убийстве, он начал допрашивать подозреваемых прямо там, в отеле. Хорошо еще, что он сделал это, как и положено, по очереди, в соседнем номере.

— Значит, вы утверждаете, что при этом у вас был свидетель? — спросил Янгелос.

— Да, уборщица филиппинка, — подтвердил Астафьев, переводчик коротко перевел его ответ на греческий. А Юрий перевел взгляд со следователя на невысокого, лысоватого толстяка с густыми усами, ходившего за спиной следователя. Юрий чувствовал, что тот настроен против него очень негативно, хотя и видел его первый раз. А от этого невзрачного человека зависело очень много. А вот к следователю у него претензий не было, хотя тот и вел свой допрос очень агрессивно. Этот жгучий брюнет был красив в чисто южной манере: черные глаза, черные, чуть вьющиеся волосы, густые усы. Только нижняя челюсть следователя подкачала, она была слишком маленькой для такого внушительного лица. Что еще удивляло Юрия, ему показалось, что киприот понимал его раньше, чем переводчик начинал свою работу. Это просто читалось на его лице.

— Хорошо, тогда откуда у вас вот это? — и следователь выложил на стол перстень Сократоса.

— Я нашел его вчера на месте драки.

— Какой драки?

Вместо ответа Юрий положил перед ними газету. Это вызвало целый взрыв эмоций у обоих киприотов. Они так оживленно залопотали по-гречески, что у Юрия сразу возникло желание узнать, про что они говорят.

— Ты смотри, этот покойный русский начистил морду самому Сократосу! — между тем восхищался Янгелос.

— А сегодня мы нашли его труп. Так что в этом я не вижу ничего хорошего, — скривился комиссар.

Но следователь продолжал откровенно радоваться.

— Последний раз такое было года два назад, когда тот матрос швед разбил ему лицо.

— И его мы тоже через неделю выловили в море.

— Значит, это тоже дело рук Михаилидиса. Надо вызвать Сократоса на допрос.

— Толку от этого не будет. Мы тогда не смогли доказать причастность Сократоса к убийству того шведа.

— Значит, нужно постараться не упустить этот шанс сейчас, — настаивал следователь. — Такие, как этот Сократос позорят наш остров, и отпугиваю туристов.

Комиссар поморщился. Семейство Папандреу владели на острове несколькими, самыми престижными отелями, и подобное рвение следователя было понятно.

— Ты упорно не хочешь принимать во внимание этих русских? — спросил Солон. — Но это же самая реальная версия.

Но Янгелос упорно замотал головой.

— Нет, не вериться. Он и его жена сами полицейские, причем по званию они гораздо выше меня. Кроме того, их показания подтвердила филиппинка. Кто мог убить этого здорового русского, так это его жена. Хотя она и мылась в соседнем номере, но успеть выстрелить вполне могла.

— Ты сделал пороховой смыв с ее рук?

— Конечно.

— Хорошо, тогда я поеду в комиссариат.

Либератис вышел на улицу, и сразу взялся за мобильник.

— Сократос? Ты совсем сошел с ума!? Зачем это было тебе нужно?

Комиссар, в отличие от следователя, получал основной доход от крышевания проституции, так что ему было не с руки сажать в кутузку своего основного спонсора.

Лишь к вечеру Малиновская и Астафьев вышли из отеля.

— Слава богу, что все обошлось, — сказала Ольга.

У Юрия был свой взгляд на положение вещей.

— Во многом потому, что ты напустила на этого грека столько шарма. Как он разулыбался тебе в конце допроса?

— Неужели ты наконец-то меня ревнуешь? — радостно удивилась Ольга. — Кстати, Ленка произвела на него более сильное впечатление. Что делать, блондинка!

— Но, не смотря на все эти впечатления, он все же запихал ее в кутузку, — возразил Юрий.

— Ну, допустим, там ей сейчас будет безопасней, чем в отеле.

— Это ты точно сказала. Я думаю, что если бы она не купалась в нашей ванной, то ее убили бы вместе с Васькой.

Юрий все оглядывался по сторонам.

— Ты что все ищешь?

— Да, смотрю, где тут можно перекусить.

Ольга пожала плечами.

— Господи, что за проблему ты нашел?! Тут кругом только эти одни забегаловки. Весь этот город, весь этот чертов остров, один сплошной отель и ресторан. Вон китайский ресторан, вон японский ресторан, вон пиццерия. Что тебе, мало?

— Знаешь, мне уже что-то эти суши и пиццы в горло не лезут. Меня после всего этого ужаса что-то на пельмени пробивает. И водочки бы еще хотя бы сто грамм. За упокой души Васьки Зубрилина. Неплохой, кстати, был мужик.

— А, ну, тогда пошли в «Медведь». Я тоже выпью. Надо стресс снять.

До русского ресторанчика они шли минут двадцать, и за это время Астафьев то останавливался, чтобы завязать шнурки, потом покупал мороженое. После третьей остановки около витрин ювелирного магазина он окончательно прозрел.

— Ты знаешь, за нами, похоже, хвост, — сообщил он жене. Та чуть было не оглянулась, и только Юрий удержал ее от этого жеста.

— Тихо-тихо, ты, не дергайся. Что ты каждый раз так психуешь?

— Я психую? Когда я психовала?

— Когда-когда, в Москве так было, забыла уже?

— Представь себе, забыла.

Они прошли чуть подальше, и остановились у витрин очередного бутика, чтобы полюбоваться дорогими шмотками.

— Видишь, небритый такой грек, в рубахе навыпуск? — спросил Юрий. Ольга скосила глаза так, что Астафьев начал опасаться, как бы глаза ее жены не остались в таком положении на всю оставшуюся жизнь.

— Ну, вижу. Неприятный тип, такая отвратительная рожа.

— Так вот, он топает за нами от самого участка.

— Сразу видно, бандит. Как думаешь, это киллер?

— Не знаю, я же не господь Бог.

Ольга всегда болезненно реагировала на подобные странности судьбы. Уже усевшись за столик в кафе, она нервно спросила: — И что нам теперь с этим делать?

— С этим не знаю. А пока будем кушать. А выпить я хочу больше всего.

— Ну, выпить я, допустим, тоже хочу. Что нам делать с нашим отдыхом?

— По идее, лучше всего сделать отсюда ноги. Сколько нам еще тут куковать?

— Еще десять дней.

— Да жалко терять такой отдых. Когда мы с тобой еще на Кипр выберемся?

— Да, никогда не выберемся с нашими зарплатами. А, ты, кстати не забыл, что мы дали следователю слово никуда с острова не уезжать?

— Ах, да! Точно. Как-то я первый раз в роли подследственного, так непривычно.

Они заказали по порции пельменей, салат, графинчик водки, и продолжили обсуждение вариантов.

— Да, с такими аттракционами отдых перестает быть приятным. Что же нам, теперь, носа из номера не показывать? — спросил Юрий.

Ольга нервно передернула плечами. Вскоре принесли пельмени. Они не чокаясь, выпили, и только начали есть, когда за их спиной прозвучала странная фраза: — Господа, купите у меня ноутбук. Дешево, всего за пятьсот долларов.

Они обернулись. Худощавый, невысокий, курносый, веснушчатый парнишка лет семнадцати-восемнадцати протягивал им открытый ноутбук.

— Я его год назад покупал за две тысячи долларов, — продолжил он рекламировать свой товар. — Делловская сборка, камень Пень четвертый, сто сорок гигагерц, оперативка пятьсот двенадцать, хард сорок гигов, дивиди плюс сиди эрви, комбо. Классный комп, он и сейчас еще не устарел.

Юрий из этой тарабарщины ничего не понял, но спросил: — Что же ты тогда так его задешево продаешь?

— Деньги нужны.

— Что уехать с острова не можешь? — поглощая пельмени спросила Ольга.

Парень чуть замялся, потом согласился.

— Ну да.

Ольга сегодня была внимательней Астафьева, поэтому кивнула головой на стул.

— Садись, поешь. Я уже сыта, да и мне, при моей талии столько жрать не полагается.

Она пододвинула пареньку свою тарелку, и тогда и Юрий понял, как сильно конопатый хочет есть. У парня не хватило сил отказаться, а когда он получил из рук Ольги ложку, то у него даже пальцы задрожали.

— Сколько не ел? — поинтересовался Юрий после того, как первый пельмень растворился в глотке парнишки.

— Три дня.

Было впечатление, словно пельмени он и не жевал, а просто глотал, как удав кроликов.

— Как тебя зовут? — спросила Ольга.

— Михаил, Юдин.

— Откуда.

— Из Железногорска.