— “Какой пеленгатор”! — рассердилась Катря. — Гестаповский, наверно. Думаешь, они сидят сложа руки, когда под боком работает рация? — Увидев, как побледнел Галкин, сказала мягче: — Это нам наука…

В комнату вошел Петро.

— Спокойствие! — сказал он. — Федько, заведи машину! Еще неизвестно, как там у них… Едем на прогулку. — И он подхватил чемодан.

Черный “мерседес” миновал “передвижную лавку” и помчался на окраину. Карл Кремер ехал развлекаться…

Менцель вызвал к себе Харнака и начальника службы перехвата унтерштурмфюрера Винклера.

— Мне надоели эти постоянные неудачи! — с ходу закричал он на Винклера. — У нас под носом большевики связываются с центром, а вы, унтерштурмфюрер, никак не можете поймать их.

У Винклера покраснели уши от волнения и страха. Харнак злорадствовал. Этот золотушный унтерштурмфюрер с безбровым вытянутым лицом и хитрыми злыми глазами был ему глубоко антипатичен.

— Проворонить рацию, когда мы были от нее буквально в нескольких шагах! — подлил он масла в огонь. — Как они разгадали трюк с “солдатской лавкой”?..

Уши у Винклера уже стали пунцовыми. Черт побери этого гауптштурмфюрера! Сидел бы и молчал. Ведь он, Винклер, ничего не говорил, когда по вине Харнака из тюрьмы бежал опасный большевистский агент. Но у гауптштурмфюрера нашлась чья-то сильная рука, а за Винклера вряд ли кто-нибудь заступится. Даже будут рады спихнуть. На его место найдется много охотников: далеко от фронта, комфорт, деньги… Главное — дальше от русских, которые в последнее время стали так быстро наступать, что даже в штабе армии или фронта жутковато служить… Черт с ним, с Харнаком, он переживет его трепотню! Все стерпит, лишь бы остаться здесь, в городской квартире с теплой уборной и ванной.

— Разрешите доложить, штандартенфюрер, — ска­зал Винклер, ерзая на стуле, — у меня есть свежие данные.

— О которых мне уже известно несколько недель? — ехидно бросил Менцель. — Поймите же, на­ конец, Винклер, мне наплевать на все ваши данные, мне нужны не данные, а большевистская рация!

— Но ведь, штандартенфюрер…

— Давайте ваши данные, Винклер… — безнадежно махнул рукой Менцель.

Унтерштурмфюрер разложил на столе большую карту города и окрестных районов. Красным карандашом были обведены два квартала возле почтамта — сюда были нацелены стрелки, которые шли из нескольких пунктов радиоперехвата.

— Именно здесь, — ткнул пальцем в красный круг Винклер, — работала большевистская рация. Наши специалисты хорошо изучили “почерк” этого радиста.

— Я не люблю, когда вторично открывают Америку, Винклер, — буркнул Менцель. — Тем более что с Америкой мы в состоянии войны… — добавил и сам первый захохотал, довольный этой своей остротой.

Винклер угодливо захихикал, но Харнак даже не улыбнулся.

— Ну что там у вас? — зло спросил уязвленный Менцель.

— Наши специалисты хорошо изучили “почерк” радиста, — повторил Винклер. — Они утверждают, что передатчики, которые выходят в эфир два–три раза в неделю в этих районах, — показал на карте, — принадлежат ему. Он, например, имеет привычку делать паузу после позывных.

— Любопытно… — склонился над картой Менцель. — Это действительно любопытная новость, Винклер.

Харнак заметил, что у унтерштурмфюрера от радости начали шевелиться уши. “Как у собаки”, — подумал с омерзением, но любопытство превозмогло, и он тоже склонился над картой.

— Это, — объяснял Винклер, — шоссе, ведущее на восток. Передачи ведутся на отрезке в десять кило­метров… Вот отсюда до этого леса… Здесь он подступает вплотную к дороге. Место выбрано очень удачно — в случае опасности легко скрыться.

— Вы говорите таким тоном, — недовольно буркнул Харнак, — словно восхищены ловкостью этого агента.

Винклер зло посмотрел на него.

— Этот радист насолил мне больше, чем кому бы то ни было, — огрызнулся он и продолжал: — Другое излюбленное его место — на магистрали, ведущей на юг. Вот на этом участке. Какой-нибудь системы в выборе места у него нет. Два раза подряд может работать на Восточном шоссе, потом переходит на Южное. Однажды его запеленговали и здесь, — показал на дорогу, которая вела на запад, — но больше в этом месте он почему-то не появлялся.

— Что вы скажете, Вилли? — спросил Менцель.

— Думаю, — опередил его с ответом Винклер, — радист располагает собственным транспортом. А это важное обстоятельство, так как частных машин в городе не так уж много.

— Почему вы так думаете? — спросил Харнак.

— Однажды чем-то напуганный радист прервал передачу, но уже через полчаса продолжал ее из другого места, километрах в десяти от прежнего. Преодолеть пешком такое расстояние за это время он, разумеется, не мог.

— А использование попутных машин вы не допускаете?

— Я не настаиваю на этой версии…

— А ведь вы, может быть, и правы, Винклер, — хлопнул ладонью но столу Менцель. — Мы обязаны учитывать все мелочи… Радиста надо ликвидировать. Это, — повысил тон, — первоочередная задача, и нам следует мобилизовать все силы… Для этого создадим оперативную группу, которую возглавит гауптштурмфюрер Харнак.

От неожиданности Харнак даже вздрогнул. Только этого ему не хватало!.. Влипнуть в такую передрягу!.. Ведь гоняться за большевистским агентом — все равно что с завязанными глазами ловить на рынке спекулянта. Мелкий и пошлый человек этот Менцель — никак не может простить ему то, что губернаторша заступилась за него. И это после всего того, что он, Харнак, сделал для этого остолопа в чине штандартенфюрера!

— Но ведь я ничего не смыслю в технике радиоперехвата, — попытался отвести от себя удар. — Только мешать буду унтерштурмфюреру.

— Почему же? — возразил Менцель. — Наоборот, вы ему очень поможете, планируя операции и принимая необходимые решения, исходя из его информации. Короче, — подсластил пилюлю, — я не вижу среди своих подчиненных ни одного человека, кроме вас, который мог бы справиться с этим заданием.

Харнак понял: решение окончательное и обжалованию не подлежит. Следовало по крайней мере сделать хорошую мину при плохой игре.

— В таком случае мне остается лишь поблагодарить вас, штандартенфюрер, за лестную оценку моих способностей. Однако я уверен, что господин Винклер выполнил бы задание лучше меня.

Сказал и посмотрел на унтерштурмфюрера — интересно, как тот отнесся к этим словам? С Винклером необходимо сейчас поддерживать наилучшие отношения — он может “информировать” так, что будешь ловить этого агента до последнего своего дня.

Менцель заморгал глазами. Сам черт не поймет этого Харнака — ведь понимает, какую свинью ему только что подложили, а держится так, словно получил в высшей степени почетное задание. Или он на самом деле так верит в свои силы? Впрочем, какое все это имеет значение? Важно лишь то, что он, Менцель, выиграет при всех обстоятельствах. Если Хар­нак сломает себе шею, это только подтвердит его отрицательное мнение о гауптштурмфюрере. Если же успешно завершит дело — это заслуга Менделя, который вовремя создал оперативную группу во главе с опытным сотрудником.

Что-что, а выгодно преподносить свои действия штандартенфюрер умеет!

Утром комендант дал Катрусе перепечатать совершенно секретное сообщение. Девушке достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы представить себе исключительную важность документа. Она незаметно отпечатала не одну, как всегда, а две копии, спрятав вторую под кофточкой и швырнув смятые копирки в корзину.

Комендант тщательно сверил перепечатанное донесение с оригиналом, вызвал фельдфебеля