Диба обернулась. Йорик Клетка боролся отчаянно, но, видимо, силы его были на исходе. Одной рукой он держал за горло смомби, а другой последним усилием открыл дверцу клетки. Птичка вылетела наружу, и тотчас тело отважного путешественника застыло. Одной рукой, однако, он продолжал крепко сжимать горло смомби.

Мертвец еще пытался бороться, но тщетно: скоро оба тела исчезли в кишащей пираньями воде, и только птичка, громко щебеча, кругами летала над черной поверхностью пруда.

Вдруг откуда-то снизу послышались глухие раскаты — словно где-то забурлило.

Вода в пруду вспучилась, со дна поднялась какая-то муть, и на поверхность вынесло огромные пузыри.

Раздался громкий непристойный звук. Гигантские пузыри лопались, и из них клубами повалил черный дым, собираясь в густое облако.

Тогда птичка, которую Йорик выпустил из клетки, вся еще насквозь мокрая, сорвалась с ветки, где она в это время сидела, и облетела вокруг облака Смога — а это был, конечно, именно он.

— Бегите! — прошептала Книга.

— Нет, остаемся на месте! — так же шепотом отозвалась Диба.

Птичка сделала один быстрый круг, другой, третий, и от черного облака, словно тонкие щупальца, к ней потянулись струйки дыма. Тогда птичка порхнула в сторону лестницы и потом наверх, на второй этаж. И вся грязная масса Смога устремилась за ней.

— Он от нас его уводит, — прошептал Хеми.

— Какой он все-таки хороший, этот Йорик Клетка, — сказала Книга.

— Отважный и храбрый, — добавила Диба.

— Ну а теперь можно наконец уходить или нет? — нетерпеливо прошипел Хеми.

Они отворили дверь и снова оказались на улице Ноплондо-на. Боже, какой же у них был вид! Грязные, заляпанные липкой смолой и соком растений, исцарапанные, с синяками и ссадинами, голодные и смертельно усталые.

Неудивительно, что люди на улице поглядывали на эту странную компанию с любопытством. На крылечке противоположного дома сидел все тот же старик, с которым они беседовали перед тем, как отправиться в экспедицию.

— Я остаюсь при своем мнении, — прошамкал он, — не надо было вам совать туда нос.

Диба бросила на него уничтожающий взгляд.

— Пошли отсюда, — сказала она. — Хеми, ты можешь отвести нас куда-нибудь подальше?

Едва передвигая ноги, они нашли тихую улочку, и Хеми принялся изучать только ему известные знаки, пока не нашел подходящий пустой дом. Здесь они смогли кое-как помыться под краном, а потом отправились в гостиную и повалились от усталости, кто куда смог.

— А кто такие эти, как ты говоришь… смомби? Что они такое? — спросила Диба.

— Когда-то их было совсем мало, но сейчас… многовато расплодилось, — ответил Хеми. — Смог ведь проникает повсюду. Вот он и до кладбищ добрался, просочился сквозь землю, проник и в могилы.

— И откуда ты все это знаешь? — не удержалась и съязвила Книга.

— А ты что, забыла, кто я такой и откуда взялся? — отпарировал Хеми. — Всякий, кто живет в Фантомбурге, к мертвым приучен относиться почтительно. И дурное обращение с ними нас очень задевает! Мы испокон веков жаловались на это. Но нас почему-то никто не слушал. Ну так вот, Смог добирается до мертвого тела, проникает в него и начинает управлять им, как куклой. Если это просто скелет, то сгустки Смога собираются вокруг сочленений. А если еще не успел разложиться, Смог заполняет его изнутри. Как раз с таким мы сегодня имели удовольствие познакомиться.

— Понятно, — задумчиво произнесла Диба. — А иногда они совсем как живые.

— Да-да… Ну конечно! — подтвердил Хеми.

Он тоже вспомнил про господина Нетвердайбла.

— А как же он нас отыскал?

— Да Смог, скорее всего, уже выслал этих молодчиков, и они рыщут по всему городу.

— Да он, наверное, и сам не ожидал, что на вас наткнется, — сказала Книга. — Ведь этот лес — место известное, и он просто хотел проверить. Так, на всякий случай. А это значит, что мы можем нарваться на засаду где угодно.

Диба вынула перо и повертела его в пальцах. Оно действительно имело форму ключа. Сложная фигура его бородки достигалась особым порядком расположенных прядок, красиво отходящих от трубчатого стержня. Прядки были разных цветов — красные, голубые, зеленые — и просвечивали, словно цветное стекло.

— Ну, что теперь будем делать? — спросил Хеми.

— Теперь? — переспросила Книга. — Теперь… Первое задание мы выполнили. Осталось еще шесть. Следующее испытание — добыть клюв кальмара. Значит, надо отправляться в порт. Потом нам нужен костяной чай. Затем…

— Все это без толку, — перебила Диба, крутя перед глазами перо.

— Что без толку? — изумилась Книга.

— Что без толку? — как эхо повторил за ней Хеми.

— Послушайте… ну добудем мы все эти штуковины, а что с ними делать?

— Мало ли что, — ответила Книга. — Зависит от обстоятельств. Клювом кальмара можно… ну, как бы это сказать, открыть что-нибудь или, например… отщипнуть. Костяной чай — чтоб кого-нибудь усыпить. Улитка… ну, тут не совсем ясно сказано у меня, для чего нужна улитка, но дело в том, что существуют две различные школы мысли…

— Что, по-твоему, значит «не совсем ясно сказано»?

— Перестань говорить со мной таким тоном! Я уже говорила, что некоторые пророчества звучат несколько туманно…

— Ага, или в них просто все наврано, — пробормотал Хеми.

— Такое часто бывает с пророчествами, — продолжала Книга, пропустив слова Хеми мимо ушей. — Тут главное что? Когда возникнет необходимая ситуация, ты, ну, как бы сам должен догадаться, что надо делать. Некоторые вещи объясняются подробно, а некоторые, наоборот, в общих чертах. Или… ну, как бы это сказать… противоречивым образом.

— Это просто смешно, — сказала Диба. — Если буквально следовать всем этим пророчествам, с ума можно сойти!

— Но ты сама этого хотела, — оправдывалась Книга. — И в конце концов, мы же получили то, чего искали, разве нет?

— Да, но потратили на это целых два дня и потеряли двоих наших товарищей! — не выдержав, перешла на крик Диба.

Повисло долгое молчание.

— Стёб погиб, Йорик, скорее всего, тоже, — продолжила она.

— Посчитай сама. Добыть надо еще шесть твоих «сокровищ». И если все пойдет точно так же, это будет нам стоить двенадцати человек! А нас осталось всего шестеро, и то если считать тебя, уважаемая Книга, и Кисляя! И по времени это займет двенадцать дней. А у меня нет двенадцати дней! И ты прекрасно это знаешь! Самое большее у меня осталось семь.

— Но все же отсчет времени сдвинулся, — неуверенно сказала Книга. — После телефонного звонка. И количество дней я назвала не такое уж точное… может, и больше.

— Все равно это слишком долго. И слишком рискованно. Все видели, что случилось со Стёбом! Нельзя больше продолжать таким же образом. Тем более что ты сама сказала, что мы даже не знаем, что надо делать с этими всеми штуковинами!

Она подняла повыше ключ-перо.

— Вот что я должна делать с этим?

— Как что? Это же очевидно, открыть дверь.

— Какую дверь?

— Какую-то очень важную дверь. Такую дверь, не открыв которую одолеть Смога невозможно!

— Но какую именно, ты не знаешь.

— Нет, не знаю, — виноватым голосом ответила Книга.

— То есть совсем-совсем не знаешь? Понятия не имеешь?

— Нет… — Похоже, Книга совсем расстроилась. — Я могу предполагать, что это дверь в комнату, где лежит клюв кальмара, но… я не совсем уверена.

Диба мерила шагами комнату, громко стуча от злости каблуками.

— Два дня мы как идиоты продирались сквозь этот идиотский лес! Погибли наши товарищи, а мы даже не знаем, зачем все это! Одна чепуховина нужна мне для того, чтобы добыть другую чепуховину, а другая чепуховина — чтобы добыть еще одну… В общем, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. А сразу получить то, что нам нужно, нельзя, что ли?

— Я уже говорила, что сначала происходит событие, и только тогда становится ясным… — промямлила Книга.

— На твоем месте я бы сейчас просто помолчал, — пробормотал Хеми сквозь зубы.

И Книга вняла его мудрому совету.