который был прямо перед ним. В то же мгновение здание ожило, его двери открылись и на мостовую хлынула толпа людей. Леток протолкался через них и поднялся на несколько ступенек. В шестидесяти ярдах от себя он увидел Аукруста. Тот вернулся на Рю д'Итали и в тот момент, когда Леток его увидел, свернул в направлении Кур-Мирабо. Леток побежал за ним.
Аукруст вошел в кафе рядом с гостиницей «Черный берег», где при помощи сотни франков быстро уговорил управляющего расстаться со своей бутылкой бренди. Он нырнул в кабинку с телефоном и набрал номер «Черного берега».
– Александера Тобиаса, пожалуйста.
– Un moment, Monsenieur[30] – ответили ему.
– Алло, – сказал хриплый мужской голос.
Аукруст тихо положил трубку.
Еще днем он припарковал свой фургон в узкой аллее за гостиницей, рядом с лавкой сувениров и пиццерией. Он пошел к машине, дважды остановившись по дороге, чтобы глотнуть из бутылки, и бормоча, что Леток – проблема, которая требует разрешения. Сев за руль, Аукруст еще раз отхлебнул из бутылки и заткнул ее пробкой. Затем он поставил рядом с собой сумку и поискал в ней знакомые предметы – те, которые ему были нужны для одного профессионального визита, который он собирался нанести. С заднего сиденья он взял большой пакет, завернутый в зеленую мягкую бумагу.
Удобства в «Черном береге» были минимальными: ни столовой, ни бара; только конторка перед парадным входом и в глубине зал, в котором по утрам завтракали, а по вечерам смотрели телевизор. Между двумя конторками была лестница на верхние этажи и лифт, в который при желании могли бы втиснуться три человека.
За конторкой, склонив голову над книгой, сидел молодой студент. Рядом с ним со скучающим видом читала тощая девица лет девятнадцати, ее волосы свисали на болезненно непривлекательное лицо.
Аукруст поставил на конторку сумку и украдкой бросил взгляд на таблички, на каждой из которых значился номер; на некоторых висели ключи.
– Меня просили прийти проведать мадам Тобиас. Я врач и по счастливому стечению обстоятельств был ее другом, когда жил в Нью-Йорке. Я принес цветы, чтобы ее ободрить.
Молодой человек посмотрел на него, несколько удивленный:
– Она больна? Я не знал.
– Ничего серьезного, но она тяжело переносит путешествия, и в первые дня два у нее ужасно болит желудок. Они в номере тридцать семь?
– Нет, на верхних этажах в это время года нет отопления. – Портье сверился с журналом. – Мадам Тобиас и месье в номере двадцать восемь.
Аукруст нагнулся над конторкой и склонил голову в сторону девушки.
– Это твоя девушка? Хорошенькая.
Молодой человек неуверенно улыбнулся и посмотрел на девушку.
– Просто подруга.
Аукруст выдавил из себя улыбку:
– Ты счастливчик. – И добавил: – Попробую помочь мадам Тобиас. – Он пошел, но остановился и повернулся к студентам. – Не звоните, они меня ждут.
Оксби пробился через толпу к тому месту, где стоял Ллуэллин.
– Я вижу, у вас новый друг.
Ллуэллин улыбнулся:
– Маргарита – чудесная женщина. Я бы хотел показать ей Нью-Йорк.
– Она бы произвела там фурор. – Оксби отвел Ллуэллина в сторону. – Надеюсь, с Астрид все в порядке? Она поднялась в выставочные залы?
– Я попросил Пурвиля провести ее.
– У меня есть друзья в Провансе, на случай, если ее все еще интересует антиквариат.
– Не думаю, что сейчас ее это волнует. Она что-то стала капризной в последние дни.
– Все еще переживает по поводу инцидента в Париже?
– Да, кажется. Она все еще настаивает на том, что я в опасности.
– И все еще переживает, что картину украдут?
Ллуэллин кивнул:
– Она то волнуется, то ведет себя нормально. Я пытаюсь ее успокоить.
– Как?
– Когда… когда мы в постели.
– Опустим подробности. Когда успокаивали последний раз?
– Прошлой ночью.
– Что случилось?
– Она была холодна как лед. Я не хотел секса, и она тоже. Я думал, что ей лучше быть со мной, что я
