миллионами людей. Бесчисленные банкротства, разорения, нищета. Голодные толпы безработных. Панический страх перед грядущими несчастьями. Массовые самоубийства… «Черные» дни, недели, месяцы, ужасающая экономическая агония…

«И собственная бедность, и чужое равнодушие, и даже враждебность» были в числе препятствий, которые встретились Ричарду Бёрду, произведенному в контр-адмиралы, и его компаньонам. Как и в прошлый раз, правительственные органы страны с 40-миллиардным годовым доходом не оказали никакой материальной поддержки исследователям. Позднее адмирал вспоминал, что в это время он и его помощники представляли собой «самых энергичных попрошаек, лучше которых трудно было сыскать».

Около 30 000 писем отправила штаб-квартира экспедиции со стандартным вступлением: «Милостивый государь, не соблаговолите ли Вы помочь…» И те же руки вскрывали тысячи конвертов, содержащих стереотипный ответ: «Очень сожалеем, но обстоятельства таковы…» Один только управляющий делами Виктор Чегка написал 127 посланий хозяевам разных фирм, убеждая подарить экспедиции производимые ими комбинезоны, но кончилось тем, что пришлось купить их за наличные… «Самые глубокие ледниковые трещины и свирепые ураганы — ничто в сравнении с рытвинами и ухабами финансового характера», — жаловался Бёрд.

Кое-как «наскребли» полтораста тысяч долларов — седьмую часть необходимых средств. Все замыслы американских путешественников потерпели бы крах, не будь у них своеобразного «основного капитала». Неизбежные приключения в полярных странах привлекали широкое внимание публики, а всевозможные фабриканты непрочь были использовать общественный интерес для рекламирования своих товаров: «Адмирал Бёрд берет в Антарктику шесть ящиков наилучшей в мире жевательной резины нашей фирмы. Покупайте приятную, ароматичную, придающую бодрость резину только фирмы Гопкинс и Вуд!»; «Знаете ли вы, что даже пингвины и тюлени в восторге от наших патефонов?! Спешите купить патефон «Антарктик», и вы позабудете о всех горестях жизни!»; «Внимание! Внимание! Карандаши и блокноты, незамерзающие чернила и туалетная бумага «Китовая бухта» — всё это вы найдете в нашем магазине…» Предоставляя право на подобную рекламу в газетах, журналах, по радио и в кино, экспедиция безвозмездно получила горючее для судов и самолетов, специальную полярную обувь, питательные брикеты — пеммикан, табак, фотографические принадлежности, уголь, электрооборудование и т. д.

Солидные вклады в «основной капитал» делала широковещательная компания за специальные радиопередачи непосредственно из Антарктиды. Эти денежные перечисления на текущий счет экспедиции в её самые критические периоды исследователи сравнивали с кислородом, поддерживающим угасающую жизнь больного…

Около трех лет длилась подготовка ко второй американской экспедиции. На судах «Джекоб Рупперт» и «Медведь» к берегам Антарктиды вместе с новичками шла группа бывалых исследователей, участников полярных путешествий: метеоролог Хейнес, зарекавшийся, что никогда не вернется на шестой континент, и капитан Иннес-Тейлор, пилоты Джун и Новилл, норвежцы Петерсон, Квин, Блэкберн, Иоханнесен, Финн Ронне…

Годом раньше к начальнику экспедиции обратился престарелый Мартин Ронне, дважды побывавший на Ледяном барьере — с Амундсеном и с американцами: «Рекомендую инженера Финна Ронне. Сам я, к сожалению, не смогу уже пойти, но мой сын, надеюсь, будет полезен…»

Инженера Ронне зачислили в состав зимовщиков. Его отец, заслуженный полярник, скончался незадолго до выхода экспедиции в плавание.

Опытных путешественников немало беспокоил пестрый состав зимовщиков. Среди них оказались честолюбцы, искатели приключений, люди с неудавшейся карьерой, рассчитывающие участием в экспедиции поправить свои денежные дела, сыновья миллионеров, человек, сбежавший от суда, и — для полноты ансамбля — автор модных романсов…

— Мы живем в век батисфер, лунных ракет, полетов в стратосферу и пятиметровых телескопных линз, — говорили новичкам ветераны. — Антарктида осталась почти нетронутой потому, что сплошные льды и штормы, охраняющие её берега, стужа, пурга и невыразимая безжизненность её внутренних областей нелегко поддаются покорению… Не ждите чего-либо необыкновенного, сверхъестественного, — в лучшем случае мы оторвем очередной лоскуток завесы…

К 1934 году в Антарктиде оставалась неоткрытой и неисследованной территория, на которой могла бы уместиться вся Европа.

«Бедность приучает к изобретательности», — шутили исследователи, комплектуя авиационный отряд. Когда попытка получить в подарок большой самолет сорвалась, они вспомнили, что целое равно сумме частей, и атаковали фирмы, изготовляющие всевозможные авиационные детали. Однако полной машины из полученных даров не вышло, многое пришлось докупать. В авиационный отряд входили двухмоторный самолет «Кондор» с радиусом действия около 2000 километров, снабженный лыжами и поплавками, монопланы «Фоккер» и «Пилгрим», ранее перевозившие пассажиров и почту, и, наконец, вертолет, предоставленный во временное пользование филадельфийским аэроклубом.

Хотя опыт применения в Антарктиде наземного механизированного транспорта не удался и вездеход первой экспедиции покоился где-то в глубине Ледяного барьера, американцы взяли два легких «снеговых автомобиля» «Форд», наземный дредноут «Клетрак» грузоподъемностью 10 тонн и три французских вездехода «Ситроен».

Полезность собачьих упряжек не вызывала сомнений: они пройдут там, куда не проникнет вездеход и где не сядет самолет. Сто пятьдесят три лайки, доставленные с северного побережья Канады и Аляски, находились на борту флагманского судна «Рупперт». Крупных ездовых собак, весивших до 50 килограммов и напоминавших маленьких пони, держали на длинных цепях. «Тоби» и «Пьеретт» были куплены в Канаде у француза-фермера, который пользовался ими взамен лошадей для вспашки своего поля. Вынужденное соседство с ними на судне приводило в ужас цыплят, поднимавших неимоверный шум в своих клетках. Судно оглашалось воем, писком и… мычанием; в стойле, оборудованном на носу, обитали три коровы, подаренные скотоводческим клубом; одна из них — «Клондайк» — вот-вот должна была принести потомство. Будущие зимовщики Кокс и Кларк, которым поручили надзор за коровами, ежечасно бегали узнавать координаты «Рупперта», считая, что теленку, родившемуся за Полярным кругом, обеспечено бессмертие.

Поздней декабрьской ночью Кокс в который раз подскочил к вахтенному штурману:

— Сколько ещё осталось?

— Двести пятьдесят миль! — заревел штурман. — И если вы хотите, чтобы теленок родился за Кругом, выпросите у адмирала «Кондор», посадите в него свою «Клондайк» и летите!..

Сенсационное событие свершилось, увы, за 63-й параллелью. Новорожденного назвали «Айсберг».

К начальнику экспедиции явились три незнакомца.

— Нельзя ли поручить «Айсберга» нам, поскольку мы, так сказать, лишние люди, — довольно туманно мотивировал просьбу один из пришедших.

Это были новозеландские безработные, тайно проникшие на «Рупперт» в надежде обрести приют, пищу и немного долларов за выгрузку имущества в Китовой бухте.

— Необыкновенная вещь — антарктические зайцы! — воскликнул капитан, когда ему доложили, что в шлюпке под брезентом обитают три «безбилетных пассажира».

Спустя несколько дней лейтенант Инглиш радировал с борта «Медведя», покинувшего остров Таити: «Обнаружил на борту двух зайцев, сообщите инструкции». Начальник экспедиции ответил: «Рекомендую вернуться и добыть ещё одного, тогда у нас будет поровну».

21 декабря 1933 года «Рупперт» прошел сквозь льды за 67-ю параллель и остановился у большой полыньи. На нее спустили двухмоторный «Кондор». Около полудня гидроплан взял курс на юг по 150-му западному меридиану, машину вел Джун. Достигнув почти 70-й параллели и не обнаружив признаков земли, пилот повернул. Экспедиция направилась на восток — к 120-му меридиану, чтобы оттуда предпринять новую воздушную разведку ближайшей суши; по расчетам самолет должен был выйти к побережью Земли Мэри Бёрд.

Судно вступило в область, производившую бесконечно мрачное и гнетущее впечатление. «Чортово кладбище! Гробница самого дьявола!» — говорили путешественники. Бёрд писал в дневнике: «Эта часть океана, лежащая между 147-м и 135-м меридианами вдоль антарктического круга, представляет собой один из тех чудовищных ликов природы, которые преследуют мореплавателей на краю вселенной. Много дней подряд влажный, липкий, давящий туман, такой густой, что порой с мостика не виден был нос корабля, лежал на море. И сквозь эту свинцовую завесу, точно привидения, неожиданно надвигались бесчисленные ледяные громады, достигавшие 50 метров высоты. Словно загнанный зверь, корабль метался между ними, пытаясь спастись от грозных врагов». Мысль о внезапном столкновении с айсбергом преследовала людей, измученных дежурствами на постах наблюдения.

За сто с лишним лет до американских путешественников область «Чортова кладбища» пересекли русские шлюпы «Восток» и «Мирный». В конце 1820 года маленькие деревянные корабли под парусами лавировали между айсбергами в тумане, пробиваясь всё дальше на юг, и 31 декабря оказались за Полярным кругом — уже в пятый раз. Мичман Павел Новосильский писал тогда: «Мы беспрестанно слышали гул разбивающихся о ледяные острова волн, иногда сквозь мрачность мелькали белые пирамидальные острова, иногда мы проходили под ветром мимо невидимых ледяных громад, от которых паруса, лишаясь ветра, заполаскивали… С полуночи до 4 часов утра прошли до 300 островов… Положение наше было крайне опасно».

Американская экспедиция шла на бывшем тихоокеанском лесовозе — не первой молодости, но достаточно прочном, с нефтяными топками и паровыми машинами. Это «стальное суденышко», как называл его Бёрд, находилось в постоянном окружении пловучих ледяных гор, «по сравнению с которыми айсберг, отправивший на дно Атлантического океана «Титаник», показался бы детской игрушкой. Малейшее упущение — и катастрофа была бы неминуема…»

Первого января 1934 года «Рупперт» пересек 116-й западный меридиан, а спустя два дня остановился. Снова спустили за борт «Кондор». Четыре человека стартовали на юг. Пролетев километров двести, они заметили в центре огромного ледяного поля двух королевских пингвинов; напуганная ревом моторов, супружеская пара упала на брюшко… Единственные живые существа среди океана льдов, у окраины вселенной…

Достигнуть побережья опять не удалось. У 73-й параллели горизонт впереди потемнел. Джун развернул машину на обратный курс. «Кондор» возвращался в густом тумане. Спидометр обледенел и не показывал скорость. На плоскостях появилась наледь. Пилот снизился до 30 метров и вслепую пробивался сквозь метель. Мелькали вершины айсбергов. Внезапно вынырнула чудовищная тень, и в то же мгновение, повинуясь пилоту, «Кондор» взвился к небу. Какие-то секунды поплавки находились в непосредственном соседстве с макушкой айсберга. Запоздай Джун хотя бы на миг, и ледяная гора получила бы легкий щелчок, а гидроплан…

Посветлело. «Кондор» вышел к месту стоянки экспедиционного судна. Гидроплан подняли на борт, и путешественники двинулись к морю Росса.