Брагин охнул, выругался и схватился за плечо: пока швырял гранаты, зацепило. А потом за кормой почти дуплетом хлопнуло — резко, отрывисто, совсем не как в кино, где для зрительского удовольствия устраивают грохот, пламя и клубы чёрного дыма. Гранаты взорвались не очень зрелищно, но «Газель» словно споткнулась. Она взбрыкнула и, переворачиваясь в воздухе, улетела через кювет. Лес здесь был густой — неуправляемая машина смялась о замшелую, дремучую и ни в чем не виноватую ель. Вот тут-то грохнуло уже как следует, и «Газель» в лучших традициях кинематографа загорелась.

Эх, не стареет граната «Ф-1», земной тебе поклон, довоенный оружейник товарищ Хромеев…

Брагин между тем сосредоточился и сквозь зубы скомандовал Шкету:

— Давай, давай поехали, полный ход!

Плечо болело зверски, однако рука слушалась, и кровь, судя по ощущениям, не то чтобы хлестала ручьём. Как видно, зацепило вскользь, по касательной, а впрочем, сейчас было совсем не до того.

— Малый ход. — Метров через пятьсот Брагин высмотрел впереди место на обочине. — Всё, хорош, стопори. Пора нам, брат, размять ноги.

— Второй первому, — раздалось из рации. — Вас подобрать? Я в прямой видимости.

В голосе Гены сквозило уважение — ай да командир, здорово «Газель» ушатал.

Брагин не дал себе поблажки.

— Отставить, не свети машину, — сказал он Гене. — Проезжай где-то с километр и жди. Мы с грузом ножками.

— Второй первому. Понято…

И «Мерседес» умчался вперёд, а Брагин со Шкетом выбрались из «Камри» и, повозившись, откупорили рябой от пуль багажник, где лежали прикованные миллионы. Таскай их теперь в ночи на собственном хребте. Да сначала все следы уничтожь…

— Ну что, прощай, подруга…

Брагин открыл бардачок, нащупал корпус ликвидатора, вытащил «контрольку», свинтил колпачок, мгновение помедлив, включил тугой тумблер. Вот и всё, время пошло. Как в кино, только обратного отсчёта женским голосом здесь не будет… Так что быстренько мешок на спину, ноги в руки и вперёд через кювет. По жирно чавкающей грязи, по чёрной траве в талых глыбках мокрого снега, меж стволов деревьев, параллельно шоссе… Ходом, ходом, ходом, не считая шагов и не глядя на часы. Когда настанет время икс, будет ясно и так.

Слева-сзади полыхнуло огнём, оглушительно грохнуло и прошлось упругой разрушительной волной, хлестнув по мешкам снежными брызгами с веток. Два килограмма пластида, заложенные в нужных местах, превратили многострадальную «Тойоту» в пятно копоти на асфальте. Какой там VIN-код, какие номера, какое что?.. Брагин охотно посмотрел бы на тех, кто станет ползать на четвереньках по болотине и густому лесу, разыскивая крохотные обломки. Не тот случай, ребята.

— Здорово, нас даже ветром толкнуло, — восхитился у него в наушнике Гена. — Первый, я на месте, как у вас?

Спросил по-товарищески, с заботой. Бегать с грузом в темноте по незнакомым местам — удовольствие ниже среднего.

— Выдвигаемся, — коротко ответил Брагин.

Плечо под тяжестью рюкзака болело невыносимо. В мешке как минимум пуда два, одна купюра весит где-то грамм, значит, за плечами у него примерно три лимона. Это в предположении, что он тащит доллары, причём стобаксовыми купюрами. Что не рубли, это точно, Москве они не нужны. А если там новомодные евро?..

— Командир, давай-ка мы налево, — отвлёк его от подсчёта чужих денег голос Шкета. — Думаю, километр уже есть.

Голос у него был хриплый, запыхавшийся. Неужели годы начали сказываться, а, Шкет?.. Или просто конфет надо лопать поменьше?..

Кусты здесь росли совершенно непролазные, а кювет был такой, что пришлось всерьёз искать брод. А вот «Мерседеса» с Геной и Гвоздём на обочине не обнаружилось. Только россыпи мокрой щебёнки.

— Первый второму, обозначься, — прижал Брагин к горлу ларингофон. Увидел метрах этак в двухстах сполохи фар, высморкался, хрипло засмеялся и пошёл по обочине назад. Сам не понимая как, на автомате, не чуя под собой ног… Потом плюхнул, словно куль с дерьмом, наземь ненавистные миллионы, влез в джип и без сил откинулся на спинку сиденья. — Хорошо тут у вас, братцы, тепло… А попить чего-нибудь дадите?

Несмотря на бег, суету и мембранный комбез, его трясло, как на морозе.

— Такую твою мать! — Гена присмотрелся к его плечу, вытащил из сумки откупоренный пакет сока и сделал красноречивый знак Гвоздю, проверенному медбрату: — Займись!

Сам сел за руль, нахмурился и принялся следить за процессом.

Сок оказался томатный, как раз то, что требовалось. Брагин в один приём вылакал полпакета и, не дав Гвоздю толком приступить, отстранился:

— Всё, время. В пути докуём, не рассыплюсь.

Честно говоря, в этом он был не на сто процентов уверен. Голова от потери крови кружилась, во рту было по-прежнему сухо, наспех забинтованное плечо горело как в огне. А настроение было вовсе ниже плинтуса. Как их вычислили? Где он, командир группы, дал маху? Где облажался?

— А вот уж хрен, подождут! — неожиданно взъерепенился Гена. Хлопнул по рулю и требовательно глянул на Гвоздя. — Как дела?

— Ничего непоправимого. — Тот уже закончил поверхностный осмотр. — Кости целы, а мясо нарастёт… Сейчас закроем, а зашью действительно попозже, в спокойной обстановке. Штопка будет, командир, загляденье, бабы штабелями валиться начнут…

С этими словами он извлёк шприц-тюбик и для начала вколол Брагину промедол. Потом распотрошил индивидуальный пакет, крепко зафиксировал повязку полосками пластыря и довершил дело уколом от столбняка.

Под действием наркоты Брагин начал блаженно превращаться в овощ: тело расслабилось, отступила боль, мысли поползли лениво, как обожравшиеся удавы, а перед глазами появился тот самый домик в Орехово. На берегу тихого озера, огороженный надёжным забором, под крепкой красной крышей… в комплекте с большой русской печкой и рыжим сибирским котом. И чего, спрашивается, ждать? Заработанные деньги Брагин покуда рюкзаками не таскал, но их давно хватало и на дом, и на озеро, и на ограду, и на кота. Так ведь нет, охота ещё и машину получше, и просто кубышку, чтобы подольше не беспокоиться о хлебе насущном. Ещё эту кубышку можно напихать в мешок, взвалить на загорбок и сломя голову мчаться по лесу. Для тренировки. Постой-постой… Брагин даже заворочался во сне. Ещё можно сунуть в денежки маячок, включающийся по специальному сигналу, поставить активатор на дороге и… И всё, финита, дальше дело техники. Мокрое гоп-стопное дело под названием «деньги ваши станут наши». Только хрен вам, не на тех нарвались. Чужого нам не надо, но и своего не отдадим…

Разбудил Брагина Гвоздь:

— Командир, проезжаем Химки, так что подъём.

За окнами джипа начинался новый день. Юрко сновали машины с московскими номерами, вспыхивали светофоры, шли по своим делам счастливые люди, далёкие от многомиллионных проблем. Небо на востоке алело, от вчерашней непогоды не осталось и следа.

Брагин потянулся и охнул, вспомнив про раненое плечо. Подождал, пока не отпустит, зевнул, бросил взгляд на часы:

— Хорошо идём, успеваем.

Промедоловый сон пошёл ему на пользу. Слабость отступила, мысли заново обрели чёткость. Хотелось что-то делать, причём делать по уму, а не через пень-колоду и неохоту.

— А то! — отозвался Гена из-за руля, хмыкнул и включил поворотник. — Машина — зверь! Водитель тоже!

Голос у него был усталый, какой-то помятый, глаза слезились, как у больного кролика. Если он и напоминал зверя, то зверя загнанного, выдохшегося, желающего только одного — залечь в нору.

«Мерседес» тем временем проехал Химки, свернул на вечно запруженную МКАД и версты через три встал под рекламным щитом. Здесь его уже ждали. Мигая аварийными огнями, на асфальтовой обочине