лекции…
А двадцать четвертого июня его снова призвали в армию.
Двадцать четвертого июня сорок первого…
— Двадцать четвертого я первый раз водку попробовал. Когда батю на войну провожали. Мать тогда как зыркнет… А отец спокойно так ей: «Он сейчас старшой». И в стакан мне плеснул на донышко. Не чокаясь. Как знал. Осенью похоронка пришла. В октябре. Пропал без вести под Киевом. Вот же… Где Киров, а где Киев?
— И что?
— Что, что… — пожал плечами рядовой Шевцов. — Ни что! Унесло меня тогда с того самогона… Батю так и не проводил толком. Полуторка за ними пришла — а я в кустах блевал. Стыдно до сих пор. А после похоронки я в военкомат побежал. Добровольцем, говорю, возьмите. А они говорят — приказа нет такого, чтобы до восемнадцати. А мне восемнадцать в ноябре. В ноябре и ушёл. Сначала в запасный полк. А оттуда уже в бригаду.
— За сиську баб так и не подергал в колхозе-то? — засмеялся кто-то из темноты.
— Коров только… — вздохнул Швецов, — Матери, когда помогал…
И тут до рядового дошло:
— Что? Что ты сказал? Да наши девки…
— Да не ори ты, — добродушно ответил ему голос. — Бабы, они же и в Турции бабы. Их дергать надо, да. Иначе тебе дергать не будут.
Отделение заржало в полный голос.
— Ошалели совсем? Сейчас у меня кто-то не по сиськам огребет!
Сержант Заборских выскочил из темноты:
— Млять, епишкин корень, вы чего, уху ели? Швецов — три наряда вне очереди!
— А я то что? — возмутился рядовой. — Это они!
Рядом кто-то прыснул со смеху.
— Норицын! Три наряда!
— Есть три наряда! — придавливая смех, ответил ефрейтор Норицын.
— Заборских, мать твою! — послышался голос отдалече. — Совсем обалдели? Тишину соблюдать! ещё один звук — пять нарядов сержанту.
— Есть, товарищ младший лейтенант! — сержант Заборских показал отделению кулак.
Парни замолчали, тихо смеясь про себя.
А потом кто-то из них свистнул. Тихонечко так.
— Млять, кто свистит? — зашипел командир взвода.
В ответ свистнули ещё раз.
— Удод! Заткнись! Узнаю — хохолок в жопу засуну. Заборских, опять твои хулиганят?
— Никак нет, тащмлалей! — полушёпотом крикнул сержант.
За его спиной кто-то засмеялся в полголоса. Отделение зафыркало в рукавицы.
— Лежать! Лежать, я сказал!
В темноте щелкнул затвор.
— Лежать, пристрелю! Вы чего, бойцы, совсем охамели?
Младший лейтенант Юрчик погладил левой рукой дергающуюся щеку — результат летней ещё контузии. Ссука… Сколько дней прошло…
— Лежать тихо. Без звука. Чтобы слышно было как мышка пернет. Что особо не ясного? Почему орем на весь котёл, так что в Демянске слышно?
Небо чернело мартовской ночью. А ели почему-то голубели…
— Товарищ младший лейтенант, вы бы пригнулись… Хоть и темно, но демаскируете…
Юрчик заиграл желваками. Сержант явно издевался над ним. Знают, сволочи, что не воевал ещё. Хоть и контузия…
…Младший лейтенант Женя Юрчик не всегда был младшим лейтенантом. Раньше он был студентом Гомельского педагогического техникума. Только вот доучиться не успел. Двадцать шестого июня наскоро сформированный из коммунистов и комсомольцев истребительный батальон приступил к охране «Гомсельмаша». Там-то Женя и столкнулся с первым немцем.
— Ваши документы, товарищ командир!
Высокий, ладный артиллерийский капитан с удивлением посмотрел на двоих студентов в кепочках, но с винтовками за плечами.
— Вы ещё кто такие?
Женя показал ему красную повязку на рукаве:
— Истребительный батальон Центрального района, товарищ капитан.
— Ну да… Истребительный батальон… Свои документы предъявите для начала!
Студенты смущенно переглянулись. Патрулировать им приходилось в гражданской одежде. Хотя командир батальона — старший лейтенант НКВД товарищ Соловьев — обещал в ближайшее время обеспечить истребителей армейским обмундированием.
Женя закинул винтовку на плечо и полез в карман белой рубашки.
Капитан взял временное удостоверение и стал его изучать:
— Действительно, истребители… А что ж как махновцы одеты? — капитан добродушно улыбнулся.
— Так не успели ещё, товарищ командир. А вы с фронта? — спросил товарищ Юрчика — Коля Савельев.
— С фронта, ребята, с фронта.
— И как там? — жадно спросил Костя. У него даже заблестели глаза, и он подался всем корпусом к капитану так, что тот слегка отодвинулся.
— Нормально! — спокойно кивнул капитан. — Мы давим. Временные трудности есть, но мы их скоро преодолеем. И пойдем вперёд.
— Эх… Не успеем повоевать… — грустно вздохнул Женька, поджав губы.
— Не переживайте, — подмигнул артиллерист. — А покажите-ка мне как к заводоуправлению пройти.
Женька повернулся, показывая дорогу:
— Значит вот прямо сейчас пойдете, вдоль этого забора, там свернете налево и…
Вдруг он запнулся, будто вспомнил что-то:
— Товарищ командир, а документы все-таки покажите…
— Вы что ребята, немецкого шпиона во мне разглядели? — развел руками капитан, удивленно улыбаясь.
— Порядок такой, товарищ капитан…
Капитан опять улыбнулся, полез левой рукой в карман гимнастерки и мельком посмотрел за спины ребят.
Юрчик машинально стал оглядываться…
Последнее, что тогда увидел Женя — финка, летящая в горло Косте. А потом сокрушительный удар чем-то тяжелым сзади.
Диверсантов тогда так и не взяли. Это Женя узнал уже в Смоленском госпитале. А в октябре его призвали в армию…
…- Заткнитесь, говорю, ироды! — Юрчик вышел из себя от злости. — Немцы рядом!
— Лейтенант, разведка возвращается!
Взвод моментально затих. Послышался скрип снега… А потом появились две фигуры в маскхалатах. Ребята из его взвода, посланные за речку посмотреть — что там да как.
— Ну что там?
— Речка промерзла. А за речкой в перелеске — кабели связи. Тихо, следов нет. Что делать будем?
— Норицын! Бегом до командира роты. Доложи.
— Да, товарищ младший лейтенант.
— Бегом!
Норицын исчез в темноте.
Ребята-разведчики разгребли снег до земли и зажгли там сухой спирт-пасту — синее пламя давало иллюзию уюта и крохи тепла — и торопливо стали грызть гороховый концентрат.
— Эй, вы что это? — возмутился Юрчик. — Это же НЗ. Паек не трогать!
— Товарищ младший лейтенант, сутки уже не ели… — не отрываясь от сухпая, пробурчал один из разведчиков.
— И в самом деле, — поддержал их Заборских. — Кишка кишке бьет по башке. Последний раз перед заброской суп хлебали, силы-то надо восстанавливать.
— Есть приказ по бригаде… — сквозь зубы, зло и решительно сказал Юрчик. — НЗ не трогать. На то он и НЗ. Продукты будем добывать у немцев. Вот возьмем обоз или продуктовый склад, там и поедим. Да и местные жители нам помогут.
— А на кой черт мы тогда жратву с собой тащим, а товарищ младший лейтенант? — спросил кто-то из темноты и тут же зашуршал фольгой. — Пока до немцев дойдем — копыта отбросим.
Стоявший рядом Заборских ухмыльнулся.
Юрчик же, понимая, что бойцы после суточного перехода хотят, есть как волки, махнул рукой. Зимой голодным быть нельзя.
— Черт с вами. Разрешаю по половине брикета горохового концентрата. И по сухарю.
— Вот это дело!
Взвод обрадовано загомонил и моментально стал шуровать в вещмешках.
Сам же млалей сел чуть в стороне, прислонившись к старой берёзе. И с огромным удовольствием вгрызся в соленущий брикет.
