восседавшему за центральным столом Поленову.

– Приятного аппетита, – сказал он, приблизившись.

С достаточным вызовом сказал.

Гномы насторожились. Некоторые положили руки на дубинки и пращи. Вообще, как успел понять Зимин, гномы в Стране Мечты весьма настороженно относились к чужакам, подозрительные были гномы, напряжные.

Но Зимину очень хотелось есть. Поэтому он раздвинул Костика и Ростика, уселся на скамью и притянул к себе блюдо с тушеной рыбой. Рыба была вкусной, и Зимин принялся, не церемонясь, в нее вгрызаться.

Гномы смотрели с напряжением.

– Это наш помощник, – сказал Поленов. – Он недавно в нашей чудесной стране, немного оголодал. Он безобидный.

Гномы расслабились и вернулись к поеданию рыбы, яблок, сыров и пряников. Пиршество продолжалось. Откуда-то прикатили большущую, в рост человека бочку, пробили в дне дыру и принялись разливать по глиняным кружкам мутную пенистую жидкость. Воздух наполнился запахом кислых яблок, и Зимин решил, что гномы разливают сидр.

Тогда Зимин, у которого от рыбы разыгралась жажда, тоже решил попробовать сидра. Вообще-то раньше он никогда ничего крепче бабушкиного кваса не пробовал, но пить очень хотелось, а ничего, кроме сидра, на запивку не предлагалось. Поэтому Зимин притянул к себе большую, наверное, даже литровую кружку с напитком и осторожно попробовал. Сначала языком.

Больше всего сидр напоминал прокисший яблочный сок с небольшим добавлением сахара. Но вкус был ничего, освежающим. Похожим на крепкий квас. Зимин сделал большой смелый глоток. Так и есть. Слухи о том, что новичкам сразу дает в голову, были сильно преувеличены.

Зимин поднял кружку и выхлебал до половины. Со стуком бахнул кружку об стол. Сидр подстегнул аппетит, Зимин с удвоенным усердием набросился на печеные яблоки и пряники. Пряники были оригинальные, в виде голов гномов, по вкусу как тульские, только корицы побольше и почему-то с тмином, Зимин съел два.

И снова запил сидром.

Очередная порция сидра освежила Зимина еще больше, Зимин вылез из-за стола и подошел к Поленову.

Поленов тоже уже хорошенько освежился и был весел.

– У меня к тебе дело, – сказал Зимин и подмигнул.

– Ну? Хочешь выступить в роли Джульетты? – спросил Поленов. – Я могу посодействовать, оказать протекцию, так, по большому знакомству…

– Я не хочу играть Джульетту, – сказал Зимин. – Я хочу, чтобы ты сделал мне татуировку.

– Зачем?

– Просто.

– И что же ты хочешь? – Поленов поглядел на Зимина с лукавством. – Хо Ши Мина [51]? Или, может, этого, в черном шлеме? Многие заказывают. А может… или, может, ты русалку хочешь? Я могу наколоть тебе отличную русалку, с такой большой… хвостом. Людям тоже нравится.

С Поленовым сделался непредсказуемый приступ меланхолии, он всхлипнул и утер лицо рукавом. Зимин подумал, что с русалками, видимо, связаны не самые безоблачные моменты жизни художника.

– Многие, многие накалывают на спине русалок… – грустно сказал Поленов.

– А пошел ты со своею русалкой! – Зимина повело. – Сам себе русалку на спине наколи! Мне не русалку надо!

– Двух русалок хочешь?